Призрак в опере или Том Первый
Продолжаю серию своих снов про знаменитостей. (Таких было всего 4 в моей жизни, так что серия скоро закончится). На этот раз - сон про Тома Уэйтса. В этом сне не было никакого сюжета, но картинка и ощущения запомнились очень хорошо. Приснившийся мне концерт Уэйтса проходил в нашем загурском музыкальном театре. На сцене Уэйтс был на ходулях и с метлой (изредка заменявшей ему гитару)… Точь-в-точь как на задней части альбома 2002 года Alice. (Может, кстати, это была гитара изредка заменявшая ему метлу).
Свет на сцене был выстроен гениально: почти ни хрена нельзя было разглядеть. То есть, я имею в виду, что было видно только то, что нужно - призрак. Ощущение полной пустоты в зрительном зале и присутствия запредельного на сцене.
Ну, хоть так, как говорит Кузиков.
Конечно, Уэйтс до нас не доберется, чего бы там ни предпринималось. Похоже, что и в Москву не доедет. Троицкий рассказывал про попытки заманить Уэйтса в Россию (таковых было несколько уже). Честно говоря, не помню деталей. Помню только, что дело не в гонораре, а в каких-то требованиях к репетиционному процессу и ценам на билеты. Да и Россия его не сильно интересует. Впрочем как и гастрольная деятельность в принципе.
Меня воодушевило, помнится, то, что Kronos Quartet начал с Уэйтсом выступать, и на Кроносов выход был (те в Россию охотно ездят)... Но все безрезультатно.
Далее выкладываю интервью с Томом Уэйтсом, которое я перевел прошлым летом для иркутской «Афиши». «Уэйтс» на «Вейтс» заменил главный редактор. Кстати сказать, в недавнем сборнике интервью, опубликованном в России этого интервью нет. Хотя некоторые вопросы (и ответы) уже можно отнести к разряду хрестоматийных.
Оригинал на инглише лежит на www.pitchforkmedia.com где-то в архиве.
Последняя работа Тома Вэйтса «Orphans: Brawlers, Bawlers, and Bastards» - это тройной сборник, состоящий из тридцати новых треков и труднодоступных песен из саундтреков, рассортированных по трем направлениям. В него аккуратно упаковано более трех десятилетий брутального шумопроизводства. Как и большинство американских слушателей, я настолько уверена, в мире Тома Вэйтса нет ничего, кроме товарных поездов, буфетчиц, провинциальных клоунов и коротковолнового радио, что когда он произносит имена рэперов вроде "Chamillionaire" это звучит как гром среди ясного неба. Том Вэйтс рассказывает о сочинении песен, о Скарлет Йоханссон и о своих выдумках.
Вы думали когда-нибудь о том, чтобы жить где-нибудь не в Калифорнии?
ТВ: Я переезжал довольно много. Чикаго, Новый Орлеан, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Портленд… Бытует мнение, что Калифорния - это «молочные реки, кисельные берега». Представления о ней - из серии тех образов, которые абсолютно не соответствуют действительности. Как и все великие фантазии. Откуда вы звоните?
Из Бруклина
ТВ: Все нынче из Бруклина. Мы жили в Нью-Йорке какое-то время. Сменили примерно 14 разных мест за два года.
Скучаете по Бруклину?
ТВ: Я не знаю… Иногда, когда снова туда приезжаю, меня осеняет: блин, я помню это. Эту энергию. Что-то дьявольское. Но я - горячая голова. Я не соответствую темпераменту этого города. Мне нужно что-то большее… не столь непостоянное. Я все время ругаюсь с владельцами магазинов. Постепенно все мелкие лавки в нашем районе исчезали, и мне приходилось ходить все дальше и дальше от дома, чтобы купить продукты. Я чувствую себя лучше здесь, в захолустье, где не причиняю себе никакого вреда.
У вас репутация завсегдатая калифорнийских барахолок и ломбардов. Что привлекает вас в определенных вещах?
ТВ: Мне интересны вещи, если я не знаю, чем они являются. Типа «Вот ни фига себе, что это за фигня?». Ага, это губная помада XVIII века, это собачий корм XIX века, а это шапка времен Второй мировой. Меня интересуют всевозможные мелочи. Причудливые вещи.
Вы что-нибудь коллекционируете?
ТВ: Вроде керамических собачек? Я коллекционирую музыкальные инструменты. Давно и постоянно.
Есть такой блюзовый певец в Кларксдейле, штат Миссисипи, по имени Супер Чикан, который делает чертовски красивые гитары из канистр и прочих железок: он их раскрашивает, а потом натягивает струны. У него есть гитара сделанная из унитазного сидения, которую он называет «Уни-тара». Вы создаете свои собственные инструменты?
ТВ: У меня есть друзья, которые сами делают музыкальные инструменты. «Альтернативные источники звука», выражаясь техническим языком, которыми может быть на самом деле что угодно - может, что-то, что вы нашли на улице. Я думаю, что поход в скобяную лавку может стать весьма интересным, если вы придете туда с молоточком! Я ищу вещи неприметные - то, что вы видели много раз в своей жизни, но никогда не слышали. Ударьте по нему! Палкой! У меня есть гитара, которая сделана из деревянного бруска, которую я купил в Кливленде. Знаете, что в Ираке нельзя выставлять гитару в уличной витрине музыкального магазина, потому что это выглядит слишком сексуально? Все эти изгибы, знаете ли... Так что я мог бы поехать туда с этими гитарами из пиломатериала и покорить тамошнюю публику.
