Вращающиеся кварталы
Кусочек. Чтобы не забылось.
Фонари гасли один за другим, словно кто-то невидимый тушил желтые огоньки свечей, расставленных на ночь по городу. Через четверть часа в старом городе осталась только пара светлых пятен: на набережной, у входа в метро, и лампа паромщика рядом с причалом. Зеленоватые огни Квартала Крестов, впрочем, тоже все еще источали свой ядовитый свет, и зловеще мерцала красная пасть Сталелитейного на Той Стороне Реки.
Мы всю ночь проторчали в окне на крыше Женькиного дома, сидя лицом друг к другу, почти симметрично, застывшие, как две горгульи. Он уговорил меня остаться. Последний поезд прогрохотал под землей, и стеклянные двери станции метро закрылись до утра. Было совсем не страшно, только немного грустно. Это как переезжать навсегда из дома своего детства. Когда ты счастлив, и влюблен, и точно перерос свою старую кровать. Тебя ждет совершенно новая, другая жизнь, и прежнее не вернется. Потряхивает от предвкушения, но все-таки старых счастливых деньков немного жаль. Я точно знала, что за ночь этот город окончательно отравит мою кровь, и жизнь в моем обычном мире поблекнет и обесцветится. Там, у метро, Джонни понимающе похлопал меня по спине, многозначительно помахал перед моим носом бутылкой вина, и мы пошли на крышу.
Ночью город выглядел совсем по-другому, но все равно волшебно. Под синим покрывалом темноты он становился как будто меньше, теплее и беззащитнее. Я видела, как он тихо дышит во сне, мирный, доверчивый, как ребенок. Мы разговаривали осторожно - боялись его потревожить. Спать совсем не хотелось. Джонни рассказывал мне о городе, его улицах, его реке и пароме, немного о Сталелитейном (жутковато), и о Квартале Крестов. Этот круглый островок узких домов с готическими окнами, витражами и башнями так сильно выделялся среди уютных, но вполне обычных на вид улиц, что не спросить о нем было невозможно.
- В общем, у вас просто очень романтичные представления о кладбищах, - заключила я, когда Джонни признался, что Кресты - это не метафора, и в Квартале на самом деле расположены городское кладбище и крематорий.
К утру мы разнежились и совсем затихли. Женька свесил одну ногу из окна на крышу, расслабленно развалился на подоконнике с самого краю, и лениво разглядывал гаснущие фонари сквозь бутылку, как сквозь подзорную трубу. Его волосы теребил теплый ветер. Я разглядывала его украдкой - длинный, лохматый человек, громкий, яркий и неуклюжий великан - как вышло, что всего за несколько встреч он стал мне таким родным?
На востоке показались первые золотистые лучи, и Джонни очнулся. Одарил меня широченной улыбкой, обстучал себя по карманам в поисках сигарет, молниеносно закурил, ругнулся и потянулся уже было к краю жестяного подоконника - затушить сигарету, но я его остановила.
- Ты же ненавидишь запах курева по утрам, - удивился друг.
- Видимо, на тебя это не распространяется.
Женька благодарно усмехнулся и затянулся с таким наслаждением, что мне тоже захотелось сигаретку.
- О! Смотри, че щас будет! - вдруг воскликнул он и ткнул сигаретой в сторону Квартала Крестов. - Охренительное зрелище! Покруче рассвета в сто раз!
Солнце поднималось быстро, и его лучи скользили по крышам домов и верхушкам деревьев к реке и острым решеткам Квартала. И как только первые лучи коснулись его конических башен, земля вдруг пришла в движение.
От неожиданности я схватилась за подоконник. Квартал Крестов задрожал и вдруг стал крениться влево. Дома, решетки, башни - все резко завалилось набок, и я с ужасом увидела, что кусок земли под Кварталом становится на дыбы. Было похоже, будто огромное блюдце переворачивается вокруг своей оси на тыльную сторону. Квартал кренился все больше, пока не встал перпендикулярно к земле. С его изнанки в реку хлестали потоки воды. И вдруг, немного покачавшись, гигантское блюдце Квартала опрокинулось на другую сторону! Я инстинктивно зажмурилась, ожидая оглушительного грохота, но его не было. Тишина. Во дворе внизу зачирикали разбуженные солнцем воробьи. Подоконник под моими руками дрогнул разок… и все. Я осторожно открыла глаза. Джонни сиял.
- Ты глянь!
Превращение подняло в воздух миллиард искрящихся брызг. И, умытый ими, на месте Квартала Крестов красовался другой! Холмистые улочки, двух-трехэтажные песочные домики, гирлянды разноцветных флажков - больше ничего толком не удалось рассмотреть. Я чуть не вывалилась на крышу от изумления.
- Это Квартал Песен, - заявил Джонни с таким видом, будто сам его только что создал.
- Они что, меняются?!
