Продолжаю размышлять о профессорских перспективах
Пролистывал на днях список статей в Organic Letters и увидел знакомую фамилию со звездочкой. Ming Chen стал постдоком в группе Хартвига через полгода после меня. Но в отличие от меня он там задержался на четыре года, опубликовал 6 статей и в 2016 году стал профессором в Auburn University. Есть такой универ в алабамской глубинке. (Между прочим, на эту же позицию в тот же год претендовал другой мой знакомый).
И захотелось мне посмотреть, как Минг поживает в Оберне, зашел на сайт его группы. Поживает неплохо. После “индукционного периода” в пару лет они разогнались и уже опубликовали 15 статей, в основном в Org. Lett. Пресловутой diversity, правда, пришлось пожертвовать: группа пока состоит из пяти китайцев. Для Алабамы весьма достойный результат: если получит грант, то получит и теньюр в следующем году.
Я вспомнил другого своего солабника по группе Хартвига - непальца Рамеша Гири, который в тот же год, когда я был в Беркли, подавал на профессора и попал в Университет Нью-Мексико. Я даже к нему заезжал туда в декабре 2012 года, расспрашивал о первых впечатлениях. Он тоже набрал себе группу непальцев и серьезно взялся за публикации, которых выпустил уже 28 штук (в том числе в JACS и ACIE), и недавно я обнаружил, что он пошел на повышение и профессорствует уже в Penn State, а это универ на ступень выше, чем Нью-Мексико.
Соглашаясь профессорствовать в университетах “квадратного штата”, многие мечтают, как переведутся потом в какой-нибудь условный калтех. Не всем удается, но Рамешу, я считаю, удалось, и я за него рад. Когда мы были в группе Хартвига, он как ученый и руководитель был намного выше меня, поэтому ничего удивительного в его академическом росте нет. Но он и старше меня на 6 лет.
Минга и Рамеша роднит то, что в своей независимой карьере они решили продолжать разрабатывать те темы, над которыми работали во время своих PhD, а не те проекты, которые делали на постдоке у Хартвига. И темы на PhD у них были весьма прибыльные: как в плане публикаций, так и в плане цитирований. Можно много вариантов реакций и катализаторов предлагать, и много ученых в этих областях публикуется.
Вот тут я задумался: я в аспирантуре занимался карбен-боранами. Тема тоже была прибыльная с точки зрения публикаций (у меня их 11; у Рамеша на PhD - 17, у Минга - 20) и цитирований, львиную долю которых я получил после ухода из академии. Когда на грин-карту подавал, у меня их было 189, а сейчас почти на тысячу больше:
Но я потому и согласился делать с Хартвигом “биологический” проект, что абсолютно не верил в то, что с карбен-боранами смогу прорваться в профессора, а тем более получить под это дело гранты. Да мне самому они надоели. Цитирования цитированиями, но практического применения ни в академии, ни в индустрии они не нашли (и не найдут). Но если бы меня вдруг занесло в профессора в провинциальный универ, то с большой вероятностью я бы поступил точно так же, как и Минг с Рамешем: набрал бы русских постдоков и аспирантов и варил бы с ними карбен-бораны. Может, короткие полные синтезы делал. Надо же что-то публиковать: мне - для грантов и теньюра, моим студентам - для диссертаций.
А вот “больших идей” в химии у меня как не было тогда, так не появилось за все эти годы. Помню, как с другим русским постдоком в группе Хартвига мы обсуждали проблемы возникновения гомохиральности в живых организмах. Алексей Сергеев стал профессором (lecturer) в университете Ливерпуля в том же году, когда Рамеш начал в UNM. Алексей делал свой первый постдок в Европе и хотел туда вернуться.
За его успехами я тоже слежу, у меня даже alert в Google Scholar на его новые статьи остался. Но за эти 7 лет он опубликовал всего три статьи (зато две из них в JACS и ACIE). Он решил попробовать заняться “своей” химией, не продолжать то, что он делал на PhD или постдоке. Химия у него получилась красивая - иридиевый комплекс вставляется в бензольное кольцо - но мало кому интересная, судя по числу цитирований. Я не считаю, что это плохой результат. Двух аспирантов он защитил, гранты получает, преподает. Надо сделать поправку на то, что он в Ливерпуле получил очень мало денег вначале (подозреваю, что раз в 10 меньше, чем дали Рамешу в Нью-Мексико). И вообще британская академическая система мне плохо знакома. Насколько там важно публиковаться. Есть ли возможность взять студентов и постдоков не из Евросоюза. Но то, что в США у профессоров больше денег - факт. А потому все результаты надо пересчитывать на размер научной группы.
