Старинная забава: вшивые гонки. От Шумилина
химик полка - светлая голова! Он лодырь и бездельник, но мысль у него работала
остервенело. Видно по причине своего интеллекта он и на передовую не попал. Не
то, что мы дураки под пули лезли. Он и во время боев все время терся в тылу со
своими противогазами. Звание у него было не большое. Всего то старший
техник-лейтенант, а котелок у него варил не хуже генеральского. Если бы не
маленькое звание и не противогазы, которые числились по ведомости за ним, то
именно он, а не какой-то там |Квашнин, принял бы от| Добровольский принял
семнадцатую гвардейскую дивизию.
Звонит он однажды и предлагает нам зайти к нему. Приглашает усиленно.
- Есть полфляжки спирта с закусоном! - говорит.
Видно
затосковал он. Душа заныла. Соскучился по нашей компании. Раз просит - нужно
зайти! На закуску сала посулил поджарить. Откуда у химика сало? Не иначе где
спер! Не на противогазы же он [его] |их выменял,| обменял у интендантов!
Собрал в лесу брошенные противогазы и на сало сменял! Ха-ха! Заговорил, небось,
зубы |кому| и спер! А где ему еще взять?
На фронте шустрый народ. Плохо положи - тут же сопрут. Потом можешь не
искать. Сало не дрова - на дороге в лесу не валяются. Затосковал химик по
компании, коль мы ему понадобились. А что мы ему? Просто дружки и приятели.
Встретил он нас ласково, с доброй улыбкой. Налил, как обещал горло промыть
на пару глотков - по полкружки. После второй подал на стол шипящее сало на
сковородке. Вроде как бы нам рты жареным салом заткнул, чтобы мы не разевали рты
и не перебивали его во время просвет беседы. Потому что собирался он сделать нам
что-то вроде доклада.
- Сегодня доложу я вам, - начал он, - о старой древней игре!
Мы,
конечно, не знали, в чем будет суть его речи. Мы пожали плечами, вот так же,
если бы вам сейчас предложили сыграть на вшей.
Мы недоумевали, а он был в восторге. Мы не догадывались, а он улыбался до
ушей.
- Теперь самое время, - сказал он, - рассказать о сути этой офицерской игры.
- Но учтите! - начал он вкрадчивым голосом.
- Игра эта не столь забавная, сколько напряженная и азартная.
- Мы гвардейцы! Она нам вполне подойдет! Мы же не всякие там занюханные
интеллигентики! Вначале мой рассказ пойдет не о самой игре, а так сказать о
предмете исследования. На него вы должны обратить особое внимание. Потому, что
именно на него вы будете ставить ваши денежки.
Кому мой рассказ придется не по вкусу и
вызовет неприятные эмоции, думаю, что среди утонченных натур такие найдутся, они
могут сказать презрительно: - Фу ты! Какой ужас! Советую им пропустить мимо ушей вшивую часть моего
повествования.
Химик свернул свою ладонь трубочкой, всунул туда губы и сделал громко так,
что мы не поняли, откуда собственно вырвался звук. Он прогудел как старая ржавая
труба. После этого он изысканно и манерно достал носовой платок и вытер губы. У
интеллигентного человека платок всегда должен быть в кармане. Не то, что у нас.
Носовой платок он приложил к губам. Хотя сделать это мог просто бумажкой. Если
от натуги порвал штаны.
В землянке у химика было жарко и душно. А еще прибавился запах кислой
квашеной капусты.
Многозначительно покашляв несколько раз, чтобы рассеять наше внимание и
привлечь его к себе, чтобы отвлечь наши мысли от жевания твердой шкуры от сала и от
запаха, стоявшего теперь под потолком, он продолжал свой доклад.
- Вша, с точки зрения науки и истории, это непременный спутник любой войны.
Рассказ о вшах нужно начинать издалека, иначе говоря, развернуть его
исторически. Вшу, как живую божью тварь, нужно мысленно интеллектом познать, а
не скрести у себя на гашниках. Как это по незнанию делают наши солдаты. Ловят их
и давят на лопате ногтем.
- По латыни вша звучит «Педикулез» - продолжал химик.
- Это вроде как ридикюль! Которые дамочки таскают под мышкой! - сказал
кто-то, чтобы показать свое тонкое знание иностранных названий.
- То ридикюль! А это педикюль! Разница есть? Чуешь? - поправил его
|кто-то| химик.
- Педикулез Потапенко! На языке медиков, это [значит] то, что ты вшивый
Потапенко.
- Ясно! - промямлил Потапенко. А я раньше не знал! - и, задумавшись, он
зачесал в затылке.
- Возьмем, к примеру, данные за тысячелетия! - продолжал химик.
Человек появился на земле 600 тысяч лет назад. А вша уже существовала и
поджидала его. 30 тысяч лет тому назад люди орудовали каменными топорами и вши
грызли им волосатые загривки, 10 тысяч лет до нашей эры появились шлифованные
кремниевые топоры. Но следов на их полированной поверхности от раздавленных вшей
науке обнаружить не удалось. Но вот в Египте четыре тысячи лет до нашей эры, во
времена правления фараонов, а это наукой установлено точно, в розетках и
ладанках нашли трупы засохших вшей. Да-да! В розетках были обнаружены засохшие
трупы фараоновских вшей. Насекомых собирали с себя и знатные дамы. Срок не
малый! Четыре тысячи лет! Вот когда человечество впервые признало, что их
донимают и едят блохи и вши.
