Движение перемен. Москва, декабрь 2011
Оригинал взят у gazeta_volja в Движение перемен. Москва, декабрь 2011
Москва, 24 декабря 2011 . Фото: anatrrra, отсюда: http://anatrrra.livejournal.com/196786.html
В декабре 2011-го слова «ситуация меняется с каждым днём» перестали быть метафорой. Несмотря на все известные параллели, пара предшествующих лет была далеко не «новым застоем». Особенно для активных людей, принимавших участие в самых разных автономных инициативах: от личной помощи детским домам и добровольного тушения лесных пожаров летом 2010-го до уличных пикетов и экологических лагерей, всегда грозящих закончиться автозаком, а то и тюремным сроком. И все же 4 декабря никто не мог предсказать, что случится 5-го, а потенциал 10-го был и вовсе какой-то фантастикой, пока не стал совершенно нормальной и даже привычной (после 24-го) реальностью.
Ещё 9 декабря мы готовились к разгону полицией и массовым задержаниям. По сети бродили призраки «острова-мышеловки» и «чеченских полков», кликушествовали представители культурного истеблишмента, что-то задолжавшие кремлёвским менеджерам, крупные СМИ перепечатывали инструкции на случай арестов. Но уже 10-го днём участники московского митинга благодарили полицию и армию, заигрывали с нехмурыми патрульными, дарили им белые ленты и цветы мирной зимней революции. После 24-го даже случайные участники не скрывали своего ликования: «Был на митинге. Ощущение потрясающее. 100 тысяч человек, не меньше!»
Действительно, очень многое менялось с каждым новым шагом гражданского движения, которое обнаруживало свою силу, да и просто само своё существование, отражённое в тысячах лиц, жестов, поражающих своей находчивостью лозунгов и изобретений, которые каждый новый митинг являл городу и миру.
Мы по-прежнему оживлённо обсуждаем, как нам самим воспринимать столь массовый ответ на выборные фальсификации - те, что были тщательно задокументированы свидетелями, мгновенно опубликованы в сети и легли в основу статистического скандала. Чтобы точнее охарактеризовать движение и выявить его вектор, можно воспользоваться самыми разными признаками: от образования участников до преобладающего восприятия ключевых политических понятий, таких как «реформа», «партия» или «революция».
Граждане, а не партийцы
Что обращает на себя внимание в первую очередь - это широкий гражданский характер мобилизации, куда вошли самые разные группы и инициативы. Это касается и состава участников, и самого первичного импульса к активным действиям. Чтобы лучше это увидеть, достаточно вспомнить: и по результатам президентских выборов-2004, и думских-2007 проигравшие партии не довели свои данные о фальсификациях до суда или сколько-нибудь широкой общественной кампании. Точно так же митинг, заранее назначенный «внесистемной оппозицией» на 10 декабря 2011 года, был заявлен представителями «Солидарности» и Левого фронта на 300 человек. То есть никакой массовый ответ со стороны проигравших партий и политических сил, не допущенных к парламентскому состязанию, не планировался и даже не мечтался. Призывы к гражданскому неповиновению, отдаваясь гулким эхом и усиливая друг друга, в этот раз прозвучали из самых разных точек общественного поля, начиная с возмущённых наблюдателей и общественных активистов, заканчивая известными блоггерами и журналистами. Вместе с тем, через систему подготовки наблюдателей «Яблока», а также общественных ассоциаций, прежде всего, «Голоса» и «Гражданина наблюдателя», прошли тысячи людей, далеко не всегда политически определившихся. Именно они обеспечили общественный подъём твёрдой почвой неоспоримых фактов.
Что до происходившего во время самих многотысячных собраний, политиков здесь отделяла от большинства участников тонкая, но непреодолимая грань. Объединившим всех поводом были нечестные выборы. Но если политикам явно хотелось в Думу и Кремль, то множество участников столь же явно переживали неизмеримо более глобальную историю: мы вышли ради того, чтобы сделать более честным всё российское общество. Происходившее абсолютно не совпадало с инертной институциональной формулой: «Нас позвали - мы явились». Поэтому, хотя на митингах была главная сцена, не было никакого руководящего центра. Как бы ни желал кто-то из царивших на подмостках «возглавить и направить» движение, большинство участников просто не были к этому расположены. Ещё на подготовительных собраниях люди из независимых инициатив в лицо критиковали членов самопровозглашённого оргкомитета: «Политики, умерьте свои амбиции! Мы выходим на улицу не ради вас!»
