15. Конец первой главы
Один известный извращенец и паразит общества говорил что-то в духе: "Если хочешь забыть женщину - преврати ее в литературу". Не знаю насколько литературно у меня получилось, но я, видимо, подсознательно к этому стремился.
Я вернулся домой, хотя домом это уже нельзя было назвать. Дом это ведь то место, где тебе хорошо и уютно, куда хочется прийти вечером после работы, закрыть за собой дверь и положить на весь, оставшийся за ней, мир. Так у меня не получалось. Я приходил в квартиру, закрывал дверь в нее, потом закрывал дверь в свою комнату, сидел с книгой до ночи, выключал свет и ложился спать. Со мной никто не говорил - родители меня ни в чем не упрекали, но и ни о чем не спрашивали. Максимум дежурный вопрос - "Ужинать будешь? Нет?". На "нет" и суда нет. Живи себе. Делай что хочешь.
Кончалось лето. Прошлая жизнь кончилась ещё весной. Весь знакомый народ заканчивал запои и ночные гуляния и медленно переключался на работу/учебу. "У разбитого корыта" - наиболее точное описание того состояния, в котором я очутился, прозвонив однажды вечером в сентябре десяток номеров друзей. Выпал из жизни. Я попытался в нее войти снова, устроившись по протекции друзей семьи в компьютерный магазин, но не продержался в нем и трех недель - я не мог приставать к людям, задержавшихся у витрин - ко мне бы самому кто пристал с моей-то кашей в голове. В итоге снова остались книги по пол-ночи да холодный ужин после полуночи. Незнаю насколько бы это затянулось и чем в итоге бы закончилось. Врядли надолго и врядли чем-то хорошим. Но что я говорил про божественное чувство юмора? Через неделю, среди это болота мне позвонил некто Жарик - человек, с которым я никогда близко знаком не был, и от которого я ничего хорошего никогда не ждал. "Ты там говорят загибаешься? Нужна работа? Будешь дизайнером."
Рисовать я никогда не умел.
Я вернулся домой, хотя домом это уже нельзя было назвать. Дом это ведь то место, где тебе хорошо и уютно, куда хочется прийти вечером после работы, закрыть за собой дверь и положить на весь, оставшийся за ней, мир. Так у меня не получалось. Я приходил в квартиру, закрывал дверь в нее, потом закрывал дверь в свою комнату, сидел с книгой до ночи, выключал свет и ложился спать. Со мной никто не говорил - родители меня ни в чем не упрекали, но и ни о чем не спрашивали. Максимум дежурный вопрос - "Ужинать будешь? Нет?". На "нет" и суда нет. Живи себе. Делай что хочешь.
Кончалось лето. Прошлая жизнь кончилась ещё весной. Весь знакомый народ заканчивал запои и ночные гуляния и медленно переключался на работу/учебу. "У разбитого корыта" - наиболее точное описание того состояния, в котором я очутился, прозвонив однажды вечером в сентябре десяток номеров друзей. Выпал из жизни. Я попытался в нее войти снова, устроившись по протекции друзей семьи в компьютерный магазин, но не продержался в нем и трех недель - я не мог приставать к людям, задержавшихся у витрин - ко мне бы самому кто пристал с моей-то кашей в голове. В итоге снова остались книги по пол-ночи да холодный ужин после полуночи. Незнаю насколько бы это затянулось и чем в итоге бы закончилось. Врядли надолго и врядли чем-то хорошим. Но что я говорил про божественное чувство юмора? Через неделю, среди это болота мне позвонил некто Жарик - человек, с которым я никогда близко знаком не был, и от которого я ничего хорошего никогда не ждал. "Ты там говорят загибаешься? Нужна работа? Будешь дизайнером."
Рисовать я никогда не умел.