«Лаборатория смерти» досталась Путину от Сталина
«Лаборатория смерти» - «Камера»
Краткая предыстория
Впервые работа над использованием ядов и наркотиков стала проводиться в ОГПУ с 1926 года по указанию наркома безопасности Вячеслава Менжинского. Специальная лаборатория была частью секретной группы, которую возглавлял бывший эсер-боевик Яков Серебрянский. «Яшина группа» была создана для проведения террористических актов за границей, подчинялась непосредственно наркому и существовала до 1938 года.
Следующий нарком, Генрих Ягода, интересовался ядами профессионально: по образованию он был фармацевт. По-видимому, при Ягоде специальная лаборатория состояла из двух подразделений: химического и химико-бактериологического. В 1936 году по приказу Сталина Ягода был смещен с поста наркома безопасности, арестован в марте 1937 года, осужден во время суда над Николаем Бухариным за организацию убийств, якобы совершавшихся врачами, и расстрелян в 1938-м.
При новом наркоме, Николае Ежове, методы «Яшиной группы» стали применяться для «чистки» даже на Лубянке. 17 февраля 1938 года начальник Иностранного отдела НКВД Абрам Слуцкий был найден мертвым в кабинете Михаила Фриновского, заместителя нового наркома. Рядом с неуклюже сползшим с кресла телом Слуцкого стоял пустой стакан из-под чая. Фриновский конфиденциально объявил сотрудникам НКВД, что врач уже установил причину смерти: разрыв сердца. Несколько офицеров, знавших симптомы отравления цианистым калием, заметили специфические синеватые пятна на лице Слуцкого1.
Короткое кровавое правление Ежова закончилось в конце 1938 года, когда он был обвинен в «политической ненадежности», осужден и расстрелян2. При новом наркоме, Лаврентии Берии, секретная лаборатория была реорганизована. С 1938 года она была включена в состав 4-го спецотдела НКВД, а с марта 1939-го ее возглавил Михаил Филимонов, фармацевт по образованию, имевший степень кандидата медицинских наук. С этого момента Майрановский был зачислен начальником 7-го отделения 2-го спецотдела НКВД, одной из двух лабораторий этого спецотдела. Начальником второй лаборатории стал Сергей Муромцев (о нем ниже). Спецотдел подчинялся непосредственно наркому Лаврентию Берии и его заместителю Всеволоду Меркулову. «Лаборатория смерти» просуществовала до 1946 года, когда была включена в состав Отдела оперативной техники (ООТ) и стала Лабораторией № 1 ООТ уже при новом министре госбезопасности Викторе Абакумове.
Под руководством Майрановского
Григорий Моисеевич Майрановский
Первое упоминание о специальной лаборатории в системе МГБ, в которой проводились эксперименты на людях, появилось на Западе в 1983 году в книге бывшего сотрудника КГБ невозвращенца Петра Дерябина. Он писал: «С 1946 г. по 1953 в составе структуры Министерства государственной безопасности в Москве существовала пресловутая лаборатория под названием “Камера”. Она состояла из медика - заведующего и нескольких помощников. Они проводили опыты на людях - заключенных, приговоренных к смертной казни, - чтобы определить эффективность различных ядов и инъекций, а также гипноза и наркотиков при допросах. Только министр государственной безопасности и четыре офицера из высшего руководства МГБ имели доступ к этой лаборатории»3.
Некоторые детали работы лаборатории стали известны лишь недавно. Полковник Бобренев, имевший доступ к следственным делам Майрановского и Берии, так описывает «лабораторию смерти»:
«Под лабораторию… выделили большую комнату на первом этаже углового здания, что в Варсанофьевском переулке. Комната была разделена на пять камер, двери которых с несколько увеличенными глазками выходили в просторную приемную. Здесь во время экспериментов постоянно дежурил кто-то из сотрудников лаборатории…
…Почти ежедневно в лабораторию поставляли заключенных, приговоренных к расстрелу. Процедура внешне походила на обычный медицинский осмотр. “Доктор” участливо расспрашивал “пациента” о самочувствии, давал советы и тут же предлагал лекарство…»
По свидетельствам очевидцев, «Майрановский приводил в лабораторию дряхлых и цветущих по состоянию здоровья людей, полных и худых… Одни умирали через три-четыре дня, другие мучились с неделю».
Основная цель лаборатории состояла в поиске ядов, которые нельзя было бы идентифицировать при вскрытии. Сначала Майрановский испробовал безвкусовые производные иприта. Похоже, он начал экспериментировать с этими веществами даже раньше, чем его коллеги в нацистской Германии, где впервые эксперименты с ипритом были проведены на заключенных Заксенхаузена в 1939 году4. Результаты экспериментов Майрановского с производными иприта закончились неудачно: яд обнаруживался в трупах жертв. Нацистским коллегам Майрановского было проще: производное иприта «Циклон Б» срабатывало в лагерях смерти эффективно, и не было необходимости скрывать его применение.