Москва, 24 декабря 2011 . Фото: anatrrra, отсюда: http://anatrrra.livejournal.com/196786.html
Много людей вышли на митинг после горячих обсуждений с друзьями, коллегами и соседями. Было немало тех, кто организовал что-то сам: от нарисованного дома плаката до «живого микрофона» и дискуссий по образованию. Потому смысл событиям сообщала не бесконечная очередь у главного микрофона, а множество оригинальных инициатив, дружеских компаний, независимых акций. Было очевидно, что если большинство протестовали на улице впервые в жизни, то действовать без чьей-то указки им не внове. Среди тех, кто не просто пришёл «посмотреть», а что-то делал: принёс остроумные лозунги и картинки, первым начинал скандировать независимо от речей со сцены, в целом соорганизовывался с окружающими для совместного жеста, - особо выделялись люди с опытом неполитической самоорганизации. Тут и «ядро» интернет-форумов, и участники самых разных гражданских инициатив, от потребительского мониторинга и движений против точечной застройки до групп обустройства своего двора, и любители Шевчука, и алисоманы, и начинающие хардкор-музыканты, и фрилансеры (программисты, редакторы, пиарщики, юристы и т.д.), и малые предприниматели, и владельцы крупного бизнеса, и вегетарианцы, и журналисты, и растаманы, и участники студенческих групп, и футбольные фанаты вне милитаризованных «фирм», и участники самых разных объединений по интересам, и даже руководители предприятий и госорганизаций. Ну и, конечно, наблюдатели на выборах, а также активисты разных течений. В большинстве своём те, кому не всё равно, что происходит в обществе, кому интересно что-то создавать самим, распоряжаться своей жизнью самостоятельно и вместе с другими. Почти все достаточно независимые, изобретательные и уверенные в себе, чтобы не ждать момента, пока какая-нибудь «звезда» со сцены возьмётся представлять их в переговорах с мэрией или Кремлём.
Вопрос о насилии в декабрьском движении
Красноречивой характеристикой декабрьского движения было коллективное восприятие насилия. Не только декларативный настрой: «Нет насилию!», «Фу, революция!», - который был подготовлен дискуссиями в блогах и социальных сетях, а затем закреплён осуждающими ответными «Буу!» на радикальные кричалки. Ещё более выразительным был практический самоконтроль и готовность собравшихся игнорировать и даже самостоятельно пресекать любые радикальные проявления. Как организованное насилие, так и спонтанные беспорядки. Журналисты, окрестившие движение «восстанием сытых», конечно, поторопились. Обнадёживающее спокойствие митингов «без происшествий» объяснялось отнюдь не поголовным благосостоянием участников. Хотя беднейших городских слоёв (людей, кто покупает продукты и одежду только в магазинах-дискаунтерах) или, например, мигрантов действительно было мало. Пока что. Причина исключительно мирного характера крылась в двух обстоятельствах: преобладающе высоком образовании участников и нетривиальном по российским меркам невмешательстве полиции.
Что касается последнего, дружелюбие силовых органов было отнюдь не показным. Полицейским и солдатам было действительно приятно, что на этот раз их не заставили просто так избивать соотечественников и тащить их в автозаки. Однако полагать, что городская и кремлёвская администрации скромно отступили перед многотысячной толпой, тоже преждевременно. Любые общественные акции легко переводятся в режим «уличных беспорядков» несколькими показательными провокациями полицейских. Но в этот раз власти предоставили митингующих самим себе, сконцентрировав вокруг огромную массу вооружённых служащих. Нам оставили на выбор: мирные действия, не выходящие за рамки процедуры, или радикализующаяся толпа, на подавление которой будут брошены все эти силы. В последнем случае власти могли легко обвинить митингующих в неспособности сдерживать насилие и в дальнейшем обращаться со всем движением как с криминальным. Именно эта дистанция, которую заняли органы силы, превратила митинг в коллектив повышенного самоконтроля. Путь к радикализации движения блокировали в первую очередь сами участники.