Химик замолчал. Почесал за ухом. Поскреб на груди |и на гашнике| и о
чем-то задумался.
- Жил, был король когда-то. Блоха у него была... - запел он бархатным
голосом.
Химик умный человек. Он налил нам еще. Нельзя такую небесную теорию
выкладывать залпом, если у слушателей от внимания в горле пересохло. Надо, чтобы
аудитория сделала передых, прочувствовала, подумала и переварила сказанное,
осознала суть идеи и почесала себе затылки.
Сегодня подумать об этом не смеешь |даже|, а тогда на войне вши были
обыденны и естественны. Хоть и нет у нас сейчас этих тварей, да возьмешь иногда,
да и почешешься.
Химик прав. Дороги войны были усеяны не только нашими трупами, но по ним с
войсками шли на запад и вши. Вши были национальной гордостью не только России,
но и Великой Гармонии.
Зима это
самый суровый и вшивый период года. С первым снегом они появляться и с первым
дыханием весны исчезают |они|. О вшивости немецкой армии особый рассказ.
При взятии пленных мы их допрашивали о военных делах и разных секретах, мы
вежливо задавали им вопросы и о вшах. Они чесались при этом и довольно подробно
рассказывали |, нам о них|.
Вернемся к немцам потом. Я вспомнил один эпизод. Хочу рассказать, пока не
забыл. - Вша это вещь! Вши это слуги народа! Вши это слуги холода, голода,
людских страданий и ужасов войны. Помню один разговор солдат на передовой. Я
сидел рядом в окопе и наблюдал за немцами.
- Что-то у меня братцы вшей совсем не стало! Сбежали надысь!
- Эх, дело твое плохо!
- Это почаму ж?
- Когда корабь тонет, первыми крысы бегут! А крысы, как вши! Вот они у тебя
и сбежали!
- Ну и што?
- Как што! Завтра убьют!
- Ну да!
- Вот тебе и нуда! Вша, она живого никогда зря не покинет! Она брат не баба!
При тебе живом к другому не сбежит!
- А почему же у меня сбяжали?
- Я тебе сказал! Ты уже покойник!
- Как жа мне быть?
- Солдату без вшей не положено жить!
Если бы не лекция химика, я бы не вспомнил этот разговор. Лекция всегда
наводит на мысль. На лекции всегда что-то свое вспоминаешь. Из жизни факты
берешь. Помню, как нас до войны в училище проверяли на форму двадцать. На
утренней поверке в строю старшина роты заставлял нас выворачивать наизнанку
воротнички. Он ходил и внимательно рассматривал у нас у каждого швы воротничка.
Мы русские люди ко всему привычные. Мы к грязи, холоду и голоду сызмальства
привыкши. А на немецких солдат было страшно смотреть. В первую же зиму потеряли
они человеческую совесть и стыд. Чешутся в избе при дамах (то есть при бабах),
давят вшей на столе за едой.
Что говорил химик дальше про вшей и про войну, я дальше не слышал, потому
что был задумавшись. Вспомнил я тут еще один |экстравагантный| случай. На
лекции сидишь, всегда о чем-то постороннем думаешь. Потому и вспомнил я этот
необыкновенный случай.
Помню госпиталь и одного молодого лейтенанта. Он лежал в гипсе с перебитым
бедром. Ему нельзя было шевельнуться. А он метался и стонал ни от боли в бедре,
а от вшей, которые у него развелись и грызли его под гипсом. Он сходил с ума,
что нельзя разрезать гипс и вычистить оттуда вшей. Он просил и умолял врачей
что-нибудь предпринять и сделать, чтобы прекратить его страшные мучения.
Ребята,
ходившие на костылях, приносили ему с улицы обрывки проводов и куски железной
проволоки. Он сгибал их петлей, подсовывал под гипсовую шину и чесал сгоняя с
насиженного места вшей. Он пытался их поддеть и выудить наружу, но они заползали
глубже и грызли его сильней.
- Они лезут дальше! - кричал он и смотрел нам в глаза.
Он не давал нам покоя ни днем, ни ночью. Лежит лейтенант - молодой
мальчишка, мотает головой, исступленно смотрит, стонет, скрипит зубами, а его
успокаивают врачи:
- Потерпи милый! Еще недельку потерпи! Нельзя сейчас трогать гипс на ноге!
Однажды на обходе появился врач, такой шустрый старичок. Звание его под
белым халатом не видно. Лейтенант взял и пожаловался ему на свою судьбу и
страшную муку. Он осмотрел гипс, обругал стоявших за спиной врачей и велел вести
лейтенанта в операционную.
Посмотрели бы вы на него, когда он вернулся в палату, на его счастливое
лицо, на светлую радостную улыбку. Он избавился от своих страданий. Он забыл о
боли и о своей тяжелой ране.
