Возвращаясь к вопросу о приснодевстве
Что касается обстоятельств Первого пришествия Господа нашего Иисуса Христа, книги Четвероевангелия являются свидетельством об исполнении того, что предрекал Господь Бог через пророков Своих. Об этом сказано прямо, см. например в первой главе Евангелия Иоаннова. Также, в первой главе Евангелия от Матфея читаем: "А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог." Сбылось, и было засвидетельствовано, что девица по имени Мария приняла во чреве и родила, и сохранила девство, а была она предназначена стать той самой Девой, о которой глаголали Пророки.
Что за люди могли свидетельствовать о Девстве Пречистой? У кого были такие полномочия, или хотя бы возможности? Понятно, что это ни Апостолы, ученики Христовы, ни Евангелисты. Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, вспомним, что Мария была замужем - так, во всяком случае, считалось. В глазах тогдашнего общества они с Иосифом были семейной парой, мужем и женой, хотя, как будто, на момент Рождества они ещё имели статус обрученных. О том, что Иосиф был Её мужем, прямо пишут и евангелисты. Далее, к кругу таких непосредственных свидетелей следует причислить повивальную бабку, которая принимала Роды и изумлялась сохранённому после Рождества Девству Матери. Своё изумление она сдержать не могла, и, выйдя из той пещеры, рассказала оказавшейся там поблизости некоей Саломее. Сия Саломея вознамерилась убедиться в словах повитухи лично, и уже закатала рукава, но, по тексту протоевангелия, у неё начала быстро усыхать рука. Насмерть перепугавшись, она немедленно оставила это намерение, и рука вернулась в прежнее здоровое состояние.
Итак, возможные свидетели из людей это Иосиф и повитуха. Но, поскольку последняя упоминается лишь в апокрифе, то приписываемое ей свидетельство остаётся разве что принять к сведению, при этом отметив, что в отношении главного - Девства - оно согласуется и с евангелистами, и с Пророками.
Из свидетелей, чьё свидетельство не должно подвергаться сомнению, остаётся Иосиф Праведный, который считался среди людей отцом Иисуса и который жил с Марией семьёй. Будучи мужем Марии (Матфей упоминает его именно как мужа), имел супружескую прерогативу, и если Девство могло быть засвидетельствовано, то только им, мужем. После такого свидетельства девственность прекращается, остаётся в прошлом. О девстве вечном после этого говорить не приходится.
Если же такого свидетельства, выполненного Иосифом, не состоялось, то утверждение Матфея о том, что "все сие произошло, да сбудется реченное", становится безосновательным, во всяком случае в отношении Девы и Её девства. Иначе, как Апостол Евангелист узнал, что "сие произошло"? Сама Мария ему распространялась о своей девственности (да ещё "вечной"), или Иисус поведал подробности жизни старшего поколения своей земной семьи? На мой взгляд, эти вероятности должны быть отвергнуты.
Кроме того, малоправдоподобным для тогдашней традиции выглядит предположение, что Иосиф и Марии жили долгие годы вместе, воспитывали при этом младенца Иисуса и продолжали при этом считаться обрученными, но так и не вступившими в брачные отношения. Иосиф был праведником, а если так, то это исключает вольное отношение к тогдашнему Закону. Он не мог быть мужем - но вроде бы и не мужем, сожителем, но вроде бы и не сожителем, опекуном в статусе жениха и т.п. Такая расхлябанность, обыкновенная у нас сейчас, немыслима для тогдашнего народа Израиля, и пресекалась. Отзвуки дошли до нас через упомянутый апокриф: вопрос Иосифа и беременной Младенцем Марии рассматривался Синедрионом. Предположить, что после такого рассмотрения (как будто, Синедрион остался удовлетворён их пояснениями и результатом принятого тогда судебного испытания) они позволили себе сохранить прежний статус помолвленных, при этом вместе проживающих - неправдоподобно. Скорее всего, проживающих совместно мужчину и женщину, не родственников, не являющимися мужем и женой, ожидало побивание камнями, никакого монашеского сожительства для взрослых разнополых людей тогдашний Закон не предусматривал. Поэтому перед Законом и людьми они впоследствии считались мужем и женой, впрочем о том и сказано явно, и законопослушный плотник Иосиф вряд ли играл в двусмысленные игры в этом вопросе.
