Миф о гонениях, ч.49

Dec 02, 2023 23:20

Даже не знаю, чего тут было больше - перевода или редактуры. В этом отрывке сокращено в общей сложности три-четыре абзаца. Авторка умудряется анонсировать последующую цитату, пересказав её основные мысли, потом даёт саму цитату, а потом пересказывает свой бывший анонс!
"Д'Артаньян чувствовал, что тупеет; ему казалось, что он находится в доме для умалишенных и что сейчас он тоже сойдет с ума, как уже сошли те, которые находились перед ним."
Разумеется, эти два абзаца были сведены к двум предложениям. Потом, один пересказ оказался той же продолжительности, что оригинальный текст Евсевия, к тому же не вполне точный пересказ, так что я предпочёл заменить его цитатой. Авторка откровенно натягивает объём текста. Итак,

Глава 7
Создание образа гонимой церкви

В Предисловии к книге Джона Фокса «Мученики» 1867 года сказано, что «История христианского мученичества - это, по сути, история самого христианства». С учётом нынешних знаний о том, насколько идея о постоянных гонениях на христиан оказалась раздутой, резонно задаться вопросом: а откуда она взялась вообще? Как получилось, что история христианства оказалась столь неразрывно связана с историей гонений?

Конечно, зачатки этой идеи есть уже в текстах Нового Завета. Последователи Иисуса ожидали своего преследования. В Евангелиях Иисус предсказывает своим ученикам, что их будут хватать и судить. Он наставляет апостолов не бояться держать ответ перед своими судьями, потому что нужные слова им подскажет сам Святой Дух (Мф 10:17-20; Лк 12:11-12). А Стефан в речи перед своей казнью пересказывает историю еврейского народа, который всегда отвергал и гнал ниспосланных ему пророков (Деян 7). Собранные вместе, эти и другие библейские отрывки закладывают основы представления о том, что христиане всегда подвергались преследованиям в прошлом и должны ожидать преследований в будущем. Однако они не дают представления о реальной ситуации своего или того же будущего времени. Даже в сочетании с яркой риторикой ранних церковных писателей, таких как Ириней, Иустин Мученик и Тертуллиан, всё равно не очень понятно, каким образом концепция гонений стала главенствующей для формирования образа церкви.

Если зачатки концепции можно найти в Новом Завете и трудах ранних отцов церкви, то по-настоящему идея гонимой церкви развилась только в IV веке и позже, на заре христианской историографии. Заслуга принадлежит таким авторам как Евсевий Кесарийский - первый великий церковный историк, и анонимные агиографы, которые сохранили, отредактировали и выдумали подавляющее большинство историй о мученичестве, которыми мы располагаем сегодня.
Насколько мы зависим от Евсевия должно быть понятно хотя бы по количеству ссылок на него в этой книге. Евсевий - наш единственный источник большого числа имен мучеников и повествований о них за первые три столетия нашей эры. Опираясь на работы более ранних авторов, Евсевий нарисовал картину возникновения христианства, которая поныне формирует основу современной истории церкви. Если мы исключим Евсевия из этой цепочки, то наши знания о II-III веках станут весьма смутными.

Именно Евсевий сделал мученичество практически постоянным элементом жизни церкви. Да, христиане говорили о своих страданиях за Христа задолго до Евсевия, но процесс осмысления церкви как гонимой был действительно начат в его «Церковной истории». Евсевий признавал, что были хорошие императоры, которые не преследовали христиан, и ради сохранения их репутации не стеснялся некоторых подтасовок, но всё это отходит на второй план по сравнению с частыми описаниями казней. Работа Евсевия не сводилась к простому документированию прошлого. Как и у всех историков, перед ним стояла определённая цель и были планы по её реализации. Позиционирование христианства как церкви гонимых имело стратегический характер: оно позволяло ему использовать мучеников для дальнейших постулатов, которые он хотел утвердить.
В этой главе мы рассмотрим, как и с какими целями Евсевий развивал миф о христианском мученичестве. В XIX веке за пристрастное представление Древней церкви его как-то раз даже заклеймили лжецом. Пожалуй, не стоило говорить так резко, но Евсевий действительно рассказывает только те части христианской истории, которые работают на его концепцию. Он заглушает голоса тех, кто с ним не согласен, и игнорирует информацию, которая не согласуется с его аргументацией. В конечном счёте, как он рассказал, так мы и поняли, и теперь живём именно с этим пониманием.