У самого Джона Хартвига тоже все хорошо. В 2019 году ему и Баквальду выдали Wolf Prize in Chemistry, а оттуда до Нобеля один шаг. С интересом прочитал интервью с ним в Chemistry World по этому поводу. На словах “At the same time, San Francisco is nearby, and there’s lots we do in the city, like music and theatre and other cultural events. We’ve gone to many operas over the years. Verdi’s are the best of course.“ я даже задумался - не могли ли мы с ним там пересечься. Мы же тоже были в SF Opera несколько раз за последние годы. Вряд ли. Да и не узнал бы он меня. Предложи он мне в 2012 году другой, более подходящий под мои скиллы, проект, мы бы с ним явно опубликовали статью и расстались бы в лучшем настроении.
Джону Хартвигу повезло в начале своей академической карьеры опубликовать ряд работ по реакции, которая сейчас носит имя Buckwald-Hartwig. И вот это пример если не “большой идеи”, то практической пользы. Реакция применялась бесчисленное множество раз в синтезе лекарств и природных соединений. Вот это, пожалуй, уровень, на который я готов был бы ориентироваться, если бы пошел в академию. А карбен-бораны при всей их публикабельности никому не нужны.
В конце прошлого года мой PhD руководитель Деннис Карран разослал бывшим членам группы традиционное рождественское письмо, в котором сообщил, что после 38 лет профессорства решил закрыть исследовательскую группу. Выпустил последнего, 100-го аспиранта, опубликовал 500-ую статью и 100-ую статью в JACS. Пора играть с внуками и на укулеле. Ссылку в подписи он теперь дает не на сайт группы, а на статью о себе в Wikipedia (карбен-бораны там не упомянуты).
Продуктивная карьера. И простая математика показывает, что не могли все его аспиранты стать профессорами. Иначе бы через несколько поколений все люди на Земле стали бы профессорами химии. Каррана я считаю великим профессором и своим главным учителем в химии, но не покидает меня мысль, что как ученый Хартвиг выше Каррана. Реакция Баквальда-Хартвига останется, а будет ли кто-то применять радикальную или fluorous химию, разработанную Карраном, через сто лет, я не знаю. Так и останется он в истории как “автор более 500 научных трудов”. Я всегда считал, что это минимальнейшая планка, на которую должен ориентироваться ученый. Уж производить публикации - не великая наука. И если это все, что я могу сделать в науке, то не надо мне ей заниматься. Но об этом будет мой следующий пост.
И захотелось мне посмотреть, как Минг поживает в Оберне, зашел на сайт его группы. Поживает неплохо. После “индукционного периода” в пару лет они разогнались и уже опубликовали 15 статей, в основном в Org. Lett. Пресловутой diversity, правда, пришлось пожертвовать: группа пока состоит из пяти китайцев. Для Алабамы весьма достойный результат: если получит грант, то получит и теньюр в следующем году.
Я вспомнил другого своего солабника по группе Хартвига - непальца Рамеша Гири, который в тот же год, когда я был в Беркли, подавал на профессора и попал в Университет Нью-Мексико. Я даже к нему заезжал туда в декабре 2012 года, расспрашивал о первых впечатлениях. Он тоже набрал себе группу непальцев и серьезно взялся за публикации, которых выпустил уже 28 штук (в том числе в JACS и ACIE), и недавно я обнаружил, что он пошел на повышение и профессорствует уже в Penn State, а это универ на ступень выше, чем Нью-Мексико.
Соглашаясь профессорствовать в университетах “квадратного штата”, многие мечтают, как переведутся потом в какой-нибудь условный калтех. Не всем удается, но Рамешу, я считаю, удалось, и я за него рад. Когда мы были в группе Хартвига, он как ученый и руководитель был намного выше меня, поэтому ничего удивительного в его академическом росте нет. Но он и старше меня на 6 лет.
Минга и Рамеша роднит то, что в своей независимой карьере они решили продолжать разрабатывать те темы, над которыми работали во время своих PhD, а не те проекты, которые делали на постдоке у Хартвига. И темы на PhD у них были весьма прибыльные: как в плане публикаций, так и в плане цитирований. Можно много вариантов реакций и катализаторов предлагать, и много ученых в этих областях публикуется.