Здесь надо отметить, что ни в текстах Нового Завета, ни в Символе веры не упоминается приснодевство (то есть девство вечное) Марии. Как говорят историки Церкви, само понятие приснодевства появилось и начало распространяться спустя долгое время после описываемых в Евангелиях событий, через столетия, не ранее III-IV вв. Понятно, что источники этой мнения ни с самой Марией и её кругом, ни с Апостолами и мужами апостольскими знакомы и близко быть не могли. В качестве общецерковного догмата это положение было закреплено ещё позже, на Пятом Вселенском (Втором Константинопольском) Соборе, впрочем данный Собор был посвящен отнюдь не этому вопросу: он был созван гл. обр. с целью анафематствовать некоторых епископов, к тому времени давно отошедших в мир иной. Положение о приснодевстве упоминается в формулах анафематствования, причём отнюдь не занимает в них центрального места. На мой взгляд, довольно странно, что вопрос, неизмеримо более важный, нежели персональные дела некоторых епископов, оказался затронут лишь походя. Понятно, такой подход граничит с непочтительностью по отношению к предмету догмата, уж если положению присвоен статус общецерковного догмата.
Совершенно очевидно и естественно понимание Девства Богородицы как сохранения девственности до рождения, во время рождения и после рождения Младенца. Но слово "после" можно понимать двояко. Можно понимать как "сразу после, после события в течение какого-то времени" или же "всегда после, навсегда". Последний вариант не то, чтобы принципиально исключает возможность легального освидетельствования. Для этого надо взять и осмотреть женщину на смертном ложе, то есть весьма пожилую, и после этого осмотревший может засвидетельствовать "вот, эта женщина сохранила девственность на протяжении всего своего земного жизненного пути". Или же провести подобную манипуляцию с трупом перед захоронением.
Понятно, что свидетельство о девстве, сохранённом женщиной в течении всей жизни, может быть, и возможно теоретически в наш разнузданный век (хотя, кому это нужно и интересно?), но для общества, живущего по тому Закону, это дело немыслимое.
Итак, если как-то можно себе представить, что в каких-то условиях возможно свидетельство о девственности, навек сохранённом прожившей жизнь женщиной, то для тогдашнего времени это совершенно немыслимо, неправдоподобно.
То есть, понимание девства, которое сохранилось после Рождества Христова навсегда, неизбежно несёт на себе печать гипотетичности. Превращается в вопрос веры, которую в принципе нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть - а между тем, девство Марии было подтверждено свидетельством. Но это свидетельство может подтвердить только девственность, сохранённую после рождения Младенца, до момента свидетельства, и не дольше.
То есть: да, Пресвятая Пречистая Богоматерь сохранила девство и после рождения Божественного Младенца, но что было в её жизни потом - этот вопрос отдельный. Во всяком случае, упоминаемые в Евангелиях братья и сестры Спасителя (братья и сестры по плоти) были, весьма вероятно, рождены Марией после Первенца, что, разумеется, никак не умаляет Её святости. Бог и христианское учение в высшей степени благосклонно относятся к чадородию, хотя и встречаются и противостоящие мнения.
На мой взгляд, учение о вечном (то есть пронесённом через всю земную жизнь) девстве проистекает из источника того же, что и филиокве, тезис о непорочном зачатии Богоматери и т.п.
Что за люди могли свидетельствовать о Девстве Пречистой? У кого были такие полномочия, или хотя бы возможности? Понятно, что это ни Апостолы, ученики Христовы, ни Евангелисты. Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, вспомним, что Мария была замужем - так, во всяком случае, считалось. В глазах тогдашнего общества они с Иосифом были семейной парой, мужем и женой, хотя, как будто, на момент Рождества они ещё имели статус обрученных. О том, что Иосиф был Её мужем, прямо пишут и евангелисты. Далее, к кругу таких непосредственных свидетелей следует причислить повивальную бабку, которая принимала Роды и изумлялась сохранённому после Рождества Девству Матери. Своё изумление она сдержать не могла, и, выйдя из той пещеры, рассказала оказавшейся там поблизости некоей Саломее. Сия Саломея вознамерилась убедиться в словах повитухи лично, и уже закатала рукава, но, по тексту протоевангелия, у неё начала быстро усыхать рука. Насмерть перепугавшись, она немедленно оставила это намерение, и рука вернулась в прежнее здоровое состояние.
Итак, возможные свидетели из людей это Иосиф и повитуха. Но, поскольку последняя упоминается лишь в апокрифе, то приписываемое ей свидетельство остаётся разве что принять к сведению, при этом отметив, что в отношении главного - Девства - оно согласуется и с евангелистами, и с Пророками.
Из свидетелей, чьё свидетельство не должно подвергаться сомнению, остаётся Иосиф Праведный, который считался среди людей отцом Иисуса и который жил с Марией семьёй. Будучи мужем Марии (Матфей упоминает его именно как мужа), имел супружескую прерогативу, и если Девство могло быть засвидетельствовано, то только им, мужем. После такого свидетельства девственность прекращается, остаётся в прошлом. О девстве вечном после этого говорить не приходится.
Если же такого свидетельства, выполненного Иосифом, не состоялось, то утверждение Матфея о том, что "все сие произошло, да сбудется реченное", становится безосновательным, во всяком случае в отношении Девы и Её девства. Иначе, как Апостол Евангелист узнал, что "сие произошло"? Сама Мария ему распространялась о своей девственности (да ещё "вечной"), или Иисус поведал подробности жизни старшего поколения своей земной семьи? На мой взгляд, эти вероятности должны быть отвергнуты.