Больше года ушло у Майрановского на «работу» с рицином - растительным белком, содержащимся в семенах клещевины. Поскольку испробовались разные дозы рицина, остается только гадать, сколько жертв погибло при этих экспериментах. Действие каждого из других ядов - дигитоксина, таллия, колхицина - опробовалось на 10 «подопытных». За мучениями жертв, не умерших сразу, экспериментаторы наблюдали в течение 10-14 дней, после чего «подопытных» убивали.
В конце концов был найден яд с требуемыми свойствами - «К-2» (карбиламинхолинхлорид). Он убивал жертву быстро и не оставлял следов. Согласно показаниям очевидцев, после приема «К-2» «подопытный» делался «как бы меньше ростом, слабел, становился все тише. И через 15 минут умирал»5.
В 1942 году Майрановский обнаружил, что под влиянием определенных доз рицина «подопытный» начинает исключительно откровенно говорить. Майрановский получил одобрение руководства НКВД-НКГБ работать над новой темой - «проблемой откровенности» на допросах. Два года ушло на эксперименты лаборатории Майрановского по получению «откровенных» и «правдивых» показаний под влиянием медикаментов. Были безрезультатно опробованы хлоралскополамин и фенаминбензедрин.
Допросы с использованием медикаментов проводились не только в лаборатории, но и в обеих тюрьмах Лубянки, № 1 и 2. Один из основных сотрудников лаборатории (а также ассистент кафедры фармакологии 1-го Московского медицинского института), Владимир Наумов, открыто считал эти эксперименты профанацией. Однако известно, что после войны, в 1946 году, советские «советники» из МГБ использовали наркотики при допросах политических заключенных, арестованных в странах Восточной Европы»6.
Помимо самих ядов, проблемой был и способ введения их в организм жертвы. Сначала яды подмешивались к пище или воде, давались под видом «лекарств» до и после еды или вводились с помощью инъекций. Было опробовано и введение яда через кожу - ее обрызгивали или смачивали ядовитым раствором. Потом пришли идеи трости-колки и стреляющей авторучки. На разработку отравленных маленьких пуль для этих устройств, эффективно убивающих жертву, было потрачено много времени и усилий. Опять-таки о количестве жертв приходится только гадать.
Стрельбой отравленными пулями в затылки жертв главным образом занимался начальник 4-го спецотдела Павел Филимонов. Пули были легкими, с полостью для яда, поэтому убийства не всегда проходили гладко. Бывали случаи, когда пуля попадала под кожу и жертва извлекала ее, умоляя Филимонова больше не стрелять. Филимонов стрелял вторично. Согласно свидетельству Бобренева, в 1953 году на допросах по делу Берии Майрановский вспомнил случай, когда он сам стрелял в жертву три раза: по правилам лаборатории, если жертва не умирала от яда, содержавшегося в первой пуле, следовало попробовать другой яд на той же жертве. В 1954 году на допросе академик ВАСХНИЛ Сергей Муромцев, сам убивший 15 заключенных (данные Бобренева), утверждал, что он был поражен садистским отношением Майрановского к жертвам.
Иногда приходили «поупражняться» в стрельбе или экспериментах сотрудники других немногочисленных ведомств МГБ, которые знали о существовании секретной лаборатории. Одним из них, по словам Бобренева, был Наум Эйтингон**, заместитель и соратник начальника Службы ДР (диверсий и террора) МГБ Павла Судоплатова*** (оба организаторы убийства Льва Троцкого). По воспоминаниям Судоплатова, он сам и Эйтингон были также в сердечных, дружеских отношениях с Майрановским****.
После смещения Майрановского с поста заведующего в 1946 году Лаборатория № 1 была разделена на две, фармакологическую и химическую. Во главе их были поставлены упомянутый выше В. Наумов и А. Григорович. Лаборатории перевели из центра Москвы в новое здание, построенное в Кучино. По-видимому, работа над ядами закончилась в 1949 году. В 1951 году обсуждался вопрос полного расформирования этих лабораторий. Похоже, в это время руководство СССР отдавало предпочтение бактериологическим методам политических убийств: в 1946 году руководитель Бактериологической группы профессор Сергей Муромцев был удостоен Сталинской премии. Во всяком случае, в 1952 году один из самых успешно действовавших за границей агентов МГБ, Иосиф Григулевич, тренировался использовать специальное оборудование для убийства руководителя Югославии Иосипа Тито с помощью распыленных бацилл чумы.
Кто жертвы? Сколько их?