У вас есть любимый музыкальный инструмент?
ТВ: У меня есть Chamberlain, который я купил у каких-то сёрферов в Вествуде много лет назад. Это древний аналоговый синтезатор, который работает на петлях магнитофонной пленки. В нем есть 60 голосов - всё, начиная от скачущих лошадей, уханья сов и шума дождя, и заканчивая каждым инструментом оркестра. В том числе, человеческий голос. (Вэйтс начинает петь гамму «синтезаторным голосом»). Одиннадцатисекундные сэмплы!!! Я люблю примитивные вещи. Я много раз его использовал на своих записях.
У меня есть скрипка Строха. Строх - это парень, который создал скрипку с трубой, прикрепленной к нижнему порожку. Она появилась в то время, когда оркестры играли в основном в ямах. В старых театрах, где струнники жаловались, что их не слышно на балконе. Так что этот парень сделал скрипку Строха, которая была методом усиления звука до появления электричества. Она звучит словно звук скрипки, издаваемый трубой граммофона. Он подобным образом сконструировал контрабасы, виолончели. Он даже сделал однострунную скрипку Строха. Вот именно такие инструменты интересны. Я использовал такую скрипку на альбоме Alice.
Какой звук ваш любимый?
ТВ: Бекон. Жарящийся на сковородке. Если записать звук бекона, жарящегося на сковородке и потом воспроизвести, он звучит как царапины и трещины на старой виниловой пластинке. Почти точно так же. Можно заменять один звук другим.
История поиска необычных звуков чрезвычайно богата. В своей книге «Глубокий блюз» Роберт Палмер говорит о влиянии западноафриканской музыки на ранний американский блюз, и что многие африканские музыканты преднамеренно избегали чистых звуков - они прикрепляли жестянки к барабанам, издавали призвуки ртом при игре на флейте и т.п. У вас природное влечение к небрежному звучанию?
ТВ: Я думаю, это помогает «влиться» звуку твоего голоса в голос инструмента. Мне кажется, по природе своей мы все любопытны и всё время любим наблюдать за всякого рода мутациями. Я в этом смысле - не исключение. Я думаю, это вопрос вкуса. Вы предпочитаете омлет или яичницу?
Вы поете тексты Джека Керуака и Чарльза Буковски на новой пластинке. Насколько литература повлияла на вашу музыку?
ТВ: Меня чаще волнует, как вещи звучат, а не то, как они выглядят на странице. Некоторые люди творят на бумаге, а это совсем другая вещь. Я сразу начинаю интересоваться, как вещь звучит, так что на бумаге это может даже не выглядеть хорошо. Но, тем не менее, я - «словесный» парень. Я обожаю людей, которые используют определенные яркие выражения и взаимодействуют при помощи слов. Слова - это музыка, на самом деле. В смысле, меня спрашивают: «Вы пишете музыку или слова?» Но на самом деле, ни то, ни другое, в идеале это должно быть чем-то цельным. Иногда, когда сочиняешь песни, ты просто издаешь звуки, и потом звуки медленно мутируют и превращаются в реальные слова, наделенные смыслом. Но с самого начала, большинство людей, сочиняющих песни начинают с (Вэйтс начинает издавать звуки).
Это точно, битники были писателями музыкальными.
ТВ: И битники представляли свои работы в клубах, выкрикивали свои произведения. Это было неотъемлемой частью их творчества.
Какие роли в кино вас привлекают?
ТВ: Я иногда снимаюсь в кино. И есть разница между «Я снимаюсь» и «Я актер». Люди обычно не доверяют тем, кто занимается сразу двумя делами. Если они тратят деньги, то скорее на того, кто в своем деле - лучший. В противном случае это - как получить визитку, на которой значится восемь профессий. «Я занимаюсь ароматерапией, работаю на верфи, а также грузчиком и массажистом». Что касается актерства, то я обычно работаю с людьми, которым я нужен на короткое время. Или в фильме есть какой-то странный эпизод с диалогом не более двух страниц. Проблема в том, что очень сложно играть маленькую роль, потому что приходиться «ускоряться»: в фильме слишком мало сцен, чтобы показать все грани характера твоего персонажа, но тебе все равно надо выполнить то же самое, на что у другого есть полтора часа. В плане создания анатомически точного образа. Лучше работать с людьми, которым ты доверяешь, которых ценишь и с которыми ты чувствуешь себя комфортно. Но это не всегда получается, и если ты хочешь продолжать работать, зачастую приходится рисковать.
Похоже, то же самое происходит при записи альбомов. Насколько ваша музыка была бы другой, если бы вы не женились на Кетлин Бреннан?
ТВ: Трудно сказать. Все бы было по-другому. С ней прекрасно сочиняется, у нас с ней полное взаимопонимание, и это именно то, что нужно, когда ты сотрудничаешь с кем-то. Для слаженной работы.
