Михаил Савва: «Мы все военнопленные путинского режима»
Поделиться
6
ЗОЯ СВЕТОВА
Михаил Савва. Фото: официальный сайт
Краснодарский правозащитник, нынешний политический эмигрант, рассказал на примере своего уголовного дела, как ФСБ может сделать из любого правозащитника госизменника или мошенника и почему под угрозой ареста стоит уезжать из России
Профессор Кубанского госуниверситета, доктор политических наук, член правления «Южного регионального ресурсного центра» - крупнейшей правозащитной организации в Краснодарском крае - уехал из России в январе 2015 года, опасаясь нового ареста. «Южный региональный ресурсный центр» был закрыт уже после отъезда Михаила Саввы из страны, в марте 2015 года. Так решило общее собрание организации: правозащитники не захотели ждать, когда организацию включат в реестр «иностранных агентов» и им придется платить штрафы.
- Чем занималась эта организация?
- «Южный региональный ресурсный центр» был одной из самых эффективных организаций на Северном Кавказе. Он был открыт в 1996 году. Все это время организация занималась развитием институтов гражданского общества, всегда демонстративно сторонилась политики, поскольку участвовать в политической деятельности в любой форме запрещали нормы, установленные организацией-донором, то есть Агентством США по международному развитию. Мы занимались исключительно социальной сферой. Выступали как грантодающая организация для НКО Краснодарского края, Ростовской области и всего Северного Кавказа до Дагестана включительно. Проводили просветительские мероприятия, круглые столы. Достаточно часто приходилось выступать и в роли правозащитников. Например, направление деятельности, за которое я отвечал, - защита прав мигрантов, юридическое консультирование мигрантов. Иногда удавалось освобождать людей буквально из рабства. В этих вопросах мы сотрудничали с Международной организацией по миграции, с узбекскими, таджикскими коллегами. Защищали и региональных правозащитников.
Профессор политологии - потенциальный изменник Родины
- Если посмотреть в Википедии, вы не только правозащитник, но и доктор политических наук. Правозащита - это ваше хобби или наоборот?
- По образованию я историк, закончил исторический факультет Кубанского госуниверситета, затем социологическую аспирантуру Московского университета. Я профессор, доктор политических наук, был членом правления Южного ресурсного центра.
- Почему ФСБ заинтересовалась именно вами?
- Мое дело вело управление УФСБ по Краснодарскому краю. Но, хорошо теперь зная, как организована работа этой конторы, я абсолютно уверен, что инициатива краснодарских жандармов была одобрена в Москве. Я полагаю, что краснодарским жандармам сказали: «Пробуйте!» У меня есть основание так говорить. Когда я находился в СИЗО в конце ноября 2013 года, из Москвы, из центрального аппарата ФСБ приехала большая комиссия: больше 20 человек. Они разбирались, что же происходит в Управлении УФСБ по Краснодарскому краю. В том числе их интересовало и мое дело.
- Интересовало с какой стороны?
- Могу предположить. Они хотели понять: почему не получилось меня посадить надолго. К тому времени уже было принято решение меня выпускать, поскольку следователям не удалось найти подтверждение состава преступления по статье «госизмена», которую мне собирались предъявить. Не получилось.
- Опишите технологию работы следственных органов ФСБ по таким заказным политическим делам.
- Человека закрывают по какой-то совершенно «левой» статье, как это было в моем случае. Мне предъявили обвинение по статье 159, часть 1 и 159 прим 2, часть 3. («мошенничество»).
Один эпизод касался моей работы в Кубанском университете: якобы я получил деньги, которые не заработал. Абсолютно бредовое обвинение. И второе обвинение касалось гранта, который получал не я, а «Южный региональный ресурсный центр». Тоже абсурдное обвинение, что было понятно всем участникам судебного процесса.
То есть было выдвинуто обвинение в мошенничестве. Это стало поводом для того, чтобы я оказался под стражей. Одновременно начали разрабатывать линию «госизмены», ради которой все и затевалось. Есть протоколы допросов, где мне официально задают вопросы: где и сколько раз я был за границей, с кем общался. Эти вопросы однозначно не имеют никакого отношения к делу о мошенничестве. Я давал показания, отвечал на вопросы следователей. Это была моя принципиальная позиция. Я был абсолютно уверен в своей правоте, у меня не было сомнений ни на миллиграмм, ни на миллиметр.
Кроме официальных допросов, были еще неофициальные: меня выдергивали в кабинет начальника следственного отдела управления ФСБ по Краснодарскому краю полковника Бессонова, там обычно присутствовали еще два старших офицера.
Иногда говорили на исторические темы, иногда о том, что такое гражданское общество в России, иногда о том, что такое политические репрессии. Они, например, не считают, что многочисленные человеческие жертвы в результате сталинских репрессий - это что-то из ряда вон выходящее. Для них это совершенно оправданные жертвы во имя высоких целей.
Но большую часть времени меня пытались расспрашивать о том, какую же измену я совершил.
Там был очень интересный подход. Мне говорили:
«Ну, когда же мы от вас дождемся монолога, когда вы нам честно все расскажете?»
«Что я должен вам честно рассказать?» - спрашивал я.
«Вы должны рассказать обо всем, как вы изменяли».
Я говорю: «Не изменял».
Они: «Нет, это не разговор. Подумайте и честно нам все расскажите».
Вот эта, на мой взгляд, совершенно тупая тактика применяется в тех случаях, когда у правоохранителей на человека ничего нет, но очень хочется что-то найти.
Как ФСБ фабрикует дела
- То есть была установка: «найти госизменника в Краснодарском крае»?
- Анализируя свои допросы, анализируя информацию, которую мне предоставляли люди, находившиеся в нашем же СИЗО, а мне иногда случайно удавалось с ними переговорить в автозаках, - я понял причины фабрикации моего дела и подобных дел.
- И что это за причины?
- Прежде всего, карьерные соображения. Вот, например, бывший начальник управления УФСБ по Краснодарскому краю генерал Власенко. У него подошел пенсионный возраст, ему необходимо было либо уходить на повышение в Москву, либо уходить со службы. Со службы он уходить не хотел, ему нужны были громкие дела.
Вторая причина: выполнялась установка из Москвы. На Кубани она выполнялась особенно рьяно. Это установка по исключению из жизни людей, которые могут стать потенциальными центрами консолидации гражданского общества, если начнутся протестные выступления.
- Как ФСБ вычисляет таких людей?
полностью - https://openrussia.org/post/view/8111/