Суеверные люди утверждают, что от горя и страданий заводятся вши. Мне
пришлось перебрать в своей памяти многое, прежде чем я установил, где и когда
наша рота, прибыв на фронт, впервые подцепила вшей.
После ряда сопоставлений фактов я пришел к выводу, что рота зачесалась,
когда мы влились в состав 119 стрелковой дивизии.
В 297 отдельном пулеметно-артиллерийском батальоне Западного фронта нас
кормили досыта. Воровать, видно наши снабженцы тогда |ещё| не умели.
А в батальоне |Все они| были новые люди, москвичи. И вшей у нас в тот
период не было. А как только мы попали в одну траншею с солдатами сибирской
дивизии, сразу хлебнули бледной баланды, и рота зачесалась.
От голода, говорят, тоже заводятся вши. Что тут такого? Война! Окопы!
Смертельный страх! Интенданты жулики! Голод и вши!
Я ничего не хочу сказать особенного. Ничего не
хочу сгущать и приукрашивать. Рассказываю все, как было. Поскольку наша жизнь
надо полагать, не вечна. Она может оборваться в любой момент. Мне нет никакого
смысла скрывать что-либо из прошлого и уносить тайну пехоты в могилу с
собой.
Могу уточнить. В траншее мы подцепили не просто вшей, а особую, лютую,
морозоустойчивую сибирскую породу. Так, что на наших московских гашниках они
быстро освоились, развелись и озверели, как наше новое тогда полковое
начальство. По свирепости и кровожадности они превзошли сами себя. Мы гибли под
пулями и снарядами, а они нас грызли за то, что мы не шли решительно вперед и
топтались на месте.
Европейские и тем более заокеанские популяции с этой сибирской породой в
сравнение не шли.
Сибирские вши
злы и свирепы как сибирские морозы, злобны как таежные собаки, дики как
сибирские чалдоны. От них, как от сибирской язвы никуда не уйти. Никакие
баварские, прусские и прочие немецкие и другой иностранной породы по шустрости и
живучести соперничать с ними не могли.
Немецкие, например, «Ляусбубе» с черной отметиной и полосками на пробор, которых с
гордостью носили с детства солдаты фюрера, тут же потеряли чистоту расы и крови,
лишились, так сказать родословной, так как в первую же зиму сорок первого
смешались с ленивой низкорослой тверской породой. Не уберегли немцы чистоту
своих вшей. И все потому, что не могли находиться и спать в снегу. Им подавай
натопленные избы. Они лезли на взбитые перины и на мягкие пуховые подушки, под
ватные одеяла, сшитые по тем временам из пестрых клочков и разноцветных клиньев.
Вроде, как наше полковое начальство.
Немцы, конечно, могут возразить, что вшей они, подцепили на войне и что до
войны они вшей не имели. Что это благо они приобрели в удачных походах. Но мы то
знаем из старых книг, что «Ляусбубе» давно существовали. Не со времен ли
Фридриха Великого они у них завелись.
Немцы всю Европу прошли. Пограбили вдоволь и от души, как следует. Кое-где
до последней вши унесли. А когда они маршировали по просторам России, они эту
тварь имели в огромном количестве.
И сейчас, когда наступило затишье, когда весь фронт завалило мокрым снегом,
они задумались о походе на Россию и зачесались наверняка.
[Наши] солдаты, сейчас сидят на передовой и без понятия гоняют вшей. Мы
офицеры младшего звания слушаем лекцию по теории вшей. Занимаемся обобщением
идеи и практики, человеческого опыта. А наши начальники, рангом повыше, получив
чистое белье, хлещутся в баньках березовыми вениками. Каждому - своё!
Химик полка предлагает нам после лекции провести семинар - сыграть на деньги
каждому на собственных вшей.
Хотите знать о войне всё по совести? Без
всяких там ура и прикрас. Могу рассказать вам кое-что!
Вспоминаю, светлую личность полкового химика. Человек он был трусливый, но
скажу вам, с благородством души. Он, правда, все время сидел в тылу и за свою
шкуру боялся.
А, у нас, у молодых прошлого тогда не было. Настоящее было безнадежно и
|мучительно| смутно. А будущее нам тогда вообще не светило.
Впереди у нас лежала кровавая дорога, по которой нам предстояло пройти.
Смерть нас ждала каждую минуту |на дороге|. Вперед нас подгоняли и
торопили. В этом одном, пожалуй, и был высший смысл всей войны.
Поначалу нам
казалось непостижимым, почему мы должны были исчезнуть с лица земли. Но потом,
постепенно, мы к этой мысли привыкли, кое в чем стали разбираться |и
соображать|. Мы ходили и трясли своими вшами. Вши для нас были наградой
вроде как ордена и медали. И чтобы как-то преодолеть хоть мысленно
несправедливость, мы стали думать и чесать загривки, смотреть по сторонам. У нас
перед смертью, со временем, пробудилось сознание, чувство достоинства и умение
подальше послать.
А сейчас, когда делать было нечего, когда мокрый снег залепил всем глаза, мы
сидели у химика и убивали время.
С тех пор в азартные игры я не играю. Еще на фронте утрачено был духовное
начало игры. Остались позади кровавые военные годы и безысходная тоска по самой
жизни. Разумный человек не будет убивать свое время. Да и что за удовольствие
трепать в руках затертые карты, с размалеванными дамочками и замусоленными
королями.