Кроме того, малоправдоподобным для тогдашней традиции выглядит предположение, что Иосиф и Марии жили долгие годы вместе, воспитывали при этом младенца Иисуса и продолжали при этом считаться обрученными, но так и не вступившими в брачные отношения. Иосиф был праведником, а если так, то это исключает вольное отношение к тогдашнему Закону. Он не мог быть мужем - но вроде бы и не мужем, сожителем, но вроде бы и не сожителем, опекуном в статусе жениха и т.п. Такая расхлябанность, обыкновенная у нас сейчас, немыслима для тогдашнего народа Израиля, и пресекалась. Отзвуки дошли до нас через упомянутый апокриф: вопрос Иосифа и беременной Младенцем Марии рассматривался Синедрионом. Предположить, что после такого рассмотрения (как будто, Синедрион остался удовлетворён их пояснениями и результатом принятого тогда судебного испытания) они позволили себе сохранить прежний статус помолвленных, при этом вместе проживающих - неправдоподобно. Скорее всего, проживающих совместно мужчину и женщину, не родственников, не являющимися мужем и женой, ожидало побивание камнями, никакого монашеского сожительства для взрослых разнополых людей тогдашний Закон не предусматривал. Поэтому перед Законом и людьми они впоследствии считались мужем и женой, впрочем о том и сказано явно, и законопослушный плотник Иосиф вряд ли играл в двусмысленные игры в этом вопросе.
Здесь надо отметить, что ни в текстах Нового Завета, ни в Символе веры не упоминается приснодевство (то есть девство вечное) Марии. Как говорят историки Церкви, само понятие приснодевства появилось и начало распространяться спустя долгое время после описываемых в Евангелиях событий, через столетия, не ранее III-IV вв. Понятно, что источники этой мнения ни с самой Марией и её кругом, ни с Апостолами и мужами апостольскими знакомы и близко быть не могли. В качестве общецерковного догмата это положение было закреплено ещё позже, на Пятом Вселенском (Втором Константинопольском) Соборе, впрочем данный Собор был посвящен отнюдь не этому вопросу: он был созван гл. обр. с целью анафематствовать некоторых епископов, к тому времени давно отошедших в мир иной. Положение о приснодевстве упоминается в формулах анафематствования, причём отнюдь не занимает в них центрального места. На мой взгляд, довольно странно, что вопрос, неизмеримо более важный, нежели персональные дела некоторых епископов, оказался затронут лишь походя. Понятно, такой подход граничит с непочтительностью по отношению к предмету догмата, уж если положению присвоен статус общецерковного догмата.
Совершенно очевидно и естественно понимание Девства Богородицы как сохранения девственности до рождения, во время рождения и после рождения Младенца. Но слово "после" можно понимать двояко. Можно понимать как "сразу после, после события в течение какого-то времени" или же "всегда после, навсегда". Последний вариант не то, чтобы принципиально исключает возможность легального освидетельствования. Для этого надо взять и осмотреть женщину на смертном ложе, то есть весьма пожилую, и после этого осмотревший может засвидетельствовать "вот, эта женщина сохранила девственность на протяжении всего своего земного жизненного пути". Или же провести подобную манипуляцию с трупом перед захоронением.
Понятно, что свидетельство о девстве, сохранённом женщиной в течении всей жизни, может быть, и возможно теоретически в наш разнузданный век (хотя, кому это нужно и интересно?), но для общества, живущего по тому Закону, это дело немыслимое.
Итак, если как-то можно себе представить, что в каких-то условиях возможно свидетельство о девственности, навек сохранённом прожившей жизнь женщиной, то для тогдашнего времени это совершенно немыслимо, неправдоподобно.
То есть, понимание девства, которое сохранилось после Рождества Христова навсегда, неизбежно несёт на себе печать гипотетичности. Превращается в вопрос веры, которую в принципе нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть - а между тем, девство Марии было подтверждено свидетельством. Но это свидетельство может подтвердить только девственность, сохранённую после рождения Младенца, до момента свидетельства, и не дольше.
То есть: да, Пресвятая Пречистая Богоматерь сохранила девство и после рождения Божественного Младенца, но что было в её жизни потом - этот вопрос отдельный. Во всяком случае, упоминаемые в Евангелиях братья и сестры Спасителя (братья и сестры по плоти) были, весьма вероятно, рождены Марией после Первенца, что, разумеется, никак не умаляет Её святости. Бог и христианское учение в высшей степени благосклонно относятся к чадородию, хотя и встречаются и противостоящие мнения.
На мой взгляд, учение о вечном (то есть пронесённом через всю земную жизнь) девстве проистекает из источника того же, что и филиокве, тезис о непорочном зачатии Богоматери и т.п.