В некотором смысле странно, что Евсевий вообще пишет о гонениях. Первые сорок лет своей жизни он прожил в спокойные времена и дописал историю Церкви при императоре Константине, который благоволил христианству, и чьё правление открывало для церкви широкие перспективы. Он признаёт, что перед Великим гонением был период мира, когда христиане успешно продвигались на руководящие посты. Но раз Евсевий об этом знает, то почему он пишет свою Историю именно таким образом? Что ему даёт миф о христианском мученичестве?
По ходу этой главы нам предстоит убедиться, что разработка истории мученичества была намеренным замыслом, имевшим далеко идущую цель улучшить имидж христиан, укрепить позиции церковной иерархии и обеспечить поступательное развитие института церкви. Евсевий использует историю мучеников чтобы чётче отделить сформировавшуюся церковную ортодоксию от ересей. То, что мы считаем правдой о преследуемых мучениках Древней церкви, на самом деле является ретроспективным осмыслением тех проблем, которые встали перед более сильной и консолидированной церковью IV века. И в последующие столетия церковь срослась с этой ретроспективой полностью, окончательно и бесповоротно.

История гонений по Евсевию

Имя Евсевия тесно связано с Кесарией Палестинской, где он много изучал, а потом и преподавал богословие. Покинув было Кесарию на время Великого гонения, он затем вернулся и в 314 или 315 году стал там епископом. Им составлено три текста на тему христианского мученичества. Первый посвящён мученикам Палестины - сборник рассказов о мученичестве, случившемся в Палестине во время правления императора Диоклетиана. Вероятно, какие-то случаи были известны Евсевию лично, потому что на страданиях и смерти некоторых мучеников он останавливается гораздо подробнее прочих. Далее, он составил ныне утраченный список христианских мучеников. Третий текст - книга «Церковная история», охватывающая период от Иисуса Христа до времени самого Евсевия.

«История церкви» увидела свет в нескольких редакциях. Первая из них в семи книгах была завершена в безмятежный период до гонений Диоклетиана, когда христиане полагали, что мир продлится вечно и не ожидали в будущем никаких репрессий. В это же самое время Евсевий начал записывать и объединять истории мучеников в недошедший до нас сборник. А когда Великое гонение началось, то Евсевий отправился за пределы Палестины - в Финикию, Египет и, возможно, даже в Аравию. По-видимому, он всё же был арестован и отправлен в тюрьму, но вскоре выпущен целым и невредимым, по поводу чего один из товарищей по заключению позже обвинит его в трусости и предательстве. Только в 311 году, после того как император Галерий издал декрет о веротерпимости, Евсевий решил написать книгу «Мученики Палестины», краткую версию которой он включил в «Историю церкви». Кроме неё, в «Историю» вошёл рассказ о гонениях при императоре Максимине Дайе. Однако довольно скоро Евсевий понял, что этого недостаточно, и приступил к работе над второй редакцией «Истории церкви» уже из десяти книг. Все труды Евсевия о гонениях были написаны в благоденственные для церкви периоды, когда сам Евсевий и вообще христиане никаким преследованиям не подвергались.

Сравнение некоторых сюжетов с параллельными работами других авторов обнаруживает расхождение в деталях. Это значит, что Евсевий не только заимствовал сведения из чужих источников, но и менял их в соответствии со своими целями. Вот только один пример - тела мучеников. Согласно Евсевию, римляне удержали при себе и сожгли останки Поликарпа, чтобы христиане не смогли поклоняться ему вместо Христа. А в конце своей «Истории» Евсевий говорит, что тела мучеников выкапывали и бросали в море, «чтобы никто не пришел поклониться им, покоящимся в могилах, и дабы не сочли их богами». Любопытно, что кроме Евсевия о подобном интересе римлян к телам мучеников не сообщает больше никто. Решение администрации вытаскивать останки из гробниц и уничтожать их выглядит довольно странно при том, что во времена Диоклетиана власть скорее уничтожала сами гробницы. Евсевий либо заимствовал этот пассаж в каком-то источнике, либо придумал его сам. Понравился ли тот ему настолько, что он решил применить его помимо Поликарпа и к другим эпизодам? В любом случае на этом примере мы видим, что у Евсевия имелась собственная интерпретация прошлого, которую он использовал для продвижения своего видения церкви. Мученики ему нравятся, но он опасается перегибов с их почитанием, отсюда его интерес к судьбе мученических останков.

В изнурительном по продолжительности предложении из 167 слов, которым Евсевий предваряет «Церковную историю», он в полном согласии с греческой историографической традицией излагает цели своей работы. Он намеревается описать:

… преемство святых апостолов; то, что произошло от времен Спасителя нашего и до наших дней; какие и сколь важные дела совершены были, по сказаниям, в Церкви: кто стоял во главе наиболее известных церковных кругов и со славой руководил ими; кто в каждом поколении - устно или письменно - защищал слово Божие; имена, нрав и время тех, кто, жаждав новизны, дошли до пределов заблуждения и, вводя лжеименное знание (гнозис), как лютые волки, беспощадно расхищали стадо Христово;. также то, что произошло со всем иудейским племенем сразу же после их заговора против Спасителя нашего; когда и каким образом язычники подняли войну против слова Божия, какую великую борьбу в свое время вели за него мученики, претерпевшие пытки и пролившие свою кровь; …

Характеризуя свою работу, Евсевий противопоставляет написанную им историю другим историческим повествованиям:

Другие в своих исторических повествованиях обязательно пишут о воинских победах, о трофеях, о подвигах военачальников и доблести воинов, запятнанных кровью и убийствами, совершенными ради своих детей, родины и всякого богатства. Наше слово, повествующее о том, как жить в Боге, запишет на вечных скрижалях тех, кто вел мирную войну за мир своей души и мужественно сражался за истину, а не за родину, за веру, а не за близких. Оно возгласит непреходящую память о сопротивлении борцов за веру, об их многострадальном мужестве, о победе над демонами и незримыми противниками и о венцах, за всё это полученных.

В прошлом, говорит он нам, историки описывали подвиги тех, кто сражался ради таких мелочей, как потомство и страна, но христиане ведут более важную «войну» за истину и благочестие. Их противник - это еретики, которые нападают на христиан «как лютые волки», и незримые силы, которые провоцируют мученическую смерть праведников. Евсевий очень ловко объединяет христианских врагов, стирая грань между еретиками и нечистой силой: на арене мучеников невидимым образом атакуют демоны, а видимым - дикие звери, которым он уподобляет еретиков.

Это довольно действенный риторический прием - связать группу, которая не нравится лично вам, с группой, которая не нравится всем. Сейчас подобным образом поступают, обвиняя неугодную политическую группу в «терроризировании» общества. Террористов не любит никто, они воспринимаются как внешняя злонамеренная сила, и если проассоциировать с ними даже ваших соотечественников, то последние как бы перестанут ими быть, став в один ряд с внешним врагом. В подобных случаях не вполне прямое обвинение оказывается эффективнее. Если просто обозвать человека террористом, то ему будет нетрудно защитить своё имя. Но если его описывать в терминах, применяемых обычно к терроризму, то возражать оппоненту ему станет гораздо сложнее.

То же самое проделывает Евсевий, создавая у читателя впечатление, что еретики и демоны действуют заодно. Церковь и христиане там, где мученики. Еретики там же, где и демоны, нападающие на христиан. Таким образом, Евсевий переплетает воедино разные темы (споры с еретиками и страдания мучеников), чтобы можно было объединить вместе и различные группы противника. В этой ситуации мученики теперь стоят за церковное исповедание и служат своего рода лакмусовой бумажкой для православия и истины. Если мученик поддержал епископа, то мы знаем, что этот епископ хороший. Если мученик осудил еретика, то нам следует держаться от такого подальше. Евсевий использует эту стратегию на протяжении всей «Церковной истории», чтобы поддерживать идеи и отдельных людей, в которых он верит, и осуждать тех, с кем он не согласен.

____________________________
Обычно я никогда не даю тут примечаний (которых на данный момент уже больше 250-ти), но здесь может возникнуть объяснимое любопытство, что там Евсевий подтасовывал с императорами. В 5 главе "Церковной истории" он использовал имя «Антонин Вер» для Марка Аврелия Антонина, чтобы его можно было легко спутать с соправителем Луцием Вером. Марк Аврелий пользовался большим уважением в IV веке, и Евсевий хотел переложить вину на его менее выдающегося коллегу.

moss

Previous post Next post
Up