- Да. Почти каждое утро. И почти каждый вечер. Ну, то есть, Квартал Крестов я днем ни разу не видел. Только в сумерках или ночью. А в Квартале Песен и днем, и ночью бывал.
- Охренеть. - Только и смогла выдавить я. И тут же разразилась потоком вопросов: - Слушай, а если бы мы в это время были там? Мы бы тоже перевернулись?
- Если честно, не знаю, - поморщился друг. - Как-то не хотелось проверять. Я так понимаю, Квартал Крестов сейчас оказался под рекой, а я надолго дыхание задерживать не умею.
- А почему он называется Квартал Песен?
- Ну, там такие особенные двери… у них песни вместо ключей. Чтобы открыть дверь, надо ей спеть.
- Что угодно спеть?
- Нет, у каждой двери своя песня. У магазинов там, школ и почты обычно они написаны рядом на стене. Ну, а в частные дома можно войти, только если знаешь нужную песню.
- Ничего себе…
- Сгоняем туда, сама увидишь, - подмигнул Джонни. - Там крутые фестивали ночью. Если не перевернется, конечно.
- А жители? Они… переворачиваются? Или как?
- Думаю, в Квартале Песен живут совсем другие люди. Ни один на гробовщика не похож. У меня есть кореш в Крестах, так вот он говорит, что местные друг друга недолюбливают. Слишком разный образ жизни, понимаешь…
- А зимой как? Когда река замерзает? - не унималась я.
- Не знаю, - снова признался Джонни. - Я вообще не уверен, что тут бывает зима.
- Как это?!
- Ну так. Пару раз доходило до ноября. Даже листья все опадали, ветер - просто жуть! Мерзкая погодка. Но дальше не пошло. Пара недель ноября - и снова весна. Да и давно это было.
- Как давно? - осторожно спросила я.
Джонни почему-то вздохнул, посмотрел на меня искоса, затушил сигарету о дождевой слив и сказал:
- По моим подсчетам, примерно пятьсот восемнадцать дней назад.
- ?!
- Ну, у меня на станции был календарь. Но он быстро кончился, и я просто стал палочки на стене рисовать. Как Робинзон, - хохотнул он. - Правда, разок уже сбился. Так что неточно.
- Полтора года лета, значит, - в ответ рассмеялась я. - Вращающиеся кварталы. И всегда у вас так? Да это же рай, дружище!
- Истинно так, - серьезно сказал Джонни. - Хотя, я думаю, ему просто нравится лето. Вот и весь секрет.
- Ему? - переспросила я.
- Ну да. Создателю. Будет время, я вас познакомлю.
Фонари гасли один за другим, словно кто-то невидимый тушил желтые огоньки свечей, расставленных на ночь по городу. Через четверть часа в старом городе осталась только пара светлых пятен: на набережной, у входа в метро, и лампа паромщика рядом с причалом. Зеленоватые огни Квартала Крестов, впрочем, тоже все еще источали свой ядовитый свет, и зловеще мерцала красная пасть Сталелитейного на Той Стороне Реки.
Мы всю ночь проторчали в окне на крыше Женькиного дома, сидя лицом друг к другу, почти симметрично, застывшие, как две горгульи. Он уговорил меня остаться. Последний поезд прогрохотал под землей, и стеклянные двери станции метро закрылись до утра. Было совсем не страшно, только немного грустно. Это как переезжать навсегда из дома своего детства. Когда ты счастлив, и влюблен, и точно перерос свою старую кровать. Тебя ждет совершенно новая, другая жизнь, и прежнее не вернется. Потряхивает от предвкушения, но все-таки старых счастливых деньков немного жаль. Я точно знала, что за ночь этот город окончательно отравит мою кровь, и жизнь в моем обычном мире поблекнет и обесцветится. Там, у метро, Джонни понимающе похлопал меня по спине, многозначительно помахал перед моим носом бутылкой вина, и мы пошли на крышу.
Ночью город выглядел совсем по-другому, но все равно волшебно. Под синим покрывалом темноты он становился как будто меньше, теплее и беззащитнее. Я видела, как он тихо дышит во сне, мирный, доверчивый, как ребенок. Мы разговаривали осторожно - боялись его потревожить. Спать совсем не хотелось. Джонни рассказывал мне о городе, его улицах, его реке и пароме, немного о Сталелитейном (жутковато), и о Квартале Крестов. Этот круглый островок узких домов с готическими окнами, витражами и башнями так сильно выделялся среди уютных, но вполне обычных на вид улиц, что не спросить о нем было невозможно.
- В общем, у вас просто очень романтичные представления о кладбищах, - заключила я, когда Джонни признался, что Кресты - это не метафора, и в Квартале на самом деле расположены городское кладбище и крематорий.
К утру мы разнежились и совсем затихли. Женька свесил одну ногу из окна на крышу, расслабленно развалился на подоконнике с самого краю, и лениво разглядывал гаснущие фонари сквозь бутылку, как сквозь подзорную трубу. Его волосы теребил теплый ветер. Я разглядывала его украдкой - длинный, лохматый человек, громкий, яркий и неуклюжий великан - как вышло, что всего за несколько встреч он стал мне таким родным?