Митинги как сцена обретения достоинства
Высшее образование, а часто и интеллектуальная профессия многих собравшихся сыграли в этом далеко не последнюю роль. Практических сторонников насилия среди образованных людей статистически мало. И их установка хорошо отвечает публичным интересам другой, отчасти близкой социальной группы, которая во многом стала лицом декабрьской мобилизации. При всём разнообразии жестов и инициатив, отчасти поверх границы между политиками и не-политиками, а также несмотря на присутствие политических и общественных активистов, локомотивом движения стала сформировавшаяся за последние 20 лет образованная городская буржуазия: и упомянутые журналисты с дизайнерами, и предприниматели 90-х, и молодые специалисты IT и PR, и менеджеры частных компаний, и творческие работники всех возрастов, и инженеры с проектировщиками, и юристы с политологами, и либеральный истеблишмент. Согласно независимым активистским исследованиям, которые велись на митингах, всех их было особенно много на улице в эти дни.
Москва, 24 декабря 2011 . Фото: anatrrra
Для большинства из них, кто зачастую не доверяет политическим институтам и массовому участию, митинги стали сценой самовыражения и приобщения к другим-подобным-себе, что только усилило требование мирного характера собрания. В конечном счёте, то, что происходило в Москве на стороне «аполитичных» участников, можно лучше всего охарактеризовать как символическое переучреждение московской буржуазии. Бюргерства в её историческом смысле, основанном на таких добродетелях, как честность, сдержанность, благоразумие.
Образованные, отчасти (но не обязательно) благополучные и прежде всего уже ведущие какую-то самостоятельную или совместную деятельность люди публично восстановили собственное достоинство и широкое неполитическое самопредставительство на улице. То самое, которое они уже начали приобретать, обустраивая свои дома и помогая чужим детям, посещая кофейни и шоппинг-центры, проводя время в развлекательных и спортивных клубах, отправляясь автопробегом по России или в туристические поездки за границу. Между митингами эти люди не уходили с головой «в революцию», а расходились по своим делам, которых у всех много. И свободного времени для радикального пересмотра социальных моделей совсем не оставалось.
Этим объясняется другой важный момент движения: почти не прозвучавшая критика социального неравенства. Господствующими темами оставались юридические нарушения, финансовая коррупция, обман и чванство кремлёвских парвеню. Хотя митинги не были «восстанием сытых», они явно отдавали приоритет условиям успешной жизни. Участники избегали темы социального неравенства, поскольку в коллективном воображении она связана с неблагополучием и бедностью. Тогда как фальсификация и коррупция - это про то, как нам мешают стать успешными и зажить спокойно.
Иными словами, вектор движения, который проявился в этих деталях, не совпал с организованной борьбой против неравенств (особенно экономических). Гораздо более актуальным в ближайшей перспективе движения оказались мотивы личной и общественной самоорганизации и самореализации. Только если удастся осуществить этот шаг, похоже, на следующем можно ожидать практических, а не сугубо риторических универсалистских инициатив против неравенств.
Опасные связи
Однако этим мотивам, как и возможному будущему движения, потенциально противостоит некая сила. Нет, им угрожает не радикальное крыло революционеров. А безответственность самоназначенного оргкомитета, который не перестаёт требовать от участников сплочения и единодушия, при этом лавируя в изменчивой конъюнктуре. После всплеска 24 декабря профессиональные активисты и политики с удвоенной силой призвали к участию в комиссиях, рабочих комитетах и написанию многозначительных документов, тогда как основные решения, с очевидностью, принимаются по итогам узких групповых соглашений. Но главная опасность даже не в этом. А в том, что по ходу бурных технических дебатов и организационных встреч всё более очевидными стали попытки подменить широкое общественное движение узким политическим представительством. Это касается и формирования практического альянса между либеральными и ультранационалистическими организациями, и странных манёвров вокруг списка выступающих на главной сцене митингов.
