Сосед
- Ты куда это по воскресеньям, с утра все время шастаешь? Че не спишь? - это сосед мой, дядя Миша, бурчал мне в спину.
То ли мне вопрос задавал, то ли сам с собой так разговаривал. Понять было трудно. Я обернулся. Он сидел рядом со своим обветшавшим домиком, на завалинке. Такой же старый и "сморщенный", облупившийся, как и его жилье. А кепка, съехавшая набекрень, и по цвету, и по местоположению напоминала крышу. Ну, а папироска в зубах, естественно, - трубу. Эти ассоциации меня развеселили. Потому как, в целом, чувства они вызывали добрые, уютные, теплые.
Дядя Миша был человеком старым и больным. Но всегда что-то делал по хозяйству, страдая физически, и, по-видимому, душевно. Его глубокие вздохи и причитания часто доносились из-за забора. Был он мой сосед. Жена по возрасту и по внешнему виду была ему подстать, но в отличии от мужа, очень сварливая. И было видно, что при сохранившейся любви между ними, все-таки они потеряли интерес глубокий друг к другу. А может, просто устали от жизни. Потому дядя Миша искал общения на стороне. Часто приходил ко мне и, как мужчина самостоятельный и независимый, приносил всегда все с собой, вплоть до соленых огурцов, конечно же, выращенных на своем огороде и засоленных самолично. Задавал много вопросов, рассуждал степенно, не спеша, внимательно и с уважением выслушивал мои комментарии, но по внешнему виду было ясно, что тут же все забывал и выкидывал из головы.
- Так..., это..., дядя Миша, в Храм я еду, служба ведь сегодня воскресная...
Ухмылка перекосила фасад. Все сразу стало каким-то чужим и незнакомым. Включая и дядимишин дом.
- Опять попам кланяться и ручки целовать едешь? (плевок под ноги)
-Еду, дядя Миша, еду. - Вздохнул я и отвернулся....
Тема была опасной, особенно перед Причастием.
До машины оставалось метров двадцать. Она стояла в лучах утреннего солнца и соблазнительно сверкала, полная мощи и элегантности.
"Лучше думать о земном", - решил я, -" чем выслушивать, какие скоты эти священники".
Сосредоточившись на мысли о красавице БМВ, я продолжал движение. А сзади лилась отборная хула, перемежаемая ювелирной матершиной и грязью, которая поливала всех и вся. Начиная с меня и кончая Христом. Почему-то было приятно находиться и чувствовать себя в этой цепочке.
Волна возмущения, по молитве ушла...., я обернулся, забыв о красавице, и подошел к хулителю. Присел на корточки перед ним.
- Дядя Миша, ну зачем ты так..., ведь это же служители Божии. Как ты перед Творцом оправдаешься, если так хулишь слуг Его?
Неее, не помогло. Дальше началась такая грязь, что ..... Впрочем, вид дяди Миши тоже совсем изменился. Передо мной был полный силы, безумствующий и беснующийся старик. Лицо его перекосилось, стало страшным и красным. Мат и проклятия сыпались изо рта, вместе с брызжащей слюной. И конца не было видно. В одно мгновение я подумал, что сейчас он меня начнет бить своей палкой, которую он использовал как опору во время ходьбы. Я испугался.... Передо мной был нечеловек...
Ничего понять было нельзя. Ненависть....
Я почти бежал к машине. Взревел мотор, я отъехал. Дорога постепенно успокоила. Но мысли об этом страшном инциденте не проходили. Что-то я никак не мог уловить главное, среди этого мата. Что-то ведь было... Мучительно напрягаясь, я вдруг понял, ЧТО. Я понял, как было посеяно то зерно ненависти, которое так разрослась в душе бедного моего соседа. Среди дядимишеного мата, с трудом соединив его слова и переведя на человеческий язык, было сказано : мне родители показывали, еще в раннем детстве, этих воров-священников. И я их ВИДЕЛ....
Помилуй нас Господи...., как все страшно.....