Мне интересно, каким образом песни пишутся в вашем доме. Не столько с художественной, сколько с бытовой точки зрения: вы и Кетлин пишете в одной комнате, закусываете, препираетесь?
ТВ: Иногда мы едем на машине, просто берем диктофон и отправляемся в путешествие. Иногда мы просто садимся у пианино - если надо закончить к определенному сроку, то физическое поле творческой деятельности сужается. Мы работаем по раздельности, и мы работаем вместе. Если вам обоим известно одно и то же, то один из вас необязателен. По-моему, мы смотрим на творчество под разными углами. Но я точно не знаю, как это работает. Это одна из тех вещей, которые нельзя разложить по полочкам.
Каково это было - ездить на гастроли со своим сыном в качестве ударника?
ТВ: Он играет на ударных с тех пор, как ему исполнилось восемь лет. Он большой и сильный парень, выше меня. Великан. Он очень интересуется музыкой, занимается битбоксингом (вокальной перкуссией - «АИ») и слушает музыку, и она остается с ним. Он играл со старыми хрычами, а ему только 21. Когда речь идет о семье и музыке, ты обычно ищешь что-то, что сделает тебя уникальным. И это бывает непросто. Но он был великолепен, с ним было здорово играть вместе, лучше не представишь. У своих детей учишься не меньше, чем они у тебя.
Ваш новый альбом - очень интересная подборка, которая дает адекватное представление о всех ипостасях вашего звучания. Как вам пришло в голову собрать эти песни в «Brawlers, Bawlers, and Bastards»?
ТВ: Это была просто гора песен. Это как ворох отснятой для фильма кинопленки. Ее надо осмысленно организовать, чтобы это было сбалансированное аудиопереживание. Вот у тебя есть коробка со всеми этими штуками, и в них нет особого смысла, пока они не разложены по порядку. Пришлось попотеть. Там есть тематическое разделение, особая драматургия и т.д.. Это песни из разных источников, написанные в разное время. Сделать так, чтобы они смогли сосуществовать вместе, было непросто.
Была там какая-то песня, по поводу которой вы сомневались - на какой диск ее лучше всего поставить?
ТВ: Да. Но, знаете, баллады все ушли на один диск - мы хотели назвать его «Заткнись и жри свои баллады». Блюзовые и госпеловые вещи тоже вроде встали все вместе. А наиболее неподдающийся классификации материал был помещен на диск «Bastards». Это всякая мелодекламация. Спустя какое-то время это приобрело смысл. «Встаньте в три ряда. Ты не в том ряду, приятель».
Вы исполняете песню Lead Belly, "Goodnight Irene", это одна из моих любимых песен. Еще я считаю, это один из лучших ваших вокальных исполнений. Вы много слушаете раннего американского фолка и блюза?
ТВ: О, да, конечно. Слушал и слушаю очень много. Большинство из того, что ты впитываешь, в итоге появляется наружу. Вы это знаете. Что-то берете вовнутрь и это то, что продолжает звучать в тебе, будь это Jack Teagarden или Bo Carter или Memphis Minnie или Barbecue Bob. Все это доступно для того, чтобы ты этим наслаждался, впитывал и насыщался этим. И это замечательно: кто-то что-то сделал сотню лет назад, и это длилось три минуты (которые давно прошли), тех, кто над ними работал, уж нет в живых, но вещь все равно жива. Она все так же свежа, как и в день, когда она была записана. Мне это всегда кажется интересным. Мы толком ничего не знаем о том, что мы делаем, как это будет жить после нас. Но я стараюсь не забывать об этом во время записи. Я знаю, что кое-что из записанного я никогда снова не спою, и есть композиции, которые я буду продолжать петь, для того чтобы попытаться разгадать эту загадку. Но я думаю, что надо слушать как можно больше - и старого, и нового…
Кто-то из ныне существующих артистов или исполнителей вам импонирует?
ТВ: Мисси Элиот. Я от нее без ума. У нее есть музыкальный клип, где она на пляже в маечке вертит попой. Она абсолютно офигенная. Настолько естественная. Как будто она была всегда. Chamillionaire. Я слушаю много того, что слушают мои дети. Знаете, Jay-Z, Beastie Boys и всякое такое. Большинство пластинок в доме - это не то, что я стал бы слушать, но сейчас я включаю в основном то, что слушают мои дети. У моей жены, когда мы познакомились, была огромная коллекция пластинок. И все они были у нее в конвертах! Я не мог в это поверить. Она заботилась о своих пластинках. Рахманинов, Капитан Бифхарт… А у меня все пластинки были не в конвертах, валялись в каких-то ящиках. Я женился на коллекции пластинок.
Каким моментом в своей карьере вы наиболее гордитесь?
ТВ: Большую часть времени я просто хочу записать новый альбом. Это самое лучшее, свежий материал. Это всегда то, что еще впереди. У меня не бывает моментов типа «Ай да Томми, ай да сукин сын!».
Вам наверняка сообщили, что Скарлетт Йоханссон записывает альбом ваших песен?
ТВ: М-м-м-м, нет. Я прочитал об этом в газете.
С вами никто заранее не связался?