Игры и подмены, связанные с центральным микрофоном, достойны стать предметом отдельной истории. В её сухом остатке будет малоприятная тенденция. Представителей независимых профсоюзов, образовательных движений, гражданских и общественных инициатив, учёных и иных «нестатусных» участников, самоназначенные организаторы митингов к микрофону пригласить не торопятся. Настаивая на «равном представительстве», они также мало озабочены скромным числом вышедших на сцену членов левых организаций, лишь сократившимся от 10 к 24 декабря. Они очевидно более трепетно относятся к крайне правым - националистам, чьё присутствие на сцене растёт, тогда как поначалу их просто не хотели допускать в оргкомитет и к микрофону. Следует признать, что первоначальные опасения были не напрасны. Когда с мэрией стали согласовывать место проведения общегражданского митинга 24 декабря, оказалось, что националисты банально «забили» своими заявками все возможные городские площадки. А на самом митинге они активно рвались на сцену, снеся помост для журналистов. В тот раз сорвать гражданский митинг им не удалось. Но для оргкомитета тревожный звонок почему-то не прозвучал. Под лозунгами «демократии» и «борьбы с общим врагом» националисты нашли место и в технических комиссиях, и на сцене, в чём им помогли такие участники как Алексей Навальный.
Сейчас, когда движение обладает столь высокой неопределённостью политических целей и даже ближайшего будущего, это представляется не столь важным. Подумаешь, крайне правые маргиналы получили немного внимания. Это почти так. Хотя их маргинальность отнюдь не безобидна, скрывая за собой военизированные дружины, кровавые нападения на улицах и откровенное подстрекательство к насилию, как в Кондопоге. Но если верить в успех движения, следует иметь в виду, что технический сегодня оргкомитет и его сателлиты будут требовать для себя вполне осязаемого институционального и политического признания. Желали бы участники декабрьских митингов, чтобы в потенциальном новом парламенте нас представляли сторонники «государства для русских»? Вряд ли. Хотели бы мы, чтобы от нашего имени правили политические оппортунисты предшествующей эпохи, такие как Немцов или Касьянов?
Очевидно, что уже сейчас имеет смысл не только держать «единый фронт» участия, но и ставить условия перед создающимся политическим альянсом. В частности, такое: «В новое политическое будущее - без националистов!» В этом трудно не солидаризироваться с обращением, которое адресовал участникам декабрьского движения Комитет 19 января.
Москва, 24 декабря 2011 . Фото: anatrrra, отсюда: http://anatrrra.livejournal.com/196786.html
В случае, если политическая монополизация движения продолжится, перед лицом многочисленных, образованных и самостоятельных участников, на деле не нуждающихся ни в каких в лидерах, а также очень скептически настроенных ко всем политическим институтам, эта игра может закончится очень быстро. Политические «организаторы» митингов вскоре останутся наедине со своими обретёнными крайне правыми союзниками и снова будут подавать заявки на 300 участников. Это было бы самым печальным итогом столь обнадёживающего гражданского пробуждения. Чтобы такого не произошло, мы должны меньше связывать своё будущее с лукавым «единодушием» претендентов на кремлёвские кресла. И больше рассчитывать на собственные инициативы и силы. Митинги 10 и 24 декабря стали ярким событием благодаря вкладу всех тех, кто организовывал их ради общего дела и свободы своего выражения. Было бы просто отлично продолжить в том же направлении. Каждый способен создать автономную гражданскую группу или инициативу по месту жительства, месту работы, с друзьями. Только когда мы сами будем идти на шаг впереди политиков, считаться с нашим голосом вынуждены будут лукавые ребята из Думы и Кремля - кто бы конкретно ни занял эти места.
Александр Бикбов, социолог
***
Скачать 33-й номер «Воли» номер можно в двух версиях, потяжелее, для печати, (весит 8 мегабайт) и полегче, для чтения с монитора, (весит около полутора мегабайт).