Во время войны мы были отрезаны от жизни и внешнего мира. Мы одной ногой
стояли в могиле, а под коленкой другой чесали вшей. На что мог, надеяться ротный
офицер?
Была среди нас одна светлая личность - химик полка. Где он теперь? Вот у
кого были быстры и проворны вши. По полку даже ходили слухи, что он за
красненькую давал по паре своих вшей другим на развод.
- На, бери! - говорил он, - не пожалеешь! И поднимал указательный палец
многозначительно.
- Осторожно сажай! Куда суешь? Сажай по мышку!
- Ноги не повреди! через пару дней можешь играть на них!
У некоторых отъевшихся интендантов вши были ленивые, брюхастые, на коротких
ножках, с толстым отвисшим задом. А у химика им не в пример, наоборот худые,
поджарые, с длинными и сильными ногами, как у стайеров бегунов.
Нащупаешь ее легонько под мышкой! Деликатно бери, чтобы ножки не помять! На
холодном столе не держи! Переохладиться может!
Ты ее лучше для пробы на теплой ладони побегать пусти! Потому, как она
торопливо бежит, как на свету ножками шевелит - можно сразу сказать. Способна
она? Можно ставить на нее полсотни? Или подождать? Другую достать? Не всегда
угадаешь, пока подберешь достойную!
Статистика игры неумолима. Если твой партнер лысый и в годах и у него
округлился животик, если его физиономию бреет полковой парикмахер Еся Кац, то
какая тут может быть прыть и приличная скорость? По телу у него ползают
неповоротливые твари. У него конечно руки чешутся. Ему охота выиграть ценную
трофейную вещицу. Кольцо там или портсигар. Я не говорю про часы на семнадцати
камнях. В игре он
не может рассчитывать на успех своих тихоходных вшей. Он тоже хочет играть на
быстрых и шустрых легавых. Вот и платит он химику за каждую пару по червонцу.
- А теперь о самой игре! - услышал я голос химика, оторвавшись от своих
собственных мыслей.
- Если на нарах расстелить сухую плащ-палатку и разгладить ее рукой, вот
здесь с краю провести карандашом прямую черту, то эта линия будет для вшей
стартом. Химик разгладил рукой плащ-палатку и провел у самого края черту.
- А там, - сказал он, - в другом конце карандашной линией обозначим финиш.
Вот все и готово для игры!
- Кто хочет играть, прошу в кон ставить по четвертному! Каждый у себя под
рубахой достает вшу и по моей команде опускает ее на линию старта. По команде -
Марш! Все отпускают своих вшей. Я подношу к краю плащ-палатки зажженную гильзу,
и вши от огня побегут в темноту. Они не свернут ни влево, ни вправо. Они будут
бежать только прямо. Это неоднократно проверено и установлено точно. Чья вошь
быстрей добежит до линии финиша, тот и снимает из банка тройную ставку.
- Учтите! С каждым новым забегом общая сумма в банке растет. Начинайте с
маленькой, а потом можете ставить и сотенные.
Мы были в восторге! Мы были поражены! Какая логика! Какое знание истории!
Такого человека нужно до конца войны сохранить и сберечь! Каких он потом вшей и
гнид разведет!
Вши, которые нас до сих пор ели и грызли, приобрели для нас теперь особое
ценное значение, можно сказать игровой, денежный смысл. Хорошая вша теперь была
в цене. Она могла обогатить любого вшивого офицера. Да, да! Озолотить, если
хотите! Потому, что кроме денег, трофейных часов и разных блестящих вещиц и
предметов, в банк ставили золотые колечки, браслеты и цепочки. Ставили туда и
немецкие сигареты, цветные фонарики, ножички, бритвы «Золинген», помазки из
натуральной щетины, расчески, пачки русской махорки, соло и консервы. Так что,
имея быструю и шуструю вшу можно было выпить и закусить.
Каждый надеялся, что именно его вша первой доберется до финиша и полфляжки
спирта, которую поставил интендант, достанется ему.
Мы не рассчитывали дожить до конца войны. Нам побрякушки и золотые колечки
были не к чему.
Но случалось и так. Вша бежит, бежит, да возьмет и встанет. Остановится по
середине дороги и стоит. Хозяин из себя выходит. Трясет кулаками. Материться на
чем бог стоит. А она стерва замрет на полпути и отдыхает. Тот с обиды давит ее
ногтем. Хрупнет она глухо и лопнет. И на плащ-палатке останется пятно с черной размазанной
кровью.
Играли мы, забавлялись. Но вот однажды в дивизию завезли чистое белье. Для
солдат и ротных офицеров натопили бани. Привезли, поставили вши бойки. Это вроде
ящика на салазках из бревен высотой в человеческий рост. Туда загружается
солдатское обмундирование, и жариться при высокой температуре. Под ящиками для
этого сделаны специальные топки. После бани всем солдатам и нам устроили
санобработку. Там где у нас волосы растут из ведра длинным помелом намазали
вонючей мазью. Потравили всех вшей. Химик полка вздыхал. Какая жалость!
