Люди дизельпанка: Дмитрий Быстролетов
Оригинал взят у ecoross1 в Люди дизельпанка: Дмитрий Быстролетов
Был на его выставке в питерском музее политической истории (на Гороховой). Если бы не факты - не поверил бы. Не бывает таких людей. Незаконнорожденный сын графа Толстого, знающий более двадцати языков, разведчик-нелегал в Азии, Северной и Южной Америке, Африке и почти всей Европе. Доктор права и доктор медицины. Художник и фотограф. С 1938 по 1954 сидел. Был сценаристом фильма "Человек в штатском" о себе же.
"Путешествие на край ночи":
Прошли годы. Я видел, как советские люди и коммунисты за границей изменяли Революции и предавали Родину. Один из руководителей нашей группы, генерал-майор Порецкий (Людвиг) награжденный орденом Красного Знамени за боевые заслуги, для того чтобы заслужить у наших врагов доверие, продал всех работников, которыми руководил, и был убит нашей агентурой в такси по пути из Женевы в Лозанну. Его приятель в звании полковника (фамилию его забыл, подпольная кличка Вальтер) изменил, нагадил и скрылся. Изменяли и продавали и наши дипломаты - Беседовский, о котором я подробнее пишу дальше или, например, Раскольников, человек, приведший в Петроград в ночь на 25 октября тысячи кронштадтских матросов. Старый большевик Беседовский стал ярым антикоммунистом и позднее стал во главе организации, которая на американские деньги до сего дня стряпает в Париже антисоветские фальшивки. Раскольников недурно устроился в Париже. На чьи деньги? Аллах ведает… Да, все это было… Но Изольда ван Эйланд Оберон выстояла перед всеми искушениями любви и ненависти и с честью выдержала испытание временем. Ничейная девушка с синими глазами ушла из жизни незапятнанной и навсегда унесла с собой в могилу многие наши секреты.
Мне двадцать шесть. Помню ли я все, что было? Помню, не могу, не должен, не смею забыть! Детство в чужом золоченом доме… Казенный распорядок в корпусе… В шестнадцать лет - море, первые часы тяжелого труда за кусок хлеба… В семнадцать - первые пушечные выстрелы и страх смерти… Первое убийство людей - винтовочная мушка и позади нее - грудь человека… В восемнадцать - каторжная работа на судах, раскаленные кочегарки, обледенелые палубы… В девятнадцать - черная ночь в открытом море… яростное буйство волн… я черпаю кухонной кастрюлей воду в кубрике тонущего судна… В двадцать - рассвет, черная вода пенится вокруг обломков, спутанных снастями… на них - остатки команды… Ночи в публичных домах… Страшные голые женщины с синими грудями до пят… Слышу сиплый смех под музыку шарманки… Утром они штопали мне дырявые носки… И помню главное - страх голода и холод… Безработицу… Я вижу собственные руки, жадно запущенные в жирное месиво помойного ведра. Я помню голод, который страшнее, чем смерть!
Зимой 1942 года, на четвертом году заключения, я получил извещение, что на воле умерли моя мать и жена.
"В старой Африке":
Умер Пират совершенно по-голландски. В 1917 году он командовал грузовым судном, старой калошей, под таким милым голландскому сердцу названием: «Гет Бонт Ку» (пестрая корова). Дело было зимой, стоял непроглядный туман. В Ла-Манше огромный немецкий угольщик пропорола «Пестрой корове» бок, она сразу плюхнулась на колени и приготовилась испустить дух. Капитан в эту минуту находился в своей каюте. Он рванулся было наверх, но по большому крену понял, что вторую шлюпку спустить уже невозможно и его личная судьба решена. Тогда старый моряк молниеносно стянул с себя рабочую куртку и надел мундир с медалью.
Лунная ночь. Великое безмолвие, рожденное полным отсутствием жизни. Насколько хватало глаза серебрилась плоская голубая гладь, посреди которой бежала неяркая серебряная дорожка лунного света. Это еще неостывший песок дает в ночном холоде испарину - не иней или росу, их не может быть в Танезруфте, где на полтысячи километров нет ни капли поды, а слабую испарину, которая теперь блестела, как гладь мертвого моря.
Был на его выставке в питерском музее политической истории (на Гороховой). Если бы не факты - не поверил бы. Не бывает таких людей. Незаконнорожденный сын графа Толстого, знающий более двадцати языков, разведчик-нелегал в Азии, Северной и Южной Америке, Африке и почти всей Европе. Доктор права и доктор медицины. Художник и фотограф. С 1938 по 1954 сидел. Был сценаристом фильма "Человек в штатском" о себе же.
"Путешествие на край ночи":
Прошли годы. Я видел, как советские люди и коммунисты за границей изменяли Революции и предавали Родину. Один из руководителей нашей группы, генерал-майор Порецкий (Людвиг) награжденный орденом Красного Знамени за боевые заслуги, для того чтобы заслужить у наших врагов доверие, продал всех работников, которыми руководил, и был убит нашей агентурой в такси по пути из Женевы в Лозанну. Его приятель в звании полковника (фамилию его забыл, подпольная кличка Вальтер) изменил, нагадил и скрылся. Изменяли и продавали и наши дипломаты - Беседовский, о котором я подробнее пишу дальше или, например, Раскольников, человек, приведший в Петроград в ночь на 25 октября тысячи кронштадтских матросов. Старый большевик Беседовский стал ярым антикоммунистом и позднее стал во главе организации, которая на американские деньги до сего дня стряпает в Париже антисоветские фальшивки. Раскольников недурно устроился в Париже. На чьи деньги? Аллах ведает… Да, все это было… Но Изольда ван Эйланд Оберон выстояла перед всеми искушениями любви и ненависти и с честью выдержала испытание временем. Ничейная девушка с синими глазами ушла из жизни незапятнанной и навсегда унесла с собой в могилу многие наши секреты.
Мне двадцать шесть. Помню ли я все, что было? Помню, не могу, не должен, не смею забыть! Детство в чужом золоченом доме… Казенный распорядок в корпусе… В шестнадцать лет - море, первые часы тяжелого труда за кусок хлеба… В семнадцать - первые пушечные выстрелы и страх смерти… Первое убийство людей - винтовочная мушка и позади нее - грудь человека… В восемнадцать - каторжная работа на судах, раскаленные кочегарки, обледенелые палубы… В девятнадцать - черная ночь в открытом море… яростное буйство волн… я черпаю кухонной кастрюлей воду в кубрике тонущего судна… В двадцать - рассвет, черная вода пенится вокруг обломков, спутанных снастями… на них - остатки команды… Ночи в публичных домах… Страшные голые женщины с синими грудями до пят… Слышу сиплый смех под музыку шарманки… Утром они штопали мне дырявые носки… И помню главное - страх голода и холод… Безработицу… Я вижу собственные руки, жадно запущенные в жирное месиво помойного ведра. Я помню голод, который страшнее, чем смерть!
Зимой 1942 года, на четвертом году заключения, я получил извещение, что на воле умерли моя мать и жена.
"В старой Африке":
Умер Пират совершенно по-голландски. В 1917 году он командовал грузовым судном, старой калошей, под таким милым голландскому сердцу названием: «Гет Бонт Ку» (пестрая корова). Дело было зимой, стоял непроглядный туман. В Ла-Манше огромный немецкий угольщик пропорола «Пестрой корове» бок, она сразу плюхнулась на колени и приготовилась испустить дух. Капитан в эту минуту находился в своей каюте. Он рванулся было наверх, но по большому крену понял, что вторую шлюпку спустить уже невозможно и его личная судьба решена. Тогда старый моряк молниеносно стянул с себя рабочую куртку и надел мундир с медалью.
Лунная ночь. Великое безмолвие, рожденное полным отсутствием жизни. Насколько хватало глаза серебрилась плоская голубая гладь, посреди которой бежала неяркая серебряная дорожка лунного света. Это еще неостывший песок дает в ночном холоде испарину - не иней или росу, их не может быть в Танезруфте, где на полтысячи километров нет ни капли поды, а слабую испарину, которая теперь блестела, как гладь мертвого моря.