Москва, 24 декабря 2011 . Фото: anatrrra, отсюда: http://anatrrra.livejournal.com/196786.html
В декабре 2011-го слова «ситуация меняется с каждым днём» перестали быть метафорой. Несмотря на все известные параллели, пара предшествующих лет была далеко не «новым застоем». Особенно для активных людей, принимавших участие в самых разных автономных инициативах: от личной помощи детским домам и добровольного тушения лесных пожаров летом 2010-го до уличных пикетов и экологических лагерей, всегда грозящих закончиться автозаком, а то и тюремным сроком. И все же 4 декабря никто не мог предсказать, что случится 5-го, а потенциал 10-го был и вовсе какой-то фантастикой, пока не стал совершенно нормальной и даже привычной (после 24-го) реальностью.
Ещё 9 декабря мы готовились к разгону полицией и массовым задержаниям. По сети бродили призраки «острова-мышеловки» и «чеченских полков», кликушествовали представители культурного истеблишмента, что-то задолжавшие кремлёвским менеджерам, крупные СМИ перепечатывали инструкции на случай арестов. Но уже 10-го днём участники московского митинга благодарили полицию и армию, заигрывали с нехмурыми патрульными, дарили им белые ленты и цветы мирной зимней революции. После 24-го даже случайные участники не скрывали своего ликования: «Был на митинге. Ощущение потрясающее. 100 тысяч человек, не меньше!»
Действительно, очень многое менялось с каждым новым шагом гражданского движения, которое обнаруживало свою силу, да и просто само своё существование, отражённое в тысячах лиц, жестов, поражающих своей находчивостью лозунгов и изобретений, которые каждый новый митинг являл городу и миру.
Мы по-прежнему оживлённо обсуждаем, как нам самим воспринимать столь массовый ответ на выборные фальсификации - те, что были тщательно задокументированы свидетелями, мгновенно опубликованы в сети и легли в основу статистического скандала. Чтобы точнее охарактеризовать движение и выявить его вектор, можно воспользоваться самыми разными признаками: от образования участников до преобладающего восприятия ключевых политических понятий, таких как «реформа», «партия» или «революция».
Граждане, а не партийцы
Что обращает на себя внимание в первую очередь - это широкий гражданский характер мобилизации, куда вошли самые разные группы и инициативы. Это касается и состава участников, и самого первичного импульса к активным действиям. Чтобы лучше это увидеть, достаточно вспомнить: и по результатам президентских выборов-2004, и думских-2007 проигравшие партии не довели свои данные о фальсификациях до суда или сколько-нибудь широкой общественной кампании. Точно так же митинг, заранее назначенный «внесистемной оппозицией» на 10 декабря 2011 года, был заявлен представителями «Солидарности» и Левого фронта на 300 человек. То есть никакой массовый ответ со стороны проигравших партий и политических сил, не допущенных к парламентскому состязанию, не планировался и даже не мечтался. Призывы к гражданскому неповиновению, отдаваясь гулким эхом и усиливая друг друга, в этот раз прозвучали из самых разных точек общественного поля, начиная с возмущённых наблюдателей и общественных активистов, заканчивая известными блоггерами и журналистами. Вместе с тем, через систему подготовки наблюдателей «Яблока», а также общественных ассоциаций, прежде всего, «Голоса» и «Гражданина наблюдателя», прошли тысячи людей, далеко не всегда политически определившихся. Именно они обеспечили общественный подъём твёрдой почвой неоспоримых фактов.
Что до происходившего во время самих многотысячных собраний, политиков здесь отделяла от большинства участников тонкая, но непреодолимая грань. Объединившим всех поводом были нечестные выборы. Но если политикам явно хотелось в Думу и Кремль, то множество участников столь же явно переживали неизмеримо более глобальную историю: мы вышли ради того, чтобы сделать более честным всё российское общество. Происходившее абсолютно не совпадало с инертной институциональной формулой: «Нас позвали - мы явились». Поэтому, хотя на митингах была главная сцена, не было никакого руководящего центра. Как бы ни желал кто-то из царивших на подмостках «возглавить и направить» движение, большинство участников просто не были к этому расположены. Ещё на подготовительных собраниях люди из независимых инициатив в лицо критиковали членов самопровозглашённого оргкомитета: «Политики, умерьте свои амбиции! Мы выходим на улицу не ради вас!»
