История в картинах: Нума и Эгерия
"Нума и Эгерия", Ульпиано Чека
После смерти Ромула, основателя и первого царя Рима, Нума Помпилий был выбран квиритами новый царем. Тот поначалу отказался, что лишь уверило римлян в верности их выбора, так что они "не щадя сил, стали молить его не ввергать их город в новые раздоры и междоусобную войну". Как пишет Тит Ливий, "В те времена славился справедливостью и благочестием Нума Помпилий", не упоминая мифическую Эгерию в своей "Истории Риа от основания города". Но Плутарх в жизнеописании Нумы замечает: "Говорили, что он, счастливец, разделяет ложе с влюбленной в него богиней Эгерией и ему открылась небесная мудрость." Таким образом, после первого царя, приспособившего Рим к войне, пришел второй царь, приспособивший город к мирной жизни:
"два царя сряду, каждый по-своему - один войною, другой миром, возвеличили Рим." (Тит Ливий).
Плутарх описывает время вступления Нумы Помпилия во власть таким образом:
"Слова Платона «город лихорадит» как нельзя более подходят к Риму того времени: он был рожден отвагою и отчаянною дерзостью отчаянных и на редкость воинственных людей, которых занесло в Лаций отовсюду; многочисленные походы и частые войны были для него пищей, на которой он вырос и налился силой, и наподобие свай, под ударами и толчками только глубже уходящих в землю, Рим, перенося опасности, становился, казалось, еще крепче. Нума видел, что направить и обратить к миру этот гордый и вспыльчивый народ очень нелегко, и призвал на помощь богов: устраивая и сам возглавляя многочисленные жертвоприношения, шествия и хороводы, в которых торжественная важность сочеталась с приятной и радостной забавой, он ласкою утишал строптивый и воинственный нрав римлян. Иногда же, напротив, он говорил им о бедах, которые уготовало божество, о чудовищных призраках, о грозных голосах и, внушая им суеверный ужас, подавлял и сокрушал их дух.
Отсюда главным образом и возникло мнение, будто мудрость и ученость Нумы идет от его знакомства с Пифагором. Ведь и в философии Пифагора и в государственном устройстве Нумы важное место занимало тесное общение с божеством. Говорят, что и наружный блеск, которым облекся Нума, заимствован у Пифагора. Пифагор, насколько известно, приручил орла, - и птица, откликаясь на его зов, останавливалась в полете и спускалась на землю, - а на Олимпийских играх, проходя через толпу, показал собравшимся свое золотое бедро. Рассказывают и о других его чудесах и хитрых выдумках. По этому поводу Тимон Флиунтский написал:
Древний хотел Пифагор великим прослыть чародеем;
Души людей завлекал болтовней напыщенно-звонкой.
Нума же вывел на сцену любовь некоей богини или горной нимфы, которая, как мы уже рассказывали, якобы находилась с ним в тайной связи, а также беседы с Музами. Именно Музам приписывал он большую часть своих прорицаний..."
"Нума Помпилий и нимфа Эгерия", Ангелика Кауфман
А вот Ангелика Кауфман изображает эпизод, так же описанный другим абзацем всё того же Плутарха:
"Жрецов-салиев Нума, как сообщают, назначил по следующему поводу. На восьмом году его царствования моровая болезнь, терзавшая Италию, добралась и до Рима. Римляне были в смятении, и вот, рассказывают, что неожиданно с небес в руки царю упал медный щит; по этому случаю царь поведал согражданам удивительную историю, которую якобы услышал от Эгерии и Муз. Это оружие, утверждал он, явилось во спасение городу, и его надо беречь, сделавши одиннадцать других щитов, совершенно подобных первому формой, размерами и вообще всем внешним видом, чтобы ни один вор не мог узнать низринутого Зевсом, введенный в заблуждение их сходством. Затем луг, где упал щит, и другие соседние луга следует посвятить Музам (богини часто приходят туда побеседовать с ним, Нумою), а источник, орошающий это место, объявить священным ключом весталок, которые станут ежедневно черпать из него воду для очищения и окропления храма. Говорят, что истинность этого рассказа была засвидетельствована внезапным прекращением болезни. Когда же царь показал мастерам щит и предложил им потягаться, кто лучше достигнет сходства, все отказались от состязания, и только Ветурий Мамурий, один из самых искусных художников, добился такого подобия и такого единообразия, что даже сам Нума не мог отыскать первого щита. Хранителями и стражами щитов царь назначил жрецов-салиев. Салиями, вопреки утверждениям некоторых, они были названы не по имени некоего Салия, самофракийца или мантинейца, впервые научившего людей пляске с оружием, но скорее по самой пляске, в которой они каждый год, в марте, обходят город, взявши священные щиты, облекшись в короткий пурпурный хитон, с широким медным поясом на бедрах и медным шлемом на голове, звонко ударяя в щит небольшим мечом. Вся пляска состоит из прыжков, и главное в ней движения ног: танцоры выполняют изящные вращения, быстрые и частые повороты, обнаруживая столько же легкости, сколько силы. Сами щиты называют анкилиа [ancile] по их форме: они не круглые и не ограничены полукружьями, как пельты, но имеют по краю вырез в виде волнистой линии, крайние точки которой близко подходят одна к другой в самой толстой части щита, придавая ему извилистые очертания. Быть может, однако, анкилиа происходит от локтя [ankōn], на котором носят щит, таково мнение Юбы, желающего возвести это слово к греческому. Но с тем же успехом древнее это название могло указывать и на падение [anékathen] сверху и на исцеление больных, и на прекращение засухи [ákesis] и, наконец, на избавление от напастей [auchmos] по этой причине афиняне прозвали Диоскуров Анаками, коль скоро действительно следует связывать слово анкилиас греческим языком! Наградою Мамурию, говорят, служит то, что салии всякий раз упоминают о его искусстве в песне, под которую пляшут пирриху. Впрочем, по другим сведениям, они воспевают не Ветурия Мамурия, а ветерем мемориам [vetus memoria], то есть древнее предание."
Согласно приводимому Овидием сказанию, после кончины супруга Эгерия переселилась в рощу Дианы в глубине лесов Арицийской долины (близ города Аричча), где нарушала своими рыданиями богослужения в честь последней. Тогда богиня превратила Эгерию в источник:
Горя Эгерии все ж облегчить не в силах чужие
Бедствия; так же лежит под самой горой, у подножья,
Горькие слезы лия. Наконец, страдалицы чувством
Тронута, Феба сестра из нее ледяную криницу
Произвела, превратив ее плоть в вековечные воды.
Римские женщины почитали Эгерию, как покровительницу рожениц. Позднее культ Эгерии слился с культом Артемиды - девственной богини плодородия дающей счастье в браке и помощь при родах.