Великий аддикт
В книге … «Любовь и зависимость» Пила Стентона, которая посвящена исследованию природы аддикции, есть не новая, но заигравшая для меня новыми красками мысль: зависимость - это свойство только зависимого человека, а не вещества, идеи или другого человека, которого он «употребляет».
Аддиктами становятся люди, которые в полной мере не привязаны к своей жизни - их цели расплывчаты, их связи поверхностны, их деятельность зачастую мало осмыслена, и самое главное - их страшит реальность. Окружающий мир для них полон шума и ярости, он давит, пугает, заставляет решать проблемы. А предмет зависимости - будь это что угодно - хоть розовый диснеевский мультфильм про собачек и их волшебный мир - отодвигает актуальную реальность на второй план.
Это удивительно, но химическое привыкание к веществам, например, не так сильно, как психологическое. Зависимым человек становится скорее от чувства безмятежности, удаленности от забот, которое дарит наркотический трип, что бы его не вызвало. А еще чувство безмятежности дарит человек, которого аддикт объявляет возлюбленным, и прикрывается им от трагического непостоянства реальности, алкоголь и подобное, чем можно на вечер заткнуть свои экзистенциальные проруби, а также - философские концепции, которые упрощают эту колоссальную вавилонскую Вселенную настолько, что аддикт перестает испытывать ужас. Человек - это единственное животное, которое может стать зависимым от чего угодно - табака, еды, алкоголя, религии, наркотиков, страха, любви, секса, спорта, интернета, работы, компьютерных игр, вязания крючком…
Эти зависимости благополучно переходят одна в другую, и конца им нет, если аддикт не осознает, что жизнь его довольно-таки пуста, и именно в этом корень проблемы.
Наблюдая минувший скандал с православными активистами, крушащими скульптуры, или священный патриотический угар, связанный с Украиной и Сирией, живо представляется, как аддикция формируется в масштабах целого народа. Целого русского народа, к которому я, кстати, отношусь-с. Русь-матушка издавна, не переставая, поглощает различные наркотики тоннами, и это уже не остановить.
Тут можно много обобщать на тему; к примеру, задаться вопросом, отчего российское (да и белорусское) коллективное бессознательное возносит на вершину пищевой пирамиды людей, которые избавляют обывателя от ответственности за себя и свои действия. Уверенных в себе людей, которые, как героин, источают ядерные иллюзии безмятежности и покоя. Наркоману нужен диллер и «смотрящий». Диллер снабжает его наркотиками, а трезвый «смотрящий» следит, чтобы парень, пребывающий в трипе, не угорел или не выпал из окна. Легко управлять парнем в трипе. Наши руководители, на мой взгляд, идеально совмещают в себе и контролера, и диллера.
Начиная с уровня отвратительного бытового алкоголизма, который почему-то влился в культурную традицию, как нечто милое и простительное, заканчивая золоченой маковкой православия, которое в последнее время в России обретает кроме голосов, еще и кулаки. Все это, а если не все, то очень многое, из содержания современной российской (и белорусской) жизни, призвано защищать великого русского аддикта (и белорусского, чего уж там) от пугающе сложной реальности.
Наркомана могут спасти только правда и смелость. Правда о том, что аддикция разрушает его, без вариантов. Правда о том, что никто не знает, как правильно жить. Правда о том, что мир вокруг лишен добра и зла, непонятен и равнодушен. Смелость - для того, чтобы решить, кто ты и что тебе делать для того, чтобы оставаться собой. И смелость - для того, чтобы идти на свет придуманных тобою же маяков, зная, что в конце пути тебя ждет смерть. И смелость - для того, чтобы разорвать замкнутый круг, и выйти обнаженным на мороз.