Испортили игру!
Некоторое время у нас вшей действительно не было.
остервенело. Видно по причине своего интеллекта он и на передовую не попал. Не
то, что мы дураки под пули лезли. Он и во время боев все время терся в тылу со
своими противогазами. Звание у него было не большое. Всего то старший
техник-лейтенант, а котелок у него варил не хуже генеральского. Если бы не
маленькое звание и не противогазы, которые числились по ведомости за ним, то
именно он, а не какой-то там |Квашнин, принял бы от| Добровольский принял
семнадцатую гвардейскую дивизию.
Звонит он однажды и предлагает нам зайти к нему. Приглашает усиленно.
- Есть полфляжки спирта с закусоном! - говорит.
Видно
затосковал он. Душа заныла. Соскучился по нашей компании. Раз просит - нужно
зайти! На закуску сала посулил поджарить. Откуда у химика сало? Не иначе где
спер! Не на противогазы же он [его] |их выменял,| обменял у интендантов!
Собрал в лесу брошенные противогазы и на сало сменял! Ха-ха! Заговорил, небось,
зубы |кому| и спер! А где ему еще взять?
На фронте шустрый народ. Плохо положи - тут же сопрут. Потом можешь не
искать. Сало не дрова - на дороге в лесу не валяются. Затосковал химик по
компании, коль мы ему понадобились. А что мы ему? Просто дружки и приятели.
Встретил он нас ласково, с доброй улыбкой. Налил, как обещал горло промыть
на пару глотков - по полкружки. После второй подал на стол шипящее сало на
сковородке. Вроде как бы нам рты жареным салом заткнул, чтобы мы не разевали рты
и не перебивали его во время просвет беседы. Потому что собирался он сделать нам
что-то вроде доклада.
- Сегодня доложу я вам, - начал он, - о старой древней игре!
Мы,
конечно, не знали, в чем будет суть его речи. Мы пожали плечами, вот так же,
если бы вам сейчас предложили сыграть на вшей.
Мы недоумевали, а он был в восторге. Мы не догадывались, а он улыбался до
ушей.
- Теперь самое время, - сказал он, - рассказать о сути этой офицерской игры.
- Но учтите! - начал он вкрадчивым голосом.
- Игра эта не столь забавная, сколько напряженная и азартная.
- Мы гвардейцы! Она нам вполне подойдет! Мы же не всякие там занюханные
интеллигентики! Вначале мой рассказ пойдет не о самой игре, а так сказать о
предмете исследования. На него вы должны обратить особое внимание. Потому, что
именно на него вы будете ставить ваши денежки.
Кому мой рассказ придется не по вкусу и
вызовет неприятные эмоции, думаю, что среди утонченных натур такие найдутся, они
могут сказать презрительно: - Фу ты! Какой ужас! Советую им пропустить мимо ушей вшивую часть моего
повествования.
Химик свернул свою ладонь трубочкой, всунул туда губы и сделал громко так,
что мы не поняли, откуда собственно вырвался звук. Он прогудел как старая ржавая
труба. После этого он изысканно и манерно достал носовой платок и вытер губы. У
интеллигентного человека платок всегда должен быть в кармане. Не то, что у нас.
Носовой платок он приложил к губам. Хотя сделать это мог просто бумажкой. Если
от натуги порвал штаны.
В землянке у химика было жарко и душно. А еще прибавился запах кислой
квашеной капусты.
Многозначительно покашляв несколько раз, чтобы рассеять наше внимание и
привлечь его к себе, чтобы отвлечь наши мысли от жевания твердой шкуры от сала и от
запаха, стоявшего теперь под потолком, он продолжал свой доклад.
- Вша, с точки зрения науки и истории, это непременный спутник любой войны.
Рассказ о вшах нужно начинать издалека, иначе говоря, развернуть его
исторически. Вшу, как живую божью тварь, нужно мысленно интеллектом познать, а
не скрести у себя на гашниках. Как это по незнанию делают наши солдаты. Ловят их
и давят на лопате ногтем.
- По латыни вша звучит «Педикулез» - продолжал химик.
- Это вроде как ридикюль! Которые дамочки таскают под мышкой! - сказал
кто-то, чтобы показать свое тонкое знание иностранных названий.
- То ридикюль! А это педикюль! Разница есть? Чуешь? - поправил его
|кто-то| химик.
- Педикулез Потапенко! На языке медиков, это [значит] то, что ты вшивый
Потапенко.
- Ясно! - промямлил Потапенко. А я раньше не знал! - и, задумавшись, он
зачесал в затылке.
- Возьмем, к примеру, данные за тысячелетия! - продолжал химик.
Человек появился на земле 600 тысяч лет назад. А вша уже существовала и
поджидала его. 30 тысяч лет тому назад люди орудовали каменными топорами и вши
грызли им волосатые загривки, 10 тысяч лет до нашей эры появились шлифованные
кремниевые топоры. Но следов на их полированной поверхности от раздавленных вшей
науке обнаружить не удалось. Но вот в Египте четыре тысячи лет до нашей эры, во
времена правления фараонов, а это наукой установлено точно, в розетках и
ладанках нашли трупы засохших вшей. Да-да! В розетках были обнаружены засохшие
трупы фараоновских вшей. Насекомых собирали с себя и знатные дамы. Срок не
малый! Четыре тысячи лет! Вот когда человечество впервые признало, что их
донимают и едят блохи и вши.