Вот тут я задумался: я в аспирантуре занимался карбен-боранами. Тема тоже была прибыльная с точки зрения публикаций (у меня их 11; у Рамеша на PhD - 17, у Минга - 20) и цитирований, львиную долю которых я получил после ухода из академии. Когда на грин-карту подавал, у меня их было 189, а сейчас почти на тысячу больше:
Но я потому и согласился делать с Хартвигом “биологический” проект, что абсолютно не верил в то, что с карбен-боранами смогу прорваться в профессора, а тем более получить под это дело гранты. Да мне самому они надоели. Цитирования цитированиями, но практического применения ни в академии, ни в индустрии они не нашли (и не найдут). Но если бы меня вдруг занесло в профессора в провинциальный универ, то с большой вероятностью я бы поступил точно так же, как и Минг с Рамешем: набрал бы русских постдоков и аспирантов и варил бы с ними карбен-бораны. Может, короткие полные синтезы делал. Надо же что-то публиковать: мне - для грантов и теньюра, моим студентам - для диссертаций.
А вот “больших идей” в химии у меня как не было тогда, так не появилось за все эти годы. Помню, как с другим русским постдоком в группе Хартвига мы обсуждали проблемы возникновения гомохиральности в живых организмах. Алексей Сергеев стал профессором (lecturer) в университете Ливерпуля в том же году, когда Рамеш начал в UNM. Алексей делал свой первый постдок в Европе и хотел туда вернуться.
За его успехами я тоже слежу, у меня даже alert в Google Scholar на его новые статьи остался. Но за эти 7 лет он опубликовал всего три статьи (зато две из них в JACS и ACIE). Он решил попробовать заняться “своей” химией, не продолжать то, что он делал на PhD или постдоке. Химия у него получилась красивая - иридиевый комплекс вставляется в бензольное кольцо - но мало кому интересная, судя по числу цитирований. Я не считаю, что это плохой результат. Двух аспирантов он защитил, гранты получает, преподает. Надо сделать поправку на то, что он в Ливерпуле получил очень мало денег вначале (подозреваю, что раз в 10 меньше, чем дали Рамешу в Нью-Мексико). И вообще британская академическая система мне плохо знакома. Насколько там важно публиковаться. Есть ли возможность взять студентов и постдоков не из Евросоюза. Но то, что в США у профессоров больше денег - факт. А потому все результаты надо пересчитывать на размер научной группы.
У самого Джона Хартвига тоже все хорошо. В 2019 году ему и Баквальду выдали Wolf Prize in Chemistry, а оттуда до Нобеля один шаг. С интересом прочитал интервью с ним в Chemistry World по этому поводу. На словах “At the same time, San Francisco is nearby, and there’s lots we do in the city, like music and theatre and other cultural events. We’ve gone to many operas over the years. Verdi’s are the best of course.“ я даже задумался - не могли ли мы с ним там пересечься. Мы же тоже были в SF Opera несколько раз за последние годы. Вряд ли. Да и не узнал бы он меня. Предложи он мне в 2012 году другой, более подходящий под мои скиллы, проект, мы бы с ним явно опубликовали статью и расстались бы в лучшем настроении.
Джону Хартвигу повезло в начале своей академической карьеры опубликовать ряд работ по реакции, которая сейчас носит имя Buckwald-Hartwig. И вот это пример если не “большой идеи”, то практической пользы. Реакция применялась бесчисленное множество раз в синтезе лекарств и природных соединений. Вот это, пожалуй, уровень, на который я готов был бы ориентироваться, если бы пошел в академию. А карбен-бораны при всей их публикабельности никому не нужны.
В конце прошлого года мой PhD руководитель Деннис Карран разослал бывшим членам группы традиционное рождественское письмо, в котором сообщил, что после 38 лет профессорства решил закрыть исследовательскую группу. Выпустил последнего, 100-го аспиранта, опубликовал 500-ую статью и 100-ую статью в JACS. Пора играть с внуками и на укулеле. Ссылку в подписи он теперь дает не на сайт группы, а на статью о себе в Wikipedia (карбен-бораны там не упомянуты).
Продуктивная карьера. И простая математика показывает, что не могли все его аспиранты стать профессорами. Иначе бы через несколько поколений все люди на Земле стали бы профессорами химии. Каррана я считаю великим профессором и своим главным учителем в химии, но не покидает меня мысль, что как ученый Хартвиг выше Каррана. Реакция Баквальда-Хартвига останется, а будет ли кто-то применять радикальную или fluorous химию, разработанную Карраном, через сто лет, я не знаю. Так и останется он в истории как “автор более 500 научных трудов”. Я всегда считал, что это минимальнейшая планка, на которую должен ориентироваться ученый. Уж производить публикации - не великая наука. И если это все, что я могу сделать в науке, то не надо мне ей заниматься. Но об этом будет мой следующий пост.