P.S Дядя Миша умер без покаяния так и не придя в Церковь.
То ли мне вопрос задавал, то ли сам с собой так разговаривал. Понять было трудно. Я обернулся. Он сидел рядом со своим обветшавшим домиком, на завалинке. Такой же старый и "сморщенный", облупившийся, как и его жилье. А кепка, съехавшая набекрень, и по цвету, и по местоположению напоминала крышу. Ну, а папироска в зубах, естественно, - трубу. Эти ассоциации меня развеселили. Потому как, в целом, чувства они вызывали добрые, уютные, теплые.
Дядя Миша был человеком старым и больным. Но всегда что-то делал по хозяйству, страдая физически, и, по-видимому, душевно. Его глубокие вздохи и причитания часто доносились из-за забора. Был он мой сосед. Жена по возрасту и по внешнему виду была ему подстать, но в отличии от мужа, очень сварливая. И было видно, что при сохранившейся любви между ними, все-таки они потеряли интерес глубокий друг к другу. А может, просто устали от жизни. Потому дядя Миша искал общения на стороне. Часто приходил ко мне и, как мужчина самостоятельный и независимый, приносил всегда все с собой, вплоть до соленых огурцов, конечно же, выращенных на своем огороде и засоленных самолично. Задавал много вопросов, рассуждал степенно, не спеша, внимательно и с уважением выслушивал мои комментарии, но по внешнему виду было ясно, что тут же все забывал и выкидывал из головы.
- Так..., это..., дядя Миша, в Храм я еду, служба ведь сегодня воскресная...
Ухмылка перекосила фасад. Все сразу стало каким-то чужим и незнакомым. Включая и дядимишин дом.
- Опять попам кланяться и ручки целовать едешь? (плевок под ноги)
-Еду, дядя Миша, еду. - Вздохнул я и отвернулся....
Тема была опасной, особенно перед Причастием.
До машины оставалось метров двадцать. Она стояла в лучах утреннего солнца и соблазнительно сверкала, полная мощи и элегантности.
"Лучше думать о земном", - решил я, -" чем выслушивать, какие скоты эти священники".
Сосредоточившись на мысли о красавице БМВ, я продолжал движение. А сзади лилась отборная хула, перемежаемая ювелирной матершиной и грязью, которая поливала всех и вся. Начиная с меня и кончая Христом. Почему-то было приятно находиться и чувствовать себя в этой цепочке.
Волна возмущения, по молитве ушла...., я обернулся, забыв о красавице, и подошел к хулителю. Присел на корточки перед ним.
- Дядя Миша, ну зачем ты так..., ведь это же служители Божии. Как ты перед Творцом оправдаешься, если так хулишь слуг Его?
Неее, не помогло. Дальше началась такая грязь, что ..... Впрочем, вид дяди Миши тоже совсем изменился. Передо мной был полный силы, безумствующий и беснующийся старик. Лицо его перекосилось, стало страшным и красным. Мат и проклятия сыпались изо рта, вместе с брызжащей слюной. И конца не было видно. В одно мгновение я подумал, что сейчас он меня начнет бить своей палкой, которую он использовал как опору во время ходьбы. Я испугался.... Передо мной был нечеловек...
Ничего понять было нельзя. Ненависть....
Я почти бежал к машине. Взревел мотор, я отъехал. Дорога постепенно успокоила. Но мысли об этом страшном инциденте не проходили. Что-то я никак не мог уловить главное, среди этого мата. Что-то ведь было... Мучительно напрягаясь, я вдруг понял, ЧТО. Я понял, как было посеяно то зерно ненависти, которое так разрослась в душе бедного моего соседа. Среди дядимишеного мата, с трудом соединив его слова и переведя на человеческий язык, было сказано : мне родители показывали, еще в раннем детстве, этих воров-священников. И я их ВИДЕЛ....
Помилуй нас Господи...., как все страшно.....
P.S Дядя Миша умер без покаяния так и не придя в Церковь.