Москва, 24 декабря 2011 . Фото: anatrrra, отсюда: http://anatrrra.livejournal.com/196786.html
Много людей вышли на митинг после горячих обсуждений с друзьями, коллегами и соседями. Было немало тех, кто организовал что-то сам: от нарисованного дома плаката до «живого микрофона» и дискуссий по образованию. Потому смысл событиям сообщала не бесконечная очередь у главного микрофона, а множество оригинальных инициатив, дружеских компаний, независимых акций. Было очевидно, что если большинство протестовали на улице впервые в жизни, то действовать без чьей-то указки им не внове. Среди тех, кто не просто пришёл «посмотреть», а что-то делал: принёс остроумные лозунги и картинки, первым начинал скандировать независимо от речей со сцены, в целом соорганизовывался с окружающими для совместного жеста, - особо выделялись люди с опытом неполитической самоорганизации. Тут и «ядро» интернет-форумов, и участники самых разных гражданских инициатив, от потребительского мониторинга и движений против точечной застройки до групп обустройства своего двора, и любители Шевчука, и алисоманы, и начинающие хардкор-музыканты, и фрилансеры (программисты, редакторы, пиарщики, юристы и т.д.), и малые предприниматели, и владельцы крупного бизнеса, и вегетарианцы, и журналисты, и растаманы, и участники студенческих групп, и футбольные фанаты вне милитаризованных «фирм», и участники самых разных объединений по интересам, и даже руководители предприятий и госорганизаций. Ну и, конечно, наблюдатели на выборах, а также активисты разных течений. В большинстве своём те, кому не всё равно, что происходит в обществе, кому интересно что-то создавать самим, распоряжаться своей жизнью самостоятельно и вместе с другими. Почти все достаточно независимые, изобретательные и уверенные в себе, чтобы не ждать момента, пока какая-нибудь «звезда» со сцены возьмётся представлять их в переговорах с мэрией или Кремлём.
Вопрос о насилии в декабрьском движении
Красноречивой характеристикой декабрьского движения было коллективное восприятие насилия. Не только декларативный настрой: «Нет насилию!», «Фу, революция!», - который был подготовлен дискуссиями в блогах и социальных сетях, а затем закреплён осуждающими ответными «Буу!» на радикальные кричалки. Ещё более выразительным был практический самоконтроль и готовность собравшихся игнорировать и даже самостоятельно пресекать любые радикальные проявления. Как организованное насилие, так и спонтанные беспорядки. Журналисты, окрестившие движение «восстанием сытых», конечно, поторопились. Обнадёживающее спокойствие митингов «без происшествий» объяснялось отнюдь не поголовным благосостоянием участников. Хотя беднейших городских слоёв (людей, кто покупает продукты и одежду только в магазинах-дискаунтерах) или, например, мигрантов действительно было мало. Пока что. Причина исключительно мирного характера крылась в двух обстоятельствах: преобладающе высоком образовании участников и нетривиальном по российским меркам невмешательстве полиции.
Что касается последнего, дружелюбие силовых органов было отнюдь не показным. Полицейским и солдатам было действительно приятно, что на этот раз их не заставили просто так избивать соотечественников и тащить их в автозаки. Однако полагать, что городская и кремлёвская администрации скромно отступили перед многотысячной толпой, тоже преждевременно. Любые общественные акции легко переводятся в режим «уличных беспорядков» несколькими показательными провокациями полицейских. Но в этот раз власти предоставили митингующих самим себе, сконцентрировав вокруг огромную массу вооружённых служащих. Нам оставили на выбор: мирные действия, не выходящие за рамки процедуры, или радикализующаяся толпа, на подавление которой будут брошены все эти силы. В последнем случае власти могли легко обвинить митингующих в неспособности сдерживать насилие и в дальнейшем обращаться со всем движением как с криминальным. Именно эта дистанция, которую заняли органы силы, превратила митинг в коллектив повышенного самоконтроля. Путь к радикализации движения блокировали в первую очередь сами участники.