На востоке показались первые золотистые лучи, и Джонни очнулся. Одарил меня широченной улыбкой, обстучал себя по карманам в поисках сигарет, молниеносно закурил, ругнулся и потянулся уже было к краю жестяного подоконника - затушить сигарету, но я его остановила.
- Ты же ненавидишь запах курева по утрам, - удивился друг.
- Видимо, на тебя это не распространяется.
Женька благодарно усмехнулся и затянулся с таким наслаждением, что мне тоже захотелось сигаретку.
- О! Смотри, че щас будет! - вдруг воскликнул он и ткнул сигаретой в сторону Квартала Крестов. - Охренительное зрелище! Покруче рассвета в сто раз!
Солнце поднималось быстро, и его лучи скользили по крышам домов и верхушкам деревьев к реке и острым решеткам Квартала. И как только первые лучи коснулись его конических башен, земля вдруг пришла в движение.
От неожиданности я схватилась за подоконник. Квартал Крестов задрожал и вдруг стал крениться влево. Дома, решетки, башни - все резко завалилось набок, и я с ужасом увидела, что кусок земли под Кварталом становится на дыбы. Было похоже, будто огромное блюдце переворачивается вокруг своей оси на тыльную сторону. Квартал кренился все больше, пока не встал перпендикулярно к земле. С его изнанки в реку хлестали потоки воды. И вдруг, немного покачавшись, гигантское блюдце Квартала опрокинулось на другую сторону! Я инстинктивно зажмурилась, ожидая оглушительного грохота, но его не было. Тишина. Во дворе внизу зачирикали разбуженные солнцем воробьи. Подоконник под моими руками дрогнул разок… и все. Я осторожно открыла глаза. Джонни сиял.
- Ты глянь!
Превращение подняло в воздух миллиард искрящихся брызг. И, умытый ими, на месте Квартала Крестов красовался другой! Холмистые улочки, двух-трехэтажные песочные домики, гирлянды разноцветных флажков - больше ничего толком не удалось рассмотреть. Я чуть не вывалилась на крышу от изумления.
- Это Квартал Песен, - заявил Джонни с таким видом, будто сам его только что создал.
- Они что, меняются?!
- Да. Почти каждое утро. И почти каждый вечер. Ну, то есть, Квартал Крестов я днем ни разу не видел. Только в сумерках или ночью. А в Квартале Песен и днем, и ночью бывал.
- Охренеть. - Только и смогла выдавить я. И тут же разразилась потоком вопросов: - Слушай, а если бы мы в это время были там? Мы бы тоже перевернулись?
- Если честно, не знаю, - поморщился друг. - Как-то не хотелось проверять. Я так понимаю, Квартал Крестов сейчас оказался под рекой, а я надолго дыхание задерживать не умею.
- А почему он называется Квартал Песен?
- Ну, там такие особенные двери… у них песни вместо ключей. Чтобы открыть дверь, надо ей спеть.
- Что угодно спеть?
- Нет, у каждой двери своя песня. У магазинов там, школ и почты обычно они написаны рядом на стене. Ну, а в частные дома можно войти, только если знаешь нужную песню.
- Ничего себе…
- Сгоняем туда, сама увидишь, - подмигнул Джонни. - Там крутые фестивали ночью. Если не перевернется, конечно.
- А жители? Они… переворачиваются? Или как?
- Думаю, в Квартале Песен живут совсем другие люди. Ни один на гробовщика не похож. У меня есть кореш в Крестах, так вот он говорит, что местные друг друга недолюбливают. Слишком разный образ жизни, понимаешь…
- А зимой как? Когда река замерзает? - не унималась я.
- Не знаю, - снова признался Джонни. - Я вообще не уверен, что тут бывает зима.
- Как это?!
- Ну так. Пару раз доходило до ноября. Даже листья все опадали, ветер - просто жуть! Мерзкая погодка. Но дальше не пошло. Пара недель ноября - и снова весна. Да и давно это было.
- Как давно? - осторожно спросила я.
Джонни почему-то вздохнул, посмотрел на меня искоса, затушил сигарету о дождевой слив и сказал:
- По моим подсчетам, примерно пятьсот восемнадцать дней назад.
- ?!
- Ну, у меня на станции был календарь. Но он быстро кончился, и я просто стал палочки на стене рисовать. Как Робинзон, - хохотнул он. - Правда, разок уже сбился. Так что неточно.
- Полтора года лета, значит, - в ответ рассмеялась я. - Вращающиеся кварталы. И всегда у вас так? Да это же рай, дружище!
- Истинно так, - серьезно сказал Джонни. - Хотя, я думаю, ему просто нравится лето. Вот и весь секрет.
- Ему? - переспросила я.
- Ну да. Создателю. Будет время, я вас познакомлю.