Химик замолчал. Почесал за ухом. Поскреб на груди |и на гашнике| и о
чем-то задумался.
- Жил, был король когда-то. Блоха у него была... - запел он бархатным
голосом.
Химик умный человек. Он налил нам еще. Нельзя такую небесную теорию
выкладывать залпом, если у слушателей от внимания в горле пересохло. Надо, чтобы
аудитория сделала передых, прочувствовала, подумала и переварила сказанное,
осознала суть идеи и почесала себе затылки.
Сегодня подумать об этом не смеешь |даже|, а тогда на войне вши были
обыденны и естественны. Хоть и нет у нас сейчас этих тварей, да возьмешь иногда,
да и почешешься.
Химик прав. Дороги войны были усеяны не только нашими трупами, но по ним с
войсками шли на запад и вши. Вши были национальной гордостью не только России,
но и Великой Гармонии.
Зима это
самый суровый и вшивый период года. С первым снегом они появляться и с первым
дыханием весны исчезают |они|. О вшивости немецкой армии особый рассказ.
При взятии пленных мы их допрашивали о военных делах и разных секретах, мы
вежливо задавали им вопросы и о вшах. Они чесались при этом и довольно подробно
рассказывали |, нам о них|.
Вернемся к немцам потом. Я вспомнил один эпизод. Хочу рассказать, пока не
забыл. - Вша это вещь! Вши это слуги народа! Вши это слуги холода, голода,
людских страданий и ужасов войны. Помню один разговор солдат на передовой. Я
сидел рядом в окопе и наблюдал за немцами.
- Что-то у меня братцы вшей совсем не стало! Сбежали надысь!
- Эх, дело твое плохо!
- Это почаму ж?
- Когда корабь тонет, первыми крысы бегут! А крысы, как вши! Вот они у тебя
и сбежали!
- Ну и што?
- Как што! Завтра убьют!
- Ну да!
- Вот тебе и нуда! Вша, она живого никогда зря не покинет! Она брат не баба!
При тебе живом к другому не сбежит!
- А почему же у меня сбяжали?
- Я тебе сказал! Ты уже покойник!
- Как жа мне быть?
- Солдату без вшей не положено жить!
Если бы не лекция химика, я бы не вспомнил этот разговор. Лекция всегда
наводит на мысль. На лекции всегда что-то свое вспоминаешь. Из жизни факты
берешь. Помню, как нас до войны в училище проверяли на форму двадцать. На
утренней поверке в строю старшина роты заставлял нас выворачивать наизнанку
воротнички. Он ходил и внимательно рассматривал у нас у каждого швы воротничка.
Мы русские люди ко всему привычные. Мы к грязи, холоду и голоду сызмальства
привыкши. А на немецких солдат было страшно смотреть. В первую же зиму потеряли
они человеческую совесть и стыд. Чешутся в избе при дамах (то есть при бабах),
давят вшей на столе за едой.
Что говорил химик дальше про вшей и про войну, я дальше не слышал, потому
что был задумавшись. Вспомнил я тут еще один |экстравагантный| случай. На
лекции сидишь, всегда о чем-то постороннем думаешь. Потому и вспомнил я этот
необыкновенный случай.
Помню госпиталь и одного молодого лейтенанта. Он лежал в гипсе с перебитым
бедром. Ему нельзя было шевельнуться. А он метался и стонал ни от боли в бедре,
а от вшей, которые у него развелись и грызли его под гипсом. Он сходил с ума,
что нельзя разрезать гипс и вычистить оттуда вшей. Он просил и умолял врачей
что-нибудь предпринять и сделать, чтобы прекратить его страшные мучения.
Ребята,
ходившие на костылях, приносили ему с улицы обрывки проводов и куски железной
проволоки. Он сгибал их петлей, подсовывал под гипсовую шину и чесал сгоняя с
насиженного места вшей. Он пытался их поддеть и выудить наружу, но они заползали
глубже и грызли его сильней.
- Они лезут дальше! - кричал он и смотрел нам в глаза.
Он не давал нам покоя ни днем, ни ночью. Лежит лейтенант - молодой
мальчишка, мотает головой, исступленно смотрит, стонет, скрипит зубами, а его
успокаивают врачи:
- Потерпи милый! Еще недельку потерпи! Нельзя сейчас трогать гипс на ноге!
Однажды на обходе появился врач, такой шустрый старичок. Звание его под
белым халатом не видно. Лейтенант взял и пожаловался ему на свою судьбу и
страшную муку. Он осмотрел гипс, обругал стоявших за спиной врачей и велел вести
лейтенанта в операционную.
Посмотрели бы вы на него, когда он вернулся в палату, на его счастливое
лицо, на светлую радостную улыбку. Он избавился от своих страданий. Он забыл о
боли и о своей тяжелой ране.
Суеверные люди утверждают, что от горя и страданий заводятся вши. Мне
пришлось перебрать в своей памяти многое, прежде чем я установил, где и когда
наша рота, прибыв на фронт, впервые подцепила вшей.