Митинги как сцена обретения достоинства
Высшее образование, а часто и интеллектуальная профессия многих собравшихся сыграли в этом далеко не последнюю роль. Практических сторонников насилия среди образованных людей статистически мало. И их установка хорошо отвечает публичным интересам другой, отчасти близкой социальной группы, которая во многом стала лицом декабрьской мобилизации. При всём разнообразии жестов и инициатив, отчасти поверх границы между политиками и не-политиками, а также несмотря на присутствие политических и общественных активистов, локомотивом движения стала сформировавшаяся за последние 20 лет образованная городская буржуазия: и упомянутые журналисты с дизайнерами, и предприниматели 90-х, и молодые специалисты IT и PR, и менеджеры частных компаний, и творческие работники всех возрастов, и инженеры с проектировщиками, и юристы с политологами, и либеральный истеблишмент. Согласно независимым активистским исследованиям, которые велись на митингах, всех их было особенно много на улице в эти дни.
Москва, 24 декабря 2011 . Фото: anatrrra
Для большинства из них, кто зачастую не доверяет политическим институтам и массовому участию, митинги стали сценой самовыражения и приобщения к другим-подобным-себе, что только усилило требование мирного характера собрания. В конечном счёте, то, что происходило в Москве на стороне «аполитичных» участников, можно лучше всего охарактеризовать как символическое переучреждение московской буржуазии. Бюргерства в её историческом смысле, основанном на таких добродетелях, как честность, сдержанность, благоразумие.
Образованные, отчасти (но не обязательно) благополучные и прежде всего уже ведущие какую-то самостоятельную или совместную деятельность люди публично восстановили собственное достоинство и широкое неполитическое самопредставительство на улице. То самое, которое они уже начали приобретать, обустраивая свои дома и помогая чужим детям, посещая кофейни и шоппинг-центры, проводя время в развлекательных и спортивных клубах, отправляясь автопробегом по России или в туристические поездки за границу. Между митингами эти люди не уходили с головой «в революцию», а расходились по своим делам, которых у всех много. И свободного времени для радикального пересмотра социальных моделей совсем не оставалось.
Этим объясняется другой важный момент движения: почти не прозвучавшая критика социального неравенства. Господствующими темами оставались юридические нарушения, финансовая коррупция, обман и чванство кремлёвских парвеню. Хотя митинги не были «восстанием сытых», они явно отдавали приоритет условиям успешной жизни. Участники избегали темы социального неравенства, поскольку в коллективном воображении она связана с неблагополучием и бедностью. Тогда как фальсификация и коррупция - это про то, как нам мешают стать успешными и зажить спокойно.
Иными словами, вектор движения, который проявился в этих деталях, не совпал с организованной борьбой против неравенств (особенно экономических). Гораздо более актуальным в ближайшей перспективе движения оказались мотивы личной и общественной самоорганизации и самореализации. Только если удастся осуществить этот шаг, похоже, на следующем можно ожидать практических, а не сугубо риторических универсалистских инициатив против неравенств.
Опасные связи
Однако этим мотивам, как и возможному будущему движения, потенциально противостоит некая сила. Нет, им угрожает не радикальное крыло революционеров. А безответственность самоназначенного оргкомитета, который не перестаёт требовать от участников сплочения и единодушия, при этом лавируя в изменчивой конъюнктуре. После всплеска 24 декабря профессиональные активисты и политики с удвоенной силой призвали к участию в комиссиях, рабочих комитетах и написанию многозначительных документов, тогда как основные решения, с очевидностью, принимаются по итогам узких групповых соглашений. Но главная опасность даже не в этом. А в том, что по ходу бурных технических дебатов и организационных встреч всё более очевидными стали попытки подменить широкое общественное движение узким политическим представительством. Это касается и формирования практического альянса между либеральными и ультранационалистическими организациями, и странных манёвров вокруг списка выступающих на главной сцене митингов.
