(no subject)
3
Тропическое солнце едва пробивалось сквозь густую шляпу плотных джунглей, создавая на земле небольшие озёрца теплого света, куда сползались греться все виды обитающих в округе змей.
К несчастью для Андрея Василича, одно из таких солнечных озёрец образовалось на его груди.
Хотя поначалу его это не очень волновало, так как он все ещё находился в бессознательном состоянии, после коварного избиения теми, кого ещё недавно считал друзьями. Но довольное шипение змей, блаженствующих на его груди, вскоре вырвало злополучного кладоискателя из плена блаженного неведения.
Когда, с трудом разлепив глаза, он увидел продолговатую мордочку пресмыкающегося, из которой мило высовывался раздвоенный язычок, то с неистовым визгом вскочил на ноги и забрался на ближайшее дерево. Поскольку от этого манёвра все змеи свалились с нагретых лежанок, то сейчас они сползлись под дерево, и, задрав головы, мстительными глазками-бусинками следили за продолжающим визжать виновником их прерванного отдыха.
Уползли они лишь с наступлением вечера.
Обессилено свалившись с дерева, Василич тут же вскочил на ноги. Всё его тело мучительно болело от перенесенных побоев и скрюченного положения, в котором он провисел последние пять часов. Но, несмотря на пронзительную боль, он начал бегать кругами по местности, ища самое дорогое, что у него было - рюкзак с водкой.
Не обнаружив искомого, он рухнул на колени и взвыл. После этого воя в джунглях воцарилась получасовая тишина, которую не осмелились нарушить даже самые смелые певчие птицы.
Свернувшись клубочком, Василич заснул на том же месте, надеясь, что никогда не проснётся.
Но на следующее утро он вскочил ни свет ни заря. Теперь им двигала не скорбь от потери, а жажда мести. Мести тем из-за кого он понёс столь горькую утрату.
Однако жажда мести вскоре также отступила на второй план, после того как пустой желудок потребовал наполнения.
Андрей Василич оглядел местность. Так как в тропических растениях он не разбирался и понятия не имел, что съедобно, а что нет, то решил не рисковать пищевым отравлением от поедания незнакомых плодов и ягод, а вместо этого поймать себе немного мяса.
Следующие два часа он гонялся за упитанной ящеркой, с воплями: «Остановись и утоли мой голод, животное!». Ящерица, видимо, думала, что это весёлая игра, поэтому не особо пыталась скрыться. Но как только ей надела вся эта беготня, она тут же нырнула в маленькую дырку в земле. Василич рассудил, что рано или поздно она выползет оттуда, поэтому устроил засаду, спрятавшись за ближайшим кустом. Но поскольку, понукаемый разбушевавшимся желудком и припёкшим голову солнцем, он начал громко убеждать её вылезти, рассказывая про значение пищевой цепочки во всемирной экосистеме, ящерица высовываться не спешила. Прождав в засаде половину дня, неудачливый охотник проклял жестокосердную судьбу и отправился искать менее проворную пищу.
Уморённый вечерней духотой, он, спотыкаясь, шёл по джунглям, напрасно вглядываясь в сумеречную мглу. Когда надежда на то, что удастся изловить хоть какую-нибудь вкусную зверюшку, угасла окончательно, Андрей Василич впервые начал задумываться о крайних мерах - сможет ли он отрезать себе руку и съесть её. Решив, что данный способ питания нерационален, он уселся рядом с кустарником, обильно покрытым непонятными ягодами. От безысходности он начал собирать их. Набрав полную горсть, российский турист перекрестился и, превознемогая врождённую брезгливость, отправил ягоды в рот.
Затем у него начался бред.
Бред длился пару дней, за которые галлюцинирующий Василич прошёл сотни километров и переплыл десяток рек (точнее, одну и ту же, но в десяти разных местах).
Когда бред закончился, высосав из него всю остававшуюся энергию, ноги российского туриста подогнулись, и он плашмя рухнул на землю. Его сил едва хватало, чтобы держать глаза открытыми. Но именно это позволило ему увидеть голодную смерть, сидящую на небольшом пригорке метрах в пяти от него.
Смерть с любопытством посмотрела на умирающего, а затем кинула камень ему в голову.
- Сволочь… - обиженно прошептал путешественник, и, тяжко кряхтя, согнул руку, чтобы почесать ушибленное место.
Смерть довольно заухала, невысоко подпрыгивая на месте.
Злость придала новых сил умирающему, и он начал выискивать любые способы продолжить существование. Краем глаза Василич заметил лениво ползущего рядом с ним крупного жука. Он внимательно посмотрел на него. Сначала, с отвращением. Затем, с интересом. Потом, с голодом.
Пододвинувшись к насекомому всем телом, Андрей Василич быстро засунул жука в рот и начал усердно жевать. Его лицо исказилось гримасой омерзения, желанием выплюнуть эту гадость. Но он сдержался, отчаянно цепляясь даже за этот ничтожный шанс остаться в живых.
И это подействовало. Поглощённая жизнь помогла ему уверено подняться на ноги, и взглянуть на мир новыми глазами. И этими глазами он увидел, что перед ним сидит вовсе даже не смерть, а обычная крупная волосатая обезьяна… Крупная упитанная обезьяна. У Василича потекли слюнки.
Он сделал шаг к животному.
- Эй, обезьянка, иди сюда, - поманил он её, пытаясь согнать с лица хищный оскал.
Обезьяна кинула в него ещё один камень и гордо ударила себя в грудь.
- Ах ты, паршивка, - с нарастающей громкостью начал ворчать Василич. - Что ж ты делаешь, гадина эдакая. Ты думаешь, тебе позволено в меня камнями кидаться? В меня!? В человека!? Да что ты вообще такое? Животное! - он поднял с земли камень и бросил в обезьяну. Мимо. Обезьяна яростно заверещала, обнажив зубы. - Что не нравиться? Вот так-то, будешь знать, как на высшее существо нападать. Тебе, скотине, никогда меня не одолеть. Потому что я умный. А ты тупица, и поэтому навсегда останешься… э-э-э… млекопитающим. До моего уровня развития тебе никогда не подняться, жалкое ничтожество!
Обезьяна продолжала стоять на задних лапах, угрожающе выпятив грудь. Но смотрела она почему-то не на Андрея Василича, а ему за плечо. Затем последний раз что-то испугано проверещала и быстро скрылась в зарослях.
Василич понял, что за его спиной кто-то стоит за мгновенье до того, как на плечо легла тяжёлая рука, и раздался низкий голос:
- Чаво надрываешься, хлопче?