После ряда сопоставлений фактов я пришел к выводу, что рота зачесалась,
когда мы влились в состав 119 стрелковой дивизии.
В 297 отдельном пулеметно-артиллерийском батальоне Западного фронта нас
кормили досыта. Воровать, видно наши снабженцы тогда |ещё| не умели.
А в батальоне |Все они| были новые люди, москвичи. И вшей у нас в тот
период не было. А как только мы попали в одну траншею с солдатами сибирской
дивизии, сразу хлебнули бледной баланды, и рота зачесалась.
От голода, говорят, тоже заводятся вши. Что тут такого? Война! Окопы!
Смертельный страх! Интенданты жулики! Голод и вши!
Я ничего не хочу сказать особенного. Ничего не
хочу сгущать и приукрашивать. Рассказываю все, как было. Поскольку наша жизнь
надо полагать, не вечна. Она может оборваться в любой момент. Мне нет никакого
смысла скрывать что-либо из прошлого и уносить тайну пехоты в могилу с
собой.
Могу уточнить. В траншее мы подцепили не просто вшей, а особую, лютую,
морозоустойчивую сибирскую породу. Так, что на наших московских гашниках они
быстро освоились, развелись и озверели, как наше новое тогда полковое
начальство. По свирепости и кровожадности они превзошли сами себя. Мы гибли под
пулями и снарядами, а они нас грызли за то, что мы не шли решительно вперед и
топтались на месте.
Европейские и тем более заокеанские популяции с этой сибирской породой в
сравнение не шли.
Сибирские вши
злы и свирепы как сибирские морозы, злобны как таежные собаки, дики как
сибирские чалдоны. От них, как от сибирской язвы никуда не уйти. Никакие
баварские, прусские и прочие немецкие и другой иностранной породы по шустрости и
живучести соперничать с ними не могли.
Немецкие, например, «Ляусбубе» с черной отметиной и полосками на пробор, которых с
гордостью носили с детства солдаты фюрера, тут же потеряли чистоту расы и крови,
лишились, так сказать родословной, так как в первую же зиму сорок первого
смешались с ленивой низкорослой тверской породой. Не уберегли немцы чистоту
своих вшей. И все потому, что не могли находиться и спать в снегу. Им подавай
натопленные избы. Они лезли на взбитые перины и на мягкие пуховые подушки, под
ватные одеяла, сшитые по тем временам из пестрых клочков и разноцветных клиньев.
Вроде, как наше полковое начальство.
Немцы, конечно, могут возразить, что вшей они, подцепили на войне и что до
войны они вшей не имели. Что это благо они приобрели в удачных походах. Но мы то
знаем из старых книг, что «Ляусбубе» давно существовали. Не со времен ли
Фридриха Великого они у них завелись.
Немцы всю Европу прошли. Пограбили вдоволь и от души, как следует. Кое-где
до последней вши унесли. А когда они маршировали по просторам России, они эту
тварь имели в огромном количестве.
И сейчас, когда наступило затишье, когда весь фронт завалило мокрым снегом,
они задумались о походе на Россию и зачесались наверняка.
[Наши] солдаты, сейчас сидят на передовой и без понятия гоняют вшей. Мы
офицеры младшего звания слушаем лекцию по теории вшей. Занимаемся обобщением
идеи и практики, человеческого опыта. А наши начальники, рангом повыше, получив
чистое белье, хлещутся в баньках березовыми вениками. Каждому - своё!
Химик полка предлагает нам после лекции провести семинар - сыграть на деньги
каждому на собственных вшей.
Хотите знать о войне всё по совести? Без
всяких там ура и прикрас. Могу рассказать вам кое-что!
Вспоминаю, светлую личность полкового химика. Человек он был трусливый, но
скажу вам, с благородством души. Он, правда, все время сидел в тылу и за свою
шкуру боялся.
А, у нас, у молодых прошлого тогда не было. Настоящее было безнадежно и
|мучительно| смутно. А будущее нам тогда вообще не светило.
Впереди у нас лежала кровавая дорога, по которой нам предстояло пройти.
Смерть нас ждала каждую минуту |на дороге|. Вперед нас подгоняли и
торопили. В этом одном, пожалуй, и был высший смысл всей войны.
Поначалу нам
казалось непостижимым, почему мы должны были исчезнуть с лица земли. Но потом,
постепенно, мы к этой мысли привыкли, кое в чем стали разбираться |и
соображать|. Мы ходили и трясли своими вшами. Вши для нас были наградой
вроде как ордена и медали. И чтобы как-то преодолеть хоть мысленно
несправедливость, мы стали думать и чесать загривки, смотреть по сторонам. У нас
перед смертью, со временем, пробудилось сознание, чувство достоинства и умение
подальше послать.
А сейчас, когда делать было нечего, когда мокрый снег залепил всем глаза, мы
сидели у химика и убивали время.
С тех пор в азартные игры я не играю. Еще на фронте утрачено был духовное
начало игры. Остались позади кровавые военные годы и безысходная тоска по самой
жизни. Разумный человек не будет убивать свое время. Да и что за удовольствие
трепать в руках затертые карты, с размалеванными дамочками и замусоленными
королями.
Во время войны мы были отрезаны от жизни и внешнего мира. Мы одной ногой
стояли в могиле, а под коленкой другой чесали вшей. На что мог, надеяться ротный
офицер?
Была среди нас одна светлая личность - химик полка. Где он теперь? Вот у
кого были быстры и проворны вши. По полку даже ходили слухи, что он за
красненькую давал по паре своих вшей другим на развод.
- На, бери! - говорил он, - не пожалеешь! И поднимал указательный палец
многозначительно.
- Осторожно сажай! Куда суешь? Сажай по мышку!
- Ноги не повреди! через пару дней можешь играть на них!
У некоторых отъевшихся интендантов вши были ленивые, брюхастые, на коротких
ножках, с толстым отвисшим задом. А у химика им не в пример, наоборот худые,
поджарые, с длинными и сильными ногами, как у стайеров бегунов.
Нащупаешь ее легонько под мышкой! Деликатно бери, чтобы ножки не помять! На
холодном столе не держи! Переохладиться может!
Ты ее лучше для пробы на теплой ладони побегать пусти! Потому, как она
торопливо бежит, как на свету ножками шевелит - можно сразу сказать. Способна
она? Можно ставить на нее полсотни? Или подождать? Другую достать? Не всегда
угадаешь, пока подберешь достойную!
Статистика игры неумолима. Если твой партнер лысый и в годах и у него
округлился животик, если его физиономию бреет полковой парикмахер Еся Кац, то
какая тут может быть прыть и приличная скорость? По телу у него ползают
неповоротливые твари. У него конечно руки чешутся. Ему охота выиграть ценную
трофейную вещицу. Кольцо там или портсигар. Я не говорю про часы на семнадцати
камнях. В игре он
не может рассчитывать на успех своих тихоходных вшей. Он тоже хочет играть на
быстрых и шустрых легавых. Вот и платит он химику за каждую пару по червонцу.
- А теперь о самой игре! - услышал я голос химика, оторвавшись от своих
собственных мыслей.
- Если на нарах расстелить сухую плащ-палатку и разгладить ее рукой, вот
здесь с краю провести карандашом прямую черту, то эта линия будет для вшей
стартом. Химик разгладил рукой плащ-палатку и провел у самого края черту.
- А там, - сказал он, - в другом конце карандашной линией обозначим финиш.
Вот все и готово для игры!
- Кто хочет играть, прошу в кон ставить по четвертному! Каждый у себя под
рубахой достает вшу и по моей команде опускает ее на линию старта. По команде -
Марш! Все отпускают своих вшей. Я подношу к краю плащ-палатки зажженную гильзу,
и вши от огня побегут в темноту. Они не свернут ни влево, ни вправо. Они будут
бежать только прямо. Это неоднократно проверено и установлено точно. Чья вошь
быстрей добежит до линии финиша, тот и снимает из банка тройную ставку.
- Учтите! С каждым новым забегом общая сумма в банке растет. Начинайте с
маленькой, а потом можете ставить и сотенные.
Мы были в восторге! Мы были поражены! Какая логика! Какое знание истории!
Такого человека нужно до конца войны сохранить и сберечь! Каких он потом вшей и
гнид разведет!
Вши, которые нас до сих пор ели и грызли, приобрели для нас теперь особое
ценное значение, можно сказать игровой, денежный смысл. Хорошая вша теперь была
в цене. Она могла обогатить любого вшивого офицера. Да, да! Озолотить, если
хотите! Потому, что кроме денег, трофейных часов и разных блестящих вещиц и
предметов, в банк ставили золотые колечки, браслеты и цепочки. Ставили туда и
немецкие сигареты, цветные фонарики, ножички, бритвы «Золинген», помазки из
натуральной щетины, расчески, пачки русской махорки, соло и консервы. Так что,
имея быструю и шуструю вшу можно было выпить и закусить.
Каждый надеялся, что именно его вша первой доберется до финиша и полфляжки
спирта, которую поставил интендант, достанется ему.
Мы не рассчитывали дожить до конца войны. Нам побрякушки и золотые колечки
были не к чему.
Но случалось и так. Вша бежит, бежит, да возьмет и встанет. Остановится по
середине дороги и стоит. Хозяин из себя выходит. Трясет кулаками. Материться на
чем бог стоит. А она стерва замрет на полпути и отдыхает. Тот с обиды давит ее
ногтем. Хрупнет она глухо и лопнет. И на плащ-палатке останется пятно с черной размазанной
кровью.
Играли мы, забавлялись. Но вот однажды в дивизию завезли чистое белье. Для
солдат и ротных офицеров натопили бани. Привезли, поставили вши бойки. Это вроде
ящика на салазках из бревен высотой в человеческий рост. Туда загружается
солдатское обмундирование, и жариться при высокой температуре. Под ящиками для
этого сделаны специальные топки. После бани всем солдатам и нам устроили
санобработку. Там где у нас волосы растут из ведра длинным помелом намазали
вонючей мазью. Потравили всех вшей. Химик полка вздыхал. Какая жалость!
Испортили игру!
Некоторое время у нас вшей действительно не было.