1-е Специальное (потом Учетно-архивное или «А») управление НКВД-МГБ отвечало за поставку «подопытных» в лабораторию Майрановского. Отбором для опытов среди приговоренных к смертной казни в Бутырской тюрьме занимался начальник (1941-1953) этого управления Аркадий Герцовский и несколько других сотрудников МГБ (И. Балишанский, Л. Баштаков, Калинин, Петров, В. Подобедов), в Лубянской тюрьме - комендант генерал Василий Блохин и его специальный помощник П. Яковлев. Отбор и доставка «подопытных» в лабораторию происходили согласно предписанию, разработанному и подписанному Петровым, Баштаковым, Блохиным, Майрановским и Щеголевым и санкционированному Берией и Меркуловым. Позже этот документ хранился в личном сейфе Судоплатова.
Трудно указать общее число погибших в ходе экспериментов: разные источники называют цифры от 150 до 250. По утверждению полковника Бобренева, часть жертв были уголовники, но, несомненные по пресловутой статье 58 УК РСФСР. Известно, что среди жертв были немецкие и японские военнопленные, польские граждане, корейцы, китайцы. Полковник Бобренев указывает, что по меньшей мере четверо немецких военнопленных в 1944 году, а в конце 1945 года еще трое немецких граждан были предоставлены для экспериментов.
Последние трое были антифашистами-политэмигрантами, бежавшими из нацистской Германии; они умерли через 15 секунд после летальных инъекций. Тела двух жертв были кремированы, тело третьей было привезено в Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского. Патологоанатомическое вскрытие показало, что покойный умер от паралича сердца; следов яда патологоанатомы не нашли. Японские военнопленные, офицеры и рядовые, а также арестованные японские дипломаты использовались в экспериментах по «проблеме откровенности».
К этим жертвам надо прибавить еще по меньшей мере четыре, которые стали объектами политических убийств. В своем обращении к XXIII съезду Коммунистической партии Судоплатов писал: «Внутри же страны в период второй половины 1946 года и в 1947 году было проведено 4 операции:
1. По указанию члена Политбюро ЦК ВКП(б) Украины Хрущева, по плану, разработанному МГБ УССР и одобренному Хрущевым, в гор. Мукачеве был уничтожен Ромжа - глава греко-католической церкви, активно сопротивлявшийся присоединению греко-католиков к православию.
2. По указанию Сталина в Ульяновске был уничтожен польский гр-н Самет, который, работая в СССР инженером, добыл сов. секретные сведения о советских подводных лодках, собираясь выехать из Советского Союза и передать эти сведения американцам.
3. В Саратове был уничтожен известный враг партии Шумский, именем которого - шумкизм - называлось одно из течений среди украинских националистов. Абакумов, отдавая приказ об этой операции, ссылался на указания Сталина и Кагановича.
4. В Москве по указанию Сталина и Молотова был уничтожен американский гражданин Оггинс, который, отбывая наказание в лагере во время войны, связался с посольством США в СССР, и американцы неоднократно посылали ноты с просьбой о его освобождении и выдаче разрешения ему на выезд в США.
В соответствии с Положением о работе Спец. Службы, утвержденным правительством, приказы о проведении перечисленных операций отдавал бывший тогда министр госбезопасности СССР Абакумов. Мне и Эйтингону хорошо известно, что Абакумов, по всем этим операциям Спец. Службы МГБ СССР, докладывал в ЦК ВКП(б)»7.
В своих мемуарах Судоплатов еще более откровенен и с гордостью подробно описывает эти убийства. Команда Судоплатова - Эйтингона занималась похищением жертвы, убийство же было «работой» Майрановского. Поскольку архиепископ Ромжа находился в госпитале после организованной местным руководством МГБ автомобильной катастрофы, Майрановский снабдил ядом кураре дежурившую возле архиепископа медицинскую сестру - сотрудницу МГБ.
В Саратове под видом врача он лично ввел также яд кураре лежавшему в больнице А. Шумскому. Похищенный на улице Ульяновска интернированный с 1939 года польский гражданин Самет тоже умер в руках Майрановского от инъекций кураре. Исаак Оггинс, американский коммунист и ветеран Коминтерна, в середине 1930-х годов работал агентом НКВД в Китае и других странах Дальнего Востока. В 1938-м он приехал в СССР с поддельным чешским паспортом и моментально был арестован сотрудниками НКВД.
После второй мировой войны его жена обратилась в американское посольство в Москве с просьбой способствовать освобождению и выезду мужа в США. Оггинс был «освобожден» с помощью Эйтингона и укола Майрановского. Судоплатов также упоминает о других случаях, когда Эйтингон (который свободно говорил на нескольких языках) приглашал иностранцев на специальные квартиры МГБ в Москве, где их ждал с «осмотром» «доктор» Майрановский. Судоплатов не уставал повторять, что все это происходило по прямому указанию высшего руководства ВКП(б) и членов правительства.
Автор: Бирштейн В. Я.
Источник
Публикации по теме: Бандура Ю., Бура С. Григорий Майрановский - гипотезы и факты // Моск. новости. 1990. ЗО сент. (№39). С. 15; Блохин К Свидетельствует академик Блохин // Там же; Петров Н., Касаткина Т. Экспертиза «Мