«Трудно быть богом». Эссе впечатлений и раздумий.
12 апреля 2014 года в самый разгар антиукраинской истерии на российском ТВ, когда в эфире рекой текли фекалии лживой пропаганды, принесшей с собой густую и плотную, так давно стремившуюся выбраться наружу, национальную Тень, я посмотрел фильм Алексея Германа «Трудно быть богом». Это был еще один теплый день «русской весны», которая разворачивалась вполне по-русски, с присущей нам противоречивостью, абсурдом, размахом и беспросветной верой в избранность и уникальность русской души, гениальность Царя. Будучи по большей части нацией с ведущей интровертно-чувствующей функцией, да, да, той самой, что ни одной англо-саксонской извилиной не понять, той самой, чья ценностная шкала остается неведома самому ее носителю, мы показали миру хладнокровную и расчетливую Тень, логически выверенная мыслительная точность которой, так экстравертно-мыслительно и победоносно заграбастала лакомый кусок соседней братской Украины. Россия, сыграв по-новому еще одну версию пьесы о сложных братских отношениях библейских Авеля и Каина, утерло нос и мыслительной Европе и Америке с ее экстравертным чувством. Мы, русские, показали миру свою национальную Тень, напомнив цивилизации, какой именно народ создал одну из самых великих и непобедимых империй.
Либеральные демократии содрогнулись от маленькой победоносной агрессии и стали нервно перебирать в памяти все исторические события, когда русские маршировали по улицам их городов с флагами самой щедрой и милосердной империи. Коллективная память жива у потомков парижан, чьи предки встречали с хлебом солью войска Александра Первого после разгрома наполеоновских армий; пробежал холодок в сердцах поляков, прибалтов, финнов, шведов, турецких граждан, грузин и т.д., а про немцев я, вообще, молчу: еще матушка Елизавета Петровна потребовала принести ей Берлин на шпаге, но сударушка не дожила. Дух, никем непонятой и никем непобедимой Империи, распавшейся в конце двадцатого века по большей части по внутренним причинам, внезапно начал вселяться в головы власть предержащих новой псевдодемократической наследнице и правопреемницы Российской Империи, а затем стал транслироваться всероссийскими мозговыми облучателями из Останкино. Этот дух оживил таких кровавых призраков и неискупленную кровь жителей страны павших и истребленных в двадцатом веке во время двух мировых войн, революций, репрессий, национального грабежа, голодомора, вытащил из национального подвала таких скелетов, что многие до сих пор щиплют себя украдкой, чтобы проверить, не происходит ли все это с ними во сне.
Наш искусный Президент-психотерапевт в ходе всероссийской психотерапии проделал с нами важнейший этап глубокой психологической работы, а именно привел нас к столкновению с коллективной Тенью Нации. И нам придется эту Тень принять, ассимилировать и полюбить, иначе не произойдет коллективной трансформации нашего многострадального и нами самими причисленного к великим народа, который несет в мир одному Богу известную миссию. То, как мы поступили с украинским братом и восстановили историческую справедливость, несомненно, войдет в анналы истории. Присоединение Крыма за такой короткий срок уже обросло и народным фольклором, и грандиозными скандалами, и обернулось для мира забытым предчувствием мировой войны. В едином национальном порыве мы признали, что можем наступить на горло брату, когда он слаб, мы можем ограбить его дом, назвав этот акт благим стремлением сохранить добро и мир в его доме. Мы великая нация и мы имеем право - право сильного! Стырив почти бескровно Крым, мы вывели новый национальный тренд «грабь награбленное» на мировой уровень: нам стало тесно в нашем банальном казнокрадстве и РосПиле, нам стало скучно от нашего российского правового беспредела и безнаказанной коррупции, нам вдруг стало мало земли у теплого моря и мы больше не хотим довольствоваться внутренней пропагандой и ложью СМИ, не хотим ждать оживления нашей почти чахоточной экономики, - нам потребовался новый мировой порядок, в котором мы смело понесем наше идеологическое и духовное мракобесие. Теневая сторона нашей нации вышла наружу: хватит стыдиться сталинских репрессий, хватит стыдиться наших алчных желаний, плевать нам на весь этот либерально-демократический вздор, потому что мы самые лучшие, самые сильные, великие и только мы знаем истину! Мы кинулись искать и давить эфемерную фашистскую гадину засевшую в Киеве, в оппозиционных СМИ, среди пятой колонны и либеральной интеллигенции…
…мы вдруг превратились в карикатуру на самих себя, но если кому-то стало от этого стыдно, то у нас есть шанс полюбить нашу русскую Тень…
Здесь я хотел бы оставить запись о моих переживаниях и мыслях, которые посетили меня во время и после просмотра фильма Алексея Германа «Трудно быть богом». Фильм произвел неизгладимое впечатление, но почему-то у меня не возникло ни малейшего желания рекомендовать его к просмотру. Не хочется выступать в роли рекламщика фильма, который и так уже нашумел, и о котором было оставлена куча откликов и рецензий, да и отправлять людей в плавание в страну коллективной Тени не особо хочется. Однако если вы хотите опуститься на самое дно человеческого существования и мрака плоти, ее неотвратимой гибели и разложения, вкусить тошнотворные плоды деградации и поплавать в нечистотах, чтобы проверить, насколько вы психологически сильны в диалоге с самыми потаенными теневыми сторонами вас самих и всего человечества, то рискните посмотреть. Если вы отправитесь в это плавание, то советую вам набраться терпения и доплыть до конца, иначе вы упустите маленький шанс получить большой катарсис. Почему маленький? Потому что столкновение с таким живым проявлением коллективной Тени не дает гарантии, что вы сможете ее переварить.
Относительно небольшой зал кинотеатра «5 звезд» на Новокузнецкой был забит. Я наблюдал за публикой, которая пришла посмотреть столь специфический фильм: взрослые пары от сорока до шестидесяти лет, пара-тройка очень серьезных стариков профессорского вида, какая-то залетная молодежь. Некоторые молодые пары оказались совсем залетные, и как бы в предвкушении не совсем приятного и крайне неэстетичного действа, без умолку болтали на весь зал о каких-то скидках, купонах, дешевых билетах Air Berlin, о настоящем итальянском тирамису и почему-то о каком-то кружевном нижнем белье. Эти словестные кружева настолько диссонировали с надвигающейся тьмой, что очень захотелось выключить эту хипстерко-гламурную радиостанцию, но с другой стороны экран все еще оставался погашен. Молодой человек не унимался, развлекая свою девушку, даже когда я недовольно повернул голову и посмотрел на него в упор. В небольшом зале продолжалась литься какая-то молодая чепуха про то, как круто жить в Европе, какие красивые фонтанчики в Риме и какие все-таки дешевые билеты на Air Berlin. Эта пара умолкла в первые несколько минут фильма, через пятнадцать минут они с шумом покинули зал. До конца сеанса, видимо не выдержав мастерской пытки режиссера, из зала исчезла треть зрителей. Сеанс проходил в абсолютной, давящей тишине.
Из черно-белых сцен фильма Германа непрерывно лилось нечто, что порождало не только зрительные атаки на мозг, но казалось, что твои обонятельные рецепторы работали в полную силу, поэтому ты почти вдыхал запах пота, фекалий, мочи, протухшей воды и еды, трупов, гноя, куда вторгались также запахи полового акта, ладана, ароматических масел и всех возможных продуктов человеческой жизнедеятельности. Диалоги героев сопровождались звуками, которые свойственны общественным туалетам, а сама речь напоминала сцены из прогулок больных психиатрических лечебниц. Зритель погружался в нечистоты человека и человечества, на дно примитивного, почти животного существования, проживал целую жизнь в стране вечного предсмертного озноба, пустоты чувств, могильного мрака, кладбищенских туманов; бродил по отхожим местам, богадельням средневековья, домам терпимости, где жила безысходность, никчемность, бессмысленность, и отсутствовали какие-либо ценности; там, где ценность человеческой жизни равна нулю, при том, что эту жизнь трудно было вообще назвать человеческой.
Фильм - прямо скажем - не для слабонервных, он для тех, кто хочет увидеть изнанку человеческого существования, почувствовать тотальное одиночество и безнадежность, погрузиться в Тень, которая никогда никуда не денется. В фильме совсем нет, и не может быть, никакой сексуальности, ибо сексуальность связана с более высоким уровнем существования. Если нет сексуальности, нет места любви, тогда все начинает принадлежать власти, теме, где причудливо переплетены человеческая глупость и гордыня. Если кто-то побеждает, то кто-то унижен, если кому-то рукоплещут и восторженно кричат, то кого-то избивают, поносят, втаптывают в грязь. В фильме красочно без каких-либо красок показана человеческая жестокость и война всех против всех, больше похожая на мышиную возню. Если ты переедаешь и обжираешься, то много испражняешься или блюешь, если ты живешь в роскоши, то кто-то нищенствует, если ты меняешь дорогую тачку на еще более дорогую, то кому-то не хватит денег даже на дешевый зубной протез.
Фильм помогает зрителю ощутить страдание более высокоразвитой души в мире серости и посредственности, плотного и низкого сознания, орально-анального локуса. На экранах постоянно слышатся не только бессвязное ротовое бормотание, но и бормотание вторичных ртов. Мы испытываем страдание души, находящейся на более высоком уровне рефлексии и духовных вибраций, вынуждено пребывающей в царстве примитива, серости, без духовности, недочеловеков, мракобесов и рабов, нет не рабов, а искалеченных псов на службе у хозяина, уставшего от своей псарни. И все время какие-то морально уродливые мальчики, как символы деградированной самости. Фильм об искалеченных судьбах на фоне мотающихся повешенных и разлагающихся трупов, сцен пыток и инквизиции, бесконечного холодного дождя, грязи, рвотных масс и черно-белой крови. Но разве истинная духовность не стучится к нам именно через эту сторону реальности человеческого существования?
Можем ли мы ощутить себя Иисусом, Сверхчеловеком, Богом вынужденно или по призванию очутившегося в мире, в котором нет ничего божественного? Можем ли мы узреть хотя бы какие-то изменения в сущности современного человека по сравнению с жителем Иудеи времен Римской империи? Фильм, как мне кажется, показал бессилие Бога перед своим творением и это бессилие произрастает из потерянной надежды, что в человечестве что-то поменяется прежде, чем у него возникнет желания устроить очередной Апокалипсис. Как тут не вспомнить про Иисуса, который вернется с мечом в последние дни, чтобы вершить свой суд, как главный герой фильма совершил свой!
Я не скрою, что фильм очень тяжело смотреть до конца: он напоминает бесконечную пытку. Его можно сравнить с падением в пропасть коллективной Тени, когда ты летишь и думаешь: «Боже, когда же конец? Где дно у всего этого смрада? Где же хотя бы единственный лучик света?» Когда фильм заканчивается, ты понимаешь, что его не дождался. Свет может родиться в вашей Душе, если вы прочувствуете и поймете, интуитивно прозреете и ощутите, что именно хотел сказать автор. Возможно, внутри вас вспыхнет свет, накроет волной энергии, которая обычно появляется после работы Тени, когда мы соединяемся с самыми мрачными глубинами человеческой психики.
После сеанса я был в состоянии какой-то невообразимой пульсации жизни внутри, которую ощущаешь, когда выходишь за пределы и попадаешь в нуминозное, в состояние застывшего инсайта, который посещает тебя в минуты трансформации, переживаемой тобой, твоими близкими, клиентами. В подземке я поднимался по ступенькам в переходе с одной станции на другую и увидел мужчину моего возраста. Он стоял на коленях и просил денег. Судя по виду он, скорее всего, был наркоманом, который в болезненности и тревоги просил денег. Я подошел к нему, чтобы положить в его трясущуюся ладонь денег, но почему-то он скорчился от страха, будто я намеревался ударить его по лицу со всей силой. Если вы посмотрите фильм, то поймете, почему я упоминаю этот момент. Я сказал ему: «Не бойся!» и положил горсть монет, которые периодически копятся у меня в портфеле. То ли горсть была большая, то ли энергия от меня исходила особая, то ли он просто был рад, что я его не ударил, но он неожиданно кинулся целовать мне руку, и я, отпрянув, ушел прочь. Я поймал себя на мысли, что в моих глазах были слезы, и я вспомнил Дона, который разбрасывал весь фильм деньги, искал хоть какой-то способ коммуникации с жалкими людьми вокруг. Фильм сшибает программы и защиты: я чувствовал сострадание к этому мужчине в метро. Я также видел в своей голове, как безумная толпа издевается на Христом, как она распинает его на кресте, и как Бог отец смотрит на это с Небес, в надежде, что толпа остановится, может быть, сердца людей наполнятся состраданием к самому живому Богу… А разве мы не видим сейчас на земле эти толпы? Разве мы не встречаем людей с животным взглядом? Разве мы не чувствуем, что в нас самих тоже живет зверь?
