There is a house in New Orleans...
Неплохо получился кадр, не правда ли? Бронзовый мужик на коне - Эндрю Джексон, герой войны 1812 года (вторая Отечественная война между Англией и США, продолжавшаяся два года, а вы что подумали?), будущий президент США, изображенный теперь на десятидолларовых банкнотах. Площадь перед собором, соответственно, площадь Джексона. А знаете ли вы, как на сленге раньше назвались десятидолларовые купюры? Дикси. Это от французского “дикс”, то есть “десять”. Печатали “дикси” совсем недалеко. Надо пройти метров сто от площади в том направлении, куда указывает всадник, к зданию бывшего госбанка Конфедерации.
Эти купюры были основой денежной системы южан во время Гражданской войны, а сама Конфедерация называлась при этом “Земля Дикси”, то есть “диксиленд”. Когда чуть больше ста лет назад марширующие оркестры заполнили улицы Французского квартала, это словечко прилипло к ним как обозначение нового стиля уличной музыки.
Короче, мы в Новом Орлеане. Справедливости ради следует отметить, что у слова “диксиленд” есть еще две возможных версии происхождения (что странно: слово ведь возникло совсем недавно), но, понятное дело, новоорлеанцы настаивают именно на этой версии как на наиболее вероятной.
Да, но я же совсем не про это хотел рассказать.
А про этот вполне заурядно выглядящий угловой дом грязно-зеленого цвета. Кто подумал, что речь пойдет о Доме Восходящего Солнца, поднимите руки! Но к знаменитой песне этот дом не имеет никакого отношения. И вообще ни один современный дом в Новом Орлеане к ней отношения не имеет. Существует ряд гипотез, где этот дом мог бы стоять и вообще, чем бы он мог быть. Песня фольклорная, и может петься либо как женский, либо как мужской романс. В первом случае это по смыслу текста бордель, во втором - тюрьма. Три подпольных борделя в Новом Орлеане (официально - ресторан, мужской клуб и пивбар) действительно в разные времена носили имя Восходящего Солнца, но все три они сгорели или были разрушены 150-200 лет назад. Существовал и настоящий бордель с матушкой по прозвищу LeSoleil Levant, что в переводе с французского и дает искомое Восходящее Солнце. Этот дом тоже не сохранился. Наконец, существовали тюрьма, невольничий рынок и хоспис для проституток, больных сифилисом, откуда выбраться было так же невозможно, как и из тюрьмы, и названия или расположение всех трех заведений имели какую-то связь с солнцем. Множество исследователей испортили свои глаза в городских архивах Нового Орлеана, но ни один не смог раскопать убедительную версию того, чем же этот дом являлся на самом деле. Одна журналистка, утомленная этой канителью, написала, что, возможно, Дома Восходящего Солнца, как такового, не существовало вовсе, и это всего лишь поэтическая метафора.
Да, но я же совсем не про это хотел рассказать.
Вечером 24 июня 1973 года, ровно 40 лет назад, этот угловой дом выглядел так:
В огне погибло 28 человек и еще четверо умерло в больнице, итого 32 погибших.
Газета, вышедшая на следующий день, указывает 29 жертв. Но просто трое пока еще не отмучались.
Пожар начался на втором этаже. Туда вела единственная лестница. Она находится за небольшой железной дверью, возле которой парочка прохожих изучает мемориальную табличку, вмонтированную в мостовую. Наружная пожарная лестница была пристроена к зданию позже. В 1973 году на втором этаже размещался самый популярный гей-клуб Нового Орлеана под названием Upper Lounge. Внутри располагался бар и большая сцена со зрительным залом. В этом зале проходили собрания прихожан Metropolitan Community Church (сокращенно МСС, затрудняюсь перевести точно, поэтому оставим эту аббревиатуру). Церковь эта была образована в Лос-Анджелесе в 1968 году и обслуживала нужды лесбиянок и гомосексуалистов. Естественно, и священнослужители церкви принадлежали к тому же меньшинству. Время тогда в США было примерно такое же, как сейчас в России: гомосексуалистов уже открыто не преследовали, но еще презирали. Поэтому железная дверь в клуб была всегда закрыта, а водители подъезжавших такси звонили в специальный звонок. 24 июня в баре находилось примерно 60 человек, включая новоорлеанского пастора МСС Билла Ларсена и его помощника. Пиво подавали по доллару за бокал, а еда в тот вечер была бесплатна при условии, что человек заказывал выпивку.
Этот снимок сделан в баре примерно за месяц до описываемых событий.
Без пяти восемь раздался звонок в дверь. бармен крикнул, что такси никто не заказывал и попросил одного из посетителей посмотреть, кто там. Тот неосмотрительно открыл дверь, и на лестницу ворвался огненный шар, выпущенный из самодельного огнемета, который, по-видимому, был сделан из канистры с бензином и ручного пульверизатора. Деревянная лестница загорелась сразу. Дальнейшее видно из этой схемы, смотреть слева направо:
Театр был пуст, публика кучковалась в основном вокруг барной стойки. Со сцены театра можно было выбраться на крышу соседнего дома в переулке через черный ход. Туда и побежал бармен, увлекая за собой тех, кто быстрее других сообразил, что происходило. Однако, как только они открыли заднюю дверь, возникший сквозняк потянул огонь на себя. Бар заполыхал сразу, отрезав людям путь к спасению. Через черный ход театра смогли убежать около 30 человек. Все прочие остались в аду. На окнах второго этажа, как и сейчас, были смонтированы решетки. Только очень худые посетители смогли протиснуться через них и выпасть на улицу, ломая себе руки и ноги.