Игры и подмены, связанные с центральным микрофоном, достойны стать предметом отдельной истории. В её сухом остатке будет малоприятная тенденция. Представителей независимых профсоюзов, образовательных движений, гражданских и общественных инициатив, учёных и иных «нестатусных» участников, самоназначенные организаторы митингов к микрофону пригласить не торопятся. Настаивая на «равном представительстве», они также мало озабочены скромным числом вышедших на сцену членов левых организаций, лишь сократившимся от 10 к 24 декабря. Они очевидно более трепетно относятся к крайне правым - националистам, чьё присутствие на сцене растёт, тогда как поначалу их просто не хотели допускать в оргкомитет и к микрофону. Следует признать, что первоначальные опасения были не напрасны. Когда с мэрией стали согласовывать место проведения общегражданского митинга 24 декабря, оказалось, что националисты банально «забили» своими заявками все возможные городские площадки. А на самом митинге они активно рвались на сцену, снеся помост для журналистов. В тот раз сорвать гражданский митинг им не удалось. Но для оргкомитета тревожный звонок почему-то не прозвучал. Под лозунгами «демократии» и «борьбы с общим врагом» националисты нашли место и в технических комиссиях, и на сцене, в чём им помогли такие участники как Алексей Навальный.
Сейчас, когда движение обладает столь высокой неопределённостью политических целей и даже ближайшего будущего, это представляется не столь важным. Подумаешь, крайне правые маргиналы получили немного внимания. Это почти так. Хотя их маргинальность отнюдь не безобидна, скрывая за собой военизированные дружины, кровавые нападения на улицах и откровенное подстрекательство к насилию, как в Кондопоге. Но если верить в успех движения, следует иметь в виду, что технический сегодня оргкомитет и его сателлиты будут требовать для себя вполне осязаемого институционального и политического признания. Желали бы участники декабрьских митингов, чтобы в потенциальном новом парламенте нас представляли сторонники «государства для русских»? Вряд ли. Хотели бы мы, чтобы от нашего имени правили политические оппортунисты предшествующей эпохи, такие как Немцов или Касьянов?
Очевидно, что уже сейчас имеет смысл не только держать «единый фронт» участия, но и ставить условия перед создающимся политическим альянсом. В частности, такое: «В новое политическое будущее - без националистов!» В этом трудно не солидаризироваться с обращением, которое адресовал участникам декабрьского движения Комитет 19 января.
Москва, 24 декабря 2011 . Фото: anatrrra, отсюда: http://anatrrra.livejournal.com/196786.html
В случае, если политическая монополизация движения продолжится, перед лицом многочисленных, образованных и самостоятельных участников, на деле не нуждающихся ни в каких в лидерах, а также очень скептически настроенных ко всем политическим институтам, эта игра может закончится очень быстро. Политические «организаторы» митингов вскоре останутся наедине со своими обретёнными крайне правыми союзниками и снова будут подавать заявки на 300 участников. Это было бы самым печальным итогом столь обнадёживающего гражданского пробуждения. Чтобы такого не произошло, мы должны меньше связывать своё будущее с лукавым «единодушием» претендентов на кремлёвские кресла. И больше рассчитывать на собственные инициативы и силы. Митинги 10 и 24 декабря стали ярким событием благодаря вкладу всех тех, кто организовывал их ради общего дела и свободы своего выражения. Было бы просто отлично продолжить в том же направлении. Каждый способен создать автономную гражданскую группу или инициативу по месту жительства, месту работы, с друзьями. Только когда мы сами будем идти на шаг впереди политиков, считаться с нашим голосом вынуждены будут лукавые ребята из Думы и Кремля - кто бы конкретно ни занял эти места.
Александр Бикбов, социолог
***
Скачать 33-й номер «Воли» номер можно в двух версиях, потяжелее, для печати, (весит 8 мегабайт) и полегче, для чтения с монитора, (весит около полутора мегабайт).