Я думал также о том, что если твое творение никак не хочет становиться подобным тебе, то от безысходности и отчаяния ты уподобляешься своему творению. Может быть, наш Бог не умер, и Ницше заблуждался? Может, наш Бог жив, просто он стал похож на нас самих? Он стал таким же глухим, слепым, бездушным, жестоким, равнодушным, примитивным, ленивым, праздным и злым? Мне кажется, что наш Бог стал похож на нас - он просто сдался. Он даже не хочет устраивать очередной Потоп, потому что это бессмысленно. Кажется, что Бог пустил все на самотек, послав нас к Чертовой Бабушке, где возможно нам и место… Ему ничего не остается делать, как уподобиться нам, чтобы не чувствовать себя вечно одиноким… Вероятно, это его новый способ достучаться до нас, вступить с нами в контакт через Мрак, если через Свет не получается! Кажется, что через главного героя, мы слышим безмолвный крик Бога в сторону человечества: «Что мне с вами делать?»
Тень невозможно уничтожить, как бы красиво мы ни обставляли нашу жизнь, и каким бы дешевым и вкусным обедом ни кормили нас в Air Berlin. Она приходит в наш мир в виде разъяренной толпы, крушащей все на своем пути, в виде трехмиллионных абортов в год, во взгляде брошенных детей, она сидит на кончике иглы миллионного российского наркомана, она возникает от трения чиновничьей задницы восседающей на золотом унитазе, проявляется в виде разворованных денег и украденного у страны будущего, слышна в унизительном отношении к украинцам и желании заткнуть рот либеральной российской интеллигенции. «За серыми, всегда приходят черные…»
Фильм мало совместим с верой в воздушного доброго Бога, окруженного ангелами-хранителями и великодушными спасителями, с эстетичными и чувственными религиозными умствованиями и восторженностью поэтов. В нем мы можем увидеть некнижного, нефарисейского Господа: там нет места для золотых нитей церковных одежд и боголепного великолепия храмов. Но в нем можно разглядеть шанс на спасение, он может породить свет в вашей душе в ответ на непроглядную тьму, созданную режиссером, и даже намек на прощение, взаимное прощение человека и Бога. Мне кажется, что шанс на спасение лежит в том, что Бог даровал нам сознание способное создавать подобные шедевры, переживать их, понимать их, находить возможность что-то противопоставлять мраку. В нас живет тот самый свет, который пусть на короткое время, но помогает прочищать страшную тьму нашего нижнего ума и плотского существования. Да, нам может быть больно, неприятно, порой отвратительно видеть изнанку самих себя - нашу Тень, но если мы видим ее, если нам больно и стыдно, значит, мы остаемся людьми.
Психотерапевты и аналитики могут испытывать профессиональную инфляцию, когда перед ними сидит несчастный, раздавленный жизнью, жалкий пациент. Разве мы не ощущаем порой себя богами, вкладывающими спасительную милостыню в голову нуждающемуся в спасении и избавлении от душевных страданий? Начитавшись умных книжек, но не способные видеть ни свою, ни чужую Тень, разве не уподобляемся мы Дону, взирающему с высока на созданий с более примитивным сознанием? Или когда кто-то из нас думает, что именно с ним говорит сам Бог?
Столкновение с Тенью - неизбежное и обязательное условие глубинной трансформации человека, только полюбив Тень, мы способны принять участие в борьбе за истину и за будущее. Нам придется рано или поздно спуститься на дно в нашем жизненном странствии, потому что невозможно идти только вверх. В апексе своего жизненного пути, до того, как вознестись, Иисус пребывал в Аду, где его ждала коллективная Тень и встреча с темным братом. Помним, что Иисус полюбил человека целиком со всем его человеческим дерьмом, даже когда он был распят, унижен, зверски избит, опозорен, оплеван и омыт человеческой ненавистью.
Когда я вернулся домой, передо мной вдруг показались испуганные и жалкие глаза того наркомана, которого я встретил в метро. За пеленой животной поволоки где-то в глубине проглядывалась его душа, заблудшая в отравленной плоти. Я снова испытал стыд. Трудно принять падение представителей своего вида, трудно принять Тень нации, но еще труднее сострадать. А нам ведь еще надо научиться, хоть как-то сострадать самим себе, когда мы видим разрушение иллюзий относительно себя, прогресса человечества и, когда мы так и не дожидаемся Бога. Наверное, трудно быть богом - я не знаю; знаю только, что тяжело стать человеком, еще труднее остаться им…
Андрей Можаров.
(Москва, апрель-май, 2014)
Персональный сайт
http://mozharov.com