ТВ: Нет, нет. Но, как говорится, флаг ей в руки.
Вы рады об этом узнать?
ТВ: Не знаю, рад ли я этому, но мне любопытно. Люди сочиняют песни, чтобы кто-то их слушал и пел. Я считаю, что это признак того, что эти песни не настолько ультра-личные, чтобы не быть способными быть интерпретированными кем-либо еще. Я видел ее в кино. Я не знаю, что она собирается делать с песнями. Когда ты берешься за чью-то песню, ты делаешь ее своей собственной. Это все, что ты можешь сделать. И это, как правило, требует своего рода перекройки - отрезать рукава, пришить пуговицы. Каждый делает с песней что-то свое, это традиция.
Во вступительном слове к новой пластинке вы говорите, что ваш голос - это ваш инструмент, что определенно является истиной для всех, кто хоть раз слышал ваши записи. Многие мои любимые исполнители относятся к тем, кто звучит безумно и оторвано. Вы когда-нибудь бываете удивлены или расстроены тем, что ваш голос может и что он не может?
ТВ: Если впадаешь в крайности и хочешь выяснить, что эта штука способна делать, или если ты еще пытаешься подражать кому-то - большинство людей начинают с подражания - постепенно ты обретаешь свой собственный голос. Я люблю произнесение слов. Но я не всегда сочиняю с инструментом, я обычно пишу a capella. Это подобно рисованию пальцами по воздуху. Это больше всего похоже на полет пчелы. Ты - свободнее. Ты не стеснен гитарными ладами, у тебя нет ладов в голосе, и это замечательное чувство. Так что сочинение мелодии - это то, что ты можешь делать где угодно.
Вы всегда знали, как вы хотите, чтобы звучал ваш голос?
ТВ: Я разговаривал с Робертом Зигелем, ведущим новостей на канале NPR, и он сказал, что большинство дикторов и людей на радио хотят, чтобы их голос звучал старше. Потому что большинство новостей, о которых ты сообщаешь, очень серьезные и очень тяжелые, и ты не хочешь звучать как маленький ребенок, который говорит о том, как тридцать три человека были убиты бомбой на обочине. Ты должен придумывать свой голос и манеру держаться так, чтобы это придавало веса, благородства и плотности всему, что ты произносишь со сцены. Все это нужно твоему голосу, если ты певец. Твой голос и твоя манера должны соответствовать музыкальному материалу.
Многие замечательные американские авторы-исполнители, вплоть до Боба Дилана, старательно мифологизировали сами себя, распространяли про себя сплетни, меняя свои имена и создавая персонажей как продолжение своего песенного творчества. Существует ли мифология Тома Вэйтса?
ТВ: Я уверен, что да. На самом деле большинство вещей, которые люди знают обо мне - выдумка. Моя жизнь - это закулисье. Так что все, что вы «знаете» обо мне, это только то, что я позволяю вам знать обо мне. Это как сеанс чревовещателя. И это возможность отделять личную жизнь от работы. Это здорОво и необходимо. Я не из тех людей, за которыми охотятся таблоиды. Тебе надо избавиться от этого запаха, он действует на них как на акулу кровь в воде. И они знают это, и они знают, что вы согласны быть атакованным. Я не из их числа. Я - выдумщик. Нет ничего, что, будучи произнесенным дважды, имело бы одинаковый смысл. Мы все не рассказываем истории, а пересказываем их. До того как появилась звукозапись, все являлось народным творчеством. И все мы были частью общей картины в эволюции и миграции песен. Мы все связаны друг с другом, потому что все песни прошли в какой-то момент через наши руки. Один пропустил куплет или поменяли род, другой подчистили строчку для своих детей или добавил, что больше актуально для его деревни. Все что называется «народным» - это «Эй, это я написал, я часть этого». Это как когда до тебя анекдот дошел: тебе же не ясно КАК он до тебя дошел! Если бы ты мог проследить этот путь, было бы жутко интересно.
То есть любая записанная история - это уже вымысел, литература?
ТВ: Нет такого понятия как «документальная литература». Нет такого понятия как «правда». Обычно люди, которые точно знают, что произошло, помалкивают. А вот тех, кто малейшего понятия не имеет о происходящем, просто не заткнешь. Это то же, что разные байки, те, которые циркулируют среди членов семьи и среди друзей. Мы все участвуем в этом лицемерии.
У вас есть записная книжка?
ТВ: О, да, записная книжка у всех есть! Жизнь - слишком запутанная штука. Разводные ключи, карманные ножи, собачий корм, растворимый кофе, губная помада. Надо, чтобы это все было как-то упорядоченно.
Спасибо, что поговорили со мной.
ТВ: Ладненько. Окей. На прощание скажу вам несколько вещей из своей записной книжки. В Лос-Анджелесе считается противозаконным бить свою жену, везде, кроме как на ступенях зала суда. В Талсе, штат Оклахома, запрещается открывать бутылку с газировкой, если поблизости нет инженера с надлежащей лицензией. В Техасе запрещена Энциклопедия Британика, потому что в ней есть глава о том, как приготовить пиво в домашних условиях. В Клэрэдоне, штат Техас, противозаконно смахивать пыль с любого общественного здания при помощи метелки из перьев. В Вашингтоне запрещено рисовать узор в горошек на американском флаге. А из окна едущего автомобиля, по закону, можно выбрасывать только две вещи. Знаете, какие?
М-м-м-м-м…
ТВ: Воду. И перья. За все остальное у вас будут неприятности.
Свет на сцене был выстроен гениально: почти ни хрена нельзя было разглядеть. То есть, я имею в виду, что было видно только то, что нужно - призрак. Ощущение полной пустоты в зрительном зале и присутствия запредельного на сцене.
Ну, хоть так, как говорит Кузиков.
Конечно, Уэйтс до нас не доберется, чего бы там ни предпринималось. Похоже, что и в Москву не доедет. Троицкий рассказывал про попытки заманить Уэйтса в Россию (таковых было несколько уже). Честно говоря, не помню деталей. Помню только, что дело не в гонораре, а в каких-то требованиях к репетиционному процессу и ценам на билеты. Да и Россия его не сильно интересует. Впрочем как и гастрольная деятельность в принципе.
Меня воодушевило, помнится, то, что Kronos Quartet начал с Уэйтсом выступать, и на Кроносов выход был (те в Россию охотно ездят)... Но все безрезультатно.
Далее выкладываю интервью с Томом Уэйтсом, которое я перевел прошлым летом для иркутской «Афиши». «Уэйтс» на «Вейтс» заменил главный редактор. Кстати сказать, в недавнем сборнике интервью, опубликованном в России этого интервью нет. Хотя некоторые вопросы (и ответы) уже можно отнести к разряду хрестоматийных.
Оригинал на инглише лежит на www.pitchforkmedia.com где-то в архиве.
Последняя работа Тома Вэйтса «Orphans: Brawlers, Bawlers, and Bastards» - это тройной сборник, состоящий из тридцати новых треков и труднодоступных песен из саундтреков, рассортированных по трем направлениям. В него аккуратно упаковано более трех десятилетий брутального шумопроизводства. Как и большинство американских слушателей, я настолько уверена, в мире Тома Вэйтса нет ничего, кроме товарных поездов, буфетчиц, провинциальных клоунов и коротковолнового радио, что когда он произносит имена рэперов вроде "Chamillionaire" это звучит как гром среди ясного неба. Том Вэйтс рассказывает о сочинении песен, о Скарлет Йоханссон и о своих выдумках.
Вы думали когда-нибудь о том, чтобы жить где-нибудь не в Калифорнии?
ТВ: Я переезжал довольно много. Чикаго, Новый Орлеан, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Портленд… Бытует мнение, что Калифорния - это «молочные реки, кисельные берега». Представления о ней - из серии тех образов, которые абсолютно не соответствуют действительности. Как и все великие фантазии. Откуда вы звоните?
Из Бруклина
ТВ: Все нынче из Бруклина. Мы жили в Нью-Йорке какое-то время. Сменили примерно 14 разных мест за два года.
Скучаете по Бруклину?
ТВ: Я не знаю… Иногда, когда снова туда приезжаю, меня осеняет: блин, я помню это. Эту энергию. Что-то дьявольское. Но я - горячая голова. Я не соответствую темпераменту этого города. Мне нужно что-то большее… не столь непостоянное. Я все время ругаюсь с владельцами магазинов. Постепенно все мелкие лавки в нашем районе исчезали, и мне приходилось ходить все дальше и дальше от дома, чтобы купить продукты. Я чувствую себя лучше здесь, в захолустье, где не причиняю себе никакого вреда.
У вас репутация завсегдатая калифорнийских барахолок и ломбардов. Что привлекает вас в определенных вещах?
ТВ: Мне интересны вещи, если я не знаю, чем они являются. Типа «Вот ни фига себе, что это за фигня?». Ага, это губная помада XVIII века, это собачий корм XIX века, а это шапка времен Второй мировой. Меня интересуют всевозможные мелочи. Причудливые вещи.
Вы что-нибудь коллекционируете?
ТВ: Вроде керамических собачек? Я коллекционирую музыкальные инструменты. Давно и постоянно.
Есть такой блюзовый певец в Кларксдейле, штат Миссисипи, по имени Супер Чикан, который делает чертовски красивые гитары из канистр и прочих железок: он их раскрашивает, а потом натягивает струны. У него есть гитара сделанная из унитазного сидения, которую он называет «Уни-тара». Вы создаете свои собственные инструменты?
ТВ: У меня есть друзья, которые сами делают музыкальные инструменты. «Альтернативные источники звука», выражаясь техническим языком, которыми может быть на самом деле что угодно - может, что-то, что вы нашли на улице. Я думаю, что поход в скобяную лавку может стать весьма интересным, если вы придете туда с молоточком! Я ищу вещи неприметные - то, что вы видели много раз в своей жизни, но никогда не слышали. Ударьте по нему! Палкой! У меня есть гитара, которая сделана из деревянного бруска, которую я купил в Кливленде. Знаете, что в Ираке нельзя выставлять гитару в уличной витрине музыкального магазина, потому что это выглядит слишком сексуально? Все эти изгибы, знаете ли... Так что я мог бы поехать туда с этими гитарами из пиломатериала и покорить тамошнюю публику.
У вас есть любимый музыкальный инструмент?
ТВ: У меня есть Chamberlain, который я купил у каких-то сёрферов в Вествуде много лет назад. Это древний аналоговый синтезатор, который работает на петлях магнитофонной пленки. В нем есть 60 голосов - всё, начиная от скачущих лошадей, уханья сов и шума дождя, и заканчивая каждым инструментом оркестра. В том числе, человеческий голос. (Вэйтс начинает петь гамму «синтезаторным голосом»). Одиннадцатисекундные сэмплы!!! Я люблю примитивные вещи. Я много раз его использовал на своих записях.
У меня есть скрипка Строха. Строх - это парень, который создал скрипку с трубой, прикрепленной к нижнему порожку. Она появилась в то время, когда оркестры играли в основном в ямах. В старых театрах, где струнники жаловались, что их не слышно на балконе. Так что этот парень сделал скрипку Строха, которая была методом усиления звука до появления электричества. Она звучит словно звук скрипки, издаваемый трубой граммофона. Он подобным образом сконструировал контрабасы, виолончели. Он даже сделал однострунную скрипку Строха. Вот именно такие инструменты интересны. Я использовал такую скрипку на альбоме Alice.
Какой звук ваш любимый?
ТВ: Бекон. Жарящийся на сковородке. Если записать звук бекона, жарящегося на сковородке и потом воспроизвести, он звучит как царапины и трещины на старой виниловой пластинке. Почти точно так же. Можно заменять один звук другим.
История поиска необычных звуков чрезвычайно богата. В своей книге «Глубокий блюз» Роберт Палмер говорит о влиянии западноафриканской музыки на ранний американский блюз, и что многие африканские музыканты преднамеренно избегали чистых звуков - они прикрепляли жестянки к барабанам, издавали призвуки ртом при игре на флейте и т.п. У вас природное влечение к небрежному звучанию?
ТВ: Я думаю, это помогает «влиться» звуку твоего голоса в голос инструмента. Мне кажется, по природе своей мы все любопытны и всё время любим наблюдать за всякого рода мутациями. Я в этом смысле - не исключение. Я думаю, это вопрос вкуса. Вы предпочитаете омлет или яичницу?
Вы поете тексты Джека Керуака и Чарльза Буковски на новой пластинке. Насколько литература повлияла на вашу музыку?
ТВ: Меня чаще волнует, как вещи звучат, а не то, как они выглядят на странице. Некоторые люди творят на бумаге, а это совсем другая вещь. Я сразу начинаю интересоваться, как вещь звучит, так что на бумаге это может даже не выглядеть хорошо. Но, тем не менее, я - «словесный» парень. Я обожаю людей, которые используют определенные яркие выражения и взаимодействуют при помощи слов. Слова - это музыка, на самом деле. В смысле, меня спрашивают: «Вы пишете музыку или слова?» Но на самом деле, ни то, ни другое, в идеале это должно быть чем-то цельным. Иногда, когда сочиняешь песни, ты просто издаешь звуки, и потом звуки медленно мутируют и превращаются в реальные слова, наделенные смыслом. Но с самого начала, большинство людей, сочиняющих песни начинают с (Вэйтс начинает издавать звуки).
Это точно, битники были писателями музыкальными.
ТВ: И битники представляли свои работы в клубах, выкрикивали свои произведения. Это было неотъемлемой частью их творчества.
Какие роли в кино вас привлекают?
ТВ: Я иногда снимаюсь в кино. И есть разница между «Я снимаюсь» и «Я актер». Люди обычно не доверяют тем, кто занимается сразу двумя делами. Если они тратят деньги, то скорее на того, кто в своем деле - лучший. В противном случае это - как получить визитку, на которой значится восемь профессий. «Я занимаюсь ароматерапией, работаю на верфи, а также грузчиком и массажистом». Что касается актерства, то я обычно работаю с людьми, которым я нужен на короткое время. Или в фильме есть какой-то странный эпизод с диалогом не более двух страниц. Проблема в том, что очень сложно играть маленькую роль, потому что приходиться «ускоряться»: в фильме слишком мало сцен, чтобы показать все грани характера твоего персонажа, но тебе все равно надо выполнить то же самое, на что у другого есть полтора часа. В плане создания анатомически точного образа. Лучше работать с людьми, которым ты доверяешь, которых ценишь и с которыми ты чувствуешь себя комфортно. Но это не всегда получается, и если ты хочешь продолжать работать, зачастую приходится рисковать.
Похоже, то же самое происходит при записи альбомов. Насколько ваша музыка была бы другой, если бы вы не женились на Кетлин Бреннан?
ТВ: Трудно сказать. Все бы было по-другому. С ней прекрасно сочиняется, у нас с ней полное взаимопонимание, и это именно то, что нужно, когда ты сотрудничаешь с кем-то. Для слаженной работы.
Мне интересно, каким образом песни пишутся в вашем доме. Не столько с художественной, сколько с бытовой точки зрения: вы и Кетлин пишете в одной комнате, закусываете, препираетесь?