Пожарные и корреспонденты, вошедшие первыми в помещение бара, увидели грустную картину.
Два трагических момента в этой истории особенно сильно берут за душу. Пастор МСС преподобный Билл Ларсен смог выбраться в окно и отогнуть решетку, но верхняя фрамуга окна упала на него, когда он уже был близок к спасению. Он застрял и сгорел на глазах у зевак, стоявших внизу на тротуаре. Пожарные не успели к нему подобраться. Последние слова его были “Боже мой, только не это”. Его труп остался висеть в окне до следующего дня.
Вот в этом окне:
Его помощник Джордж Митчелл был в числе спасшихся через заднюю дверь театра. Однако уже выбрашись на свежий воздух, Джордж обнаружил, что его друг остался в горящем здании. Он вернулся тем же путем, что и вышел оттуда. Тела двух мужчин нашли рядом. В некоторых источниках пишут, что они лежали, обнявшись, но, возможно, это уже домысел.
Пожар продолжался всего 17 минут, но за это время погибло больше геев и лесбиянок сразу, чем за все время гонений на “пидорасов” в США. Вначале газеты не упоминали об ориентации погибших, но когда эта информация была оглашена, возник мощный всплеск гомофобских настроений по принципу “сгорели - так им и надо”. Церкви отказывались отпевать покойных, кладбища не желали их хоронить, а полиция совершенно не торопилась устанавливать личность поджигателя. Особенно некрасиво повели себя все основные конфессии. Большинство церквей категорически отказалось в этом деле участвовать, а одному священнику, отслужившему панихиду в обход запрета вышестоящей церковной инстанции, был выписан суровый нагоняй. С другой стороны, пожар способствовал сплочению гей-сообщества. Поскольку оба священника единственной церкви, признававшей гомосексуалистов, сгорели, да и сама церковь, временно располагавшаяся в этом баре, тоже сгорела (ее основное помещение сожгли за несколько месяцев до этого пожара, но там обошлось без жертв), из Лос-Анджелеса приехал главный пастор МСС, и он в конце концов договорился об отпевании всех погибших оптом в одном из основных храмов Нового Орлеана. Учитывая деликатный характер процесса и принципиальную возможность беспорядков после службы, посетителям предложили расходиться по одному через боковую калитку. Они не согласились и вышли всей толпой в 250 человек на улицу. Это была первая демонстрация, первый своеобразный гей-парад в Новом Орлеане. В числе людей, вышедших под камеры корреспондентов неожиданно оказался епископ Методистской церкви в Луизиане. Он умер от СПИДа 14 лет спустя.
Тела четверых человек не были востребованы из морга. Их семьи были настолько шокированы открывшейся правдой, что предпочли отказаться от своих близких родственников. Несмотря на желание гей-сообщества оплатить похороны, их захоронили в общей могиле на кладбище для бомжей. Мэрия города не выпустила никаких соболезнующих объявлений и не объявляла траур. Возмущение поведением властей добавило ярости нетрадиционалам, возникло подобие национальной партии, ну и дальнейшее развитие событий хорошо известно.
Сорок лет спустя пожар в Новом Орлеане был отмечен всплеском публикаций и сочувствующих пресс-релизов. Главы всех вовлеченных конфессий от католической до англиканской принесли свои извинения за безучастность и отторжение жертв пожара. Выступили с соответствующими заявлениями власти города и штата. Всё как обычно. “Переживают, что съели Кука”.
Рядом с дверью бывшего бара в тротуар вмонтирован памятный знак. Я думал, я один такой умный, что прибежал на него посмотреть. Ничего подобного, возле знака постоянно кто-то есть из туристов. Известное место. Вот эта табличка:
На этом месте 24 июня 1973 года в Upstairs Lounge эти 32 человека погибли в результате худшего пожара в Новом Орлеане. Последствия пожара вышли далеко за рамки потери отдельных жизней. Это событие привело к возникновению движения за защиту гражданских прав ЛГБТ-сообщества Нового Орлеана.
Да, так кто же поджег бар? Полиция вела дело спустя рукава, и в 1980 году оно было закрыто без официально выдвинутой версии. Тем не менее, поджигатель почти наверняка известен. Увы, если это действительно он, то это был отнюдь не заядлый гомофоб, как все думали вначале, а человек "из своих". Один из посетителей бара затеял драку за час до пожара. Его вытолкали взашей, и он удалился, бормоча угрозы. Официально он никогда нигде не признавался в содеянном, а полиция допросила его только один раз. Сразу после допроса он прикинулся душевнобольным, был направлен в госпиталь, откуда тут же сбежал. По свидетельству его сожителя, когда он напивался, он говорил, что это он поджег бар, но в трезвом виде опять все отрицал. Через год он покончил с собой.
При подготовке репортажа использованы материалы журнала “Time”, блога и сайта мюзикла “Up Stairs”, премьера которого состоялась в Новом Орлеане 10 июня 2013 года (похоже, спектакль провалился) и юбилейной статьи Новорлеанской газеты “The Times Picayune”, той самой, что вела репортаж с пожара в 1973 году. Почти все архивные фотографии принадлежат фотографу этой газеты по имени G.E. Arnold. Авторство фотографии посетителей бара мне неизвестно.