АУТИСТ
Он никогда не считал мир настолько реальным, чтобы испытывать глубокие эмоции по поводу происходящего в нем. Он предпочитал жить по ночам. Когда другие спали, в воздухе витало так много свободной энергии и интересных мыслей... Он спал 2 часа утром, 2 часа днем и 2 часа вечером. Этот график позволял ему всегда чувствовать себя бодрым и внимательным. Ему нравилось подмечать мелочи, которые помогали составлять мозаику каждого дня.
Он был оборотнем, который умело притворялся таким как все, но на самом деле был настолько исключительным, что не мог дышать тем же воздухом, что все остальные.
Кому он мог поведать свою тайну? Кто мог сбросить с себя оковы предубеждений и стереотипов настолько, чтобы посмотреть на него глазами своего сердца, а не разума?
Время от времени к нему приближались отчаянные мужчины, которые находили его забавным саркастичным чудиком с которым приятно выпить пива или женщины, которые хотели спасти его от одиночества при помощи глупых советов и жаркого самоотверженного секса. Но никто из них не обладал достаточной глубиной и чуткостью чтобы оставить попытки понять его и не давать оценок его словам и поступкам.
Они хотели влезть в его душу от банального любопытства, чтобы внести его в одну из колонок давно составленной классификации людей. «Неудачник», «ботаник», «псих»... Дать ему определение и успокоиться. Никому и в голову не приходило, что в этой схеме для него не было места. И люди обычно злились. Женщины, не находя подтверждения своим романтическим ожиданиям, бросали его. Мужчины втайне боялись, как любого человека от которого не знаешь что ожидать. Его не понимали и как все непонятное, отвергали и осуждали. Он искренне хотел, но не мог объяснить им что он такое. Его уникальность дарила ему счастье и пугала одновременно.
Он почти смирился с мыслью, что так и останется в одиночестве. Он видел мир будто дальтоник, воспринимая лишь разные оттенки серого. Весь мир представлялся ему не более чем однообразным мельканием предметов и существ, которые не понимали, насколько жалко выглядят их важные персоны со стороны. Иногда, вспоминая секс с какой-то женщиной, он мог припомнить лишь запахи, мягкость ее свитера или форму сережек, но совершенно не помнил ее саму. Когда его спрашивали, почему тебе нравится эта женщина, он не мог сказать ничего конкретного кроме " у нее есть грудь и ноги и она не пьет мой кофе по утрам", эти признаки вполне устраивали его и были несомненными достоинствами, но понимая, что люди ждут от него других слов, иногда он заставлял себя пробурчать что то вроде: она веселая и добрая. Он искренне мечтал о любви и втайне ждал ее, но эта любовь не укладывалась в рамки даже самого лучшего секса и совместного воспитания детей.
Любовь! Поменять сантехнику в ванной было для него более достижимой и важной целью. Но разве он мог признаться в этом той, что лежала в его постели?
Хорошо, обычно говорил он себе. Мне просто нужна спокойная заботливая женщина, которая не будет крутить пальцем у виска, слушая мою болтовню. Он смирился с мыслью что не будет любить ее, зато женитьба позволит ему хоть немного сравняться с его соседями, которые то и дело интересовались не нашел ли он себе кого подходящего. Каждая новая женщина - и он этого хотел - казалась ему последней, на ком он остановит свои поиски. Но когда, устав от его отстраненности и холодности, очередная женщина уходила, на ее месте появлялась другая, а за ней еще и еще... Соседи воспринимали этот женский круговорот в его доме как порочность, за ним закрепилась слава донжуана, а он искренне не понимал почему. Эти женщины приходили, заинтригованные его недоступностью, и уходили, глубоко оскорбленные тем, что так и не смогли заставить его сбросить волчью шкуру и стать человеком. Он же не испытывал по этому поводу ни сожалений ни удивления.
- - Ты просто черствый эгоист! - бросала ему вслед очередная женщина, а потом несколько дней ждала, что он позвонит и попросит ее вернуться. Он же смахивал оставшиеся после нее тюбики с гелем с туалетного столика, открывал пиво и шел смотреть велосипедные гонки.
Он был оборотнем, который умело притворялся таким как все, но на самом деле был настолько исключительным, что не мог дышать тем же воздухом, что все остальные.
Кому он мог поведать свою тайну? Кто мог сбросить с себя оковы предубеждений и стереотипов настолько, чтобы посмотреть на него глазами своего сердца, а не разума?
Время от времени к нему приближались отчаянные мужчины, которые находили его забавным саркастичным чудиком с которым приятно выпить пива или женщины, которые хотели спасти его от одиночества при помощи глупых советов и жаркого самоотверженного секса. Но никто из них не обладал достаточной глубиной и чуткостью чтобы оставить попытки понять его и не давать оценок его словам и поступкам.
Они хотели влезть в его душу от банального любопытства, чтобы внести его в одну из колонок давно составленной классификации людей. «Неудачник», «ботаник», «псих»... Дать ему определение и успокоиться. Никому и в голову не приходило, что в этой схеме для него не было места. И люди обычно злились. Женщины, не находя подтверждения своим романтическим ожиданиям, бросали его. Мужчины втайне боялись, как любого человека от которого не знаешь что ожидать. Его не понимали и как все непонятное, отвергали и осуждали. Он искренне хотел, но не мог объяснить им что он такое. Его уникальность дарила ему счастье и пугала одновременно.
Он почти смирился с мыслью, что так и останется в одиночестве. Он видел мир будто дальтоник, воспринимая лишь разные оттенки серого. Весь мир представлялся ему не более чем однообразным мельканием предметов и существ, которые не понимали, насколько жалко выглядят их важные персоны со стороны. Иногда, вспоминая секс с какой-то женщиной, он мог припомнить лишь запахи, мягкость ее свитера или форму сережек, но совершенно не помнил ее саму. Когда его спрашивали, почему тебе нравится эта женщина, он не мог сказать ничего конкретного кроме " у нее есть грудь и ноги и она не пьет мой кофе по утрам", эти признаки вполне устраивали его и были несомненными достоинствами, но понимая, что люди ждут от него других слов, иногда он заставлял себя пробурчать что то вроде: она веселая и добрая. Он искренне мечтал о любви и втайне ждал ее, но эта любовь не укладывалась в рамки даже самого лучшего секса и совместного воспитания детей.
Любовь! Поменять сантехнику в ванной было для него более достижимой и важной целью. Но разве он мог признаться в этом той, что лежала в его постели?
Хорошо, обычно говорил он себе. Мне просто нужна спокойная заботливая женщина, которая не будет крутить пальцем у виска, слушая мою болтовню. Он смирился с мыслью что не будет любить ее, зато женитьба позволит ему хоть немного сравняться с его соседями, которые то и дело интересовались не нашел ли он себе кого подходящего. Каждая новая женщина - и он этого хотел - казалась ему последней, на ком он остановит свои поиски. Но когда, устав от его отстраненности и холодности, очередная женщина уходила, на ее месте появлялась другая, а за ней еще и еще... Соседи воспринимали этот женский круговорот в его доме как порочность, за ним закрепилась слава донжуана, а он искренне не понимал почему. Эти женщины приходили, заинтригованные его недоступностью, и уходили, глубоко оскорбленные тем, что так и не смогли заставить его сбросить волчью шкуру и стать человеком. Он же не испытывал по этому поводу ни сожалений ни удивления.
- - Ты просто черствый эгоист! - бросала ему вслед очередная женщина, а потом несколько дней ждала, что он позвонит и попросит ее вернуться. Он же смахивал оставшиеся после нее тюбики с гелем с туалетного столика, открывал пиво и шел смотреть велосипедные гонки.