И когда все детали головоломки собраны, приходит Сон.
В мягких пушистых тапочках еле слышно подкрадывается дремота.
Она маленькая, словно слепой котенок, натыкающийся мокрым носом на всевозможные предметные мысли.
Постепенно мы расслабляемся, позволяя своим ощущениям бесцельно разбредаться по телу, рассыпаясь горошинами. Спокойствие плавно накрывает тело пуховым одеялом, как россыпь белых лепестков вишни укутывает весеннюю землю. Только изредка, будто потревоженный ковыль, колыхнуться тяжелые веки.
Медленнее бьется сердце, словно усталый кузнец, кующий последнюю на сегодня подкову. Пустынную тишину может нарушить редкий вздох, похожий на запутавшуюся в волосах ленточку.
И когда все детали головоломки собраны, приходит Сон.
Он осторожно наваливается на тело, обволакивая его своим мирным теплом, похожим на нежность юной приливной волны, обнимающей пожилой берег. Сон постепенно заполняет собой пустующие бреши сознания. Растекаясь словно мед, дарит долгожданный покой.
И только безмолвная Земля несет на своих плечах бессонную печать вселенной.
Она маленькая, словно слепой котенок, натыкающийся мокрым носом на всевозможные предметные мысли.
Постепенно мы расслабляемся, позволяя своим ощущениям бесцельно разбредаться по телу, рассыпаясь горошинами. Спокойствие плавно накрывает тело пуховым одеялом, как россыпь белых лепестков вишни укутывает весеннюю землю. Только изредка, будто потревоженный ковыль, колыхнуться тяжелые веки.
Медленнее бьется сердце, словно усталый кузнец, кующий последнюю на сегодня подкову. Пустынную тишину может нарушить редкий вздох, похожий на запутавшуюся в волосах ленточку.
И когда все детали головоломки собраны, приходит Сон.
Он осторожно наваливается на тело, обволакивая его своим мирным теплом, похожим на нежность юной приливной волны, обнимающей пожилой берег. Сон постепенно заполняет собой пустующие бреши сознания. Растекаясь словно мед, дарит долгожданный покой.
И только безмолвная Земля несет на своих плечах бессонную печать вселенной.