ТВ: Иногда мы едем на машине, просто берем диктофон и отправляемся в путешествие. Иногда мы просто садимся у пианино - если надо закончить к определенному сроку, то физическое поле творческой деятельности сужается. Мы работаем по раздельности, и мы работаем вместе. Если вам обоим известно одно и то же, то один из вас необязателен. По-моему, мы смотрим на творчество под разными углами. Но я точно не знаю, как это работает. Это одна из тех вещей, которые нельзя разложить по полочкам.
Каково это было - ездить на гастроли со своим сыном в качестве ударника?
ТВ: Он играет на ударных с тех пор, как ему исполнилось восемь лет. Он большой и сильный парень, выше меня. Великан. Он очень интересуется музыкой, занимается битбоксингом (вокальной перкуссией - «АИ») и слушает музыку, и она остается с ним. Он играл со старыми хрычами, а ему только 21. Когда речь идет о семье и музыке, ты обычно ищешь что-то, что сделает тебя уникальным. И это бывает непросто. Но он был великолепен, с ним было здорово играть вместе, лучше не представишь. У своих детей учишься не меньше, чем они у тебя.
Ваш новый альбом - очень интересная подборка, которая дает адекватное представление о всех ипостасях вашего звучания. Как вам пришло в голову собрать эти песни в «Brawlers, Bawlers, and Bastards»?
ТВ: Это была просто гора песен. Это как ворох отснятой для фильма кинопленки. Ее надо осмысленно организовать, чтобы это было сбалансированное аудиопереживание. Вот у тебя есть коробка со всеми этими штуками, и в них нет особого смысла, пока они не разложены по порядку. Пришлось попотеть. Там есть тематическое разделение, особая драматургия и т.д.. Это песни из разных источников, написанные в разное время. Сделать так, чтобы они смогли сосуществовать вместе, было непросто.
Была там какая-то песня, по поводу которой вы сомневались - на какой диск ее лучше всего поставить?
ТВ: Да. Но, знаете, баллады все ушли на один диск - мы хотели назвать его «Заткнись и жри свои баллады». Блюзовые и госпеловые вещи тоже вроде встали все вместе. А наиболее неподдающийся классификации материал был помещен на диск «Bastards». Это всякая мелодекламация. Спустя какое-то время это приобрело смысл. «Встаньте в три ряда. Ты не в том ряду, приятель».
Вы исполняете песню Lead Belly, "Goodnight Irene", это одна из моих любимых песен. Еще я считаю, это один из лучших ваших вокальных исполнений. Вы много слушаете раннего американского фолка и блюза?
ТВ: О, да, конечно. Слушал и слушаю очень много. Большинство из того, что ты впитываешь, в итоге появляется наружу. Вы это знаете. Что-то берете вовнутрь и это то, что продолжает звучать в тебе, будь это Jack Teagarden или Bo Carter или Memphis Minnie или Barbecue Bob. Все это доступно для того, чтобы ты этим наслаждался, впитывал и насыщался этим. И это замечательно: кто-то что-то сделал сотню лет назад, и это длилось три минуты (которые давно прошли), тех, кто над ними работал, уж нет в живых, но вещь все равно жива. Она все так же свежа, как и в день, когда она была записана. Мне это всегда кажется интересным. Мы толком ничего не знаем о том, что мы делаем, как это будет жить после нас. Но я стараюсь не забывать об этом во время записи. Я знаю, что кое-что из записанного я никогда снова не спою, и есть композиции, которые я буду продолжать петь, для того чтобы попытаться разгадать эту загадку. Но я думаю, что надо слушать как можно больше - и старого, и нового…
Кто-то из ныне существующих артистов или исполнителей вам импонирует?
ТВ: Мисси Элиот. Я от нее без ума. У нее есть музыкальный клип, где она на пляже в маечке вертит попой. Она абсолютно офигенная. Настолько естественная. Как будто она была всегда. Chamillionaire. Я слушаю много того, что слушают мои дети. Знаете, Jay-Z, Beastie Boys и всякое такое. Большинство пластинок в доме - это не то, что я стал бы слушать, но сейчас я включаю в основном то, что слушают мои дети. У моей жены, когда мы познакомились, была огромная коллекция пластинок. И все они были у нее в конвертах! Я не мог в это поверить. Она заботилась о своих пластинках. Рахманинов, Капитан Бифхарт… А у меня все пластинки были не в конвертах, валялись в каких-то ящиках. Я женился на коллекции пластинок.
Каким моментом в своей карьере вы наиболее гордитесь?
ТВ: Большую часть времени я просто хочу записать новый альбом. Это самое лучшее, свежий материал. Это всегда то, что еще впереди. У меня не бывает моментов типа «Ай да Томми, ай да сукин сын!».
Вам наверняка сообщили, что Скарлетт Йоханссон записывает альбом ваших песен?
ТВ: М-м-м-м, нет. Я прочитал об этом в газете.
С вами никто заранее не связался?
ТВ: Нет, нет. Но, как говорится, флаг ей в руки.
Вы рады об этом узнать?
ТВ: Не знаю, рад ли я этому, но мне любопытно. Люди сочиняют песни, чтобы кто-то их слушал и пел. Я считаю, что это признак того, что эти песни не настолько ультра-личные, чтобы не быть способными быть интерпретированными кем-либо еще. Я видел ее в кино. Я не знаю, что она собирается делать с песнями. Когда ты берешься за чью-то песню, ты делаешь ее своей собственной. Это все, что ты можешь сделать. И это, как правило, требует своего рода перекройки - отрезать рукава, пришить пуговицы. Каждый делает с песней что-то свое, это традиция.
Во вступительном слове к новой пластинке вы говорите, что ваш голос - это ваш инструмент, что определенно является истиной для всех, кто хоть раз слышал ваши записи. Многие мои любимые исполнители относятся к тем, кто звучит безумно и оторвано. Вы когда-нибудь бываете удивлены или расстроены тем, что ваш голос может и что он не может?
ТВ: Если впадаешь в крайности и хочешь выяснить, что эта штука способна делать, или если ты еще пытаешься подражать кому-то - большинство людей начинают с подражания - постепенно ты обретаешь свой собственный голос. Я люблю произнесение слов. Но я не всегда сочиняю с инструментом, я обычно пишу a capella. Это подобно рисованию пальцами по воздуху. Это больше всего похоже на полет пчелы. Ты - свободнее. Ты не стеснен гитарными ладами, у тебя нет ладов в голосе, и это замечательное чувство. Так что сочинение мелодии - это то, что ты можешь делать где угодно.
Вы всегда знали, как вы хотите, чтобы звучал ваш голос?
ТВ: Я разговаривал с Робертом Зигелем, ведущим новостей на канале NPR, и он сказал, что большинство дикторов и людей на радио хотят, чтобы их голос звучал старше. Потому что большинство новостей, о которых ты сообщаешь, очень серьезные и очень тяжелые, и ты не хочешь звучать как маленький ребенок, который говорит о том, как тридцать три человека были убиты бомбой на обочине. Ты должен придумывать свой голос и манеру держаться так, чтобы это придавало веса, благородства и плотности всему, что ты произносишь со сцены. Все это нужно твоему голосу, если ты певец. Твой голос и твоя манера должны соответствовать музыкальному материалу.
Многие замечательные американские авторы-исполнители, вплоть до Боба Дилана, старательно мифологизировали сами себя, распространяли про себя сплетни, меняя свои имена и создавая персонажей как продолжение своего песенного творчества. Существует ли мифология Тома Вэйтса?
ТВ: Я уверен, что да. На самом деле большинство вещей, которые люди знают обо мне - выдумка. Моя жизнь - это закулисье. Так что все, что вы «знаете» обо мне, это только то, что я позволяю вам знать обо мне. Это как сеанс чревовещателя. И это возможность отделять личную жизнь от работы. Это здорОво и необходимо. Я не из тех людей, за которыми охотятся таблоиды. Тебе надо избавиться от этого запаха, он действует на них как на акулу кровь в воде. И они знают это, и они знают, что вы согласны быть атакованным. Я не из их числа. Я - выдумщик. Нет ничего, что, будучи произнесенным дважды, имело бы одинаковый смысл. Мы все не рассказываем истории, а пересказываем их. До того как появилась звукозапись, все являлось народным творчеством. И все мы были частью общей картины в эволюции и миграции песен. Мы все связаны друг с другом, потому что все песни прошли в какой-то момент через наши руки. Один пропустил куплет или поменяли род, другой подчистили строчку для своих детей или добавил, что больше актуально для его деревни. Все что называется «народным» - это «Эй, это я написал, я часть этого». Это как когда до тебя анекдот дошел: тебе же не ясно КАК он до тебя дошел! Если бы ты мог проследить этот путь, было бы жутко интересно.
То есть любая записанная история - это уже вымысел, литература?
ТВ: Нет такого понятия как «документальная литература». Нет такого понятия как «правда». Обычно люди, которые точно знают, что произошло, помалкивают. А вот тех, кто малейшего понятия не имеет о происходящем, просто не заткнешь. Это то же, что разные байки, те, которые циркулируют среди членов семьи и среди друзей. Мы все участвуем в этом лицемерии.
У вас есть записная книжка?
ТВ: О, да, записная книжка у всех есть! Жизнь - слишком запутанная штука. Разводные ключи, карманные ножи, собачий корм, растворимый кофе, губная помада. Надо, чтобы это все было как-то упорядоченно.
Спасибо, что поговорили со мной.
ТВ: Ладненько. Окей. На прощание скажу вам несколько вещей из своей записной книжки. В Лос-Анджелесе считается противозаконным бить свою жену, везде, кроме как на ступенях зала суда. В Талсе, штат Оклахома, запрещается открывать бутылку с газировкой, если поблизости нет инженера с надлежащей лицензией. В Техасе запрещена Энциклопедия Британика, потому что в ней есть глава о том, как приготовить пиво в домашних условиях. В Клэрэдоне, штат Техас, противозаконно смахивать пыль с любого общественного здания при помощи метелки из перьев. В Вашингтоне запрещено рисовать узор в горошек на американском флаге. А из окна едущего автомобиля, по закону, можно выбрасывать только две вещи. Знаете, какие?
М-м-м-м-м…
ТВ: Воду. И перья. За все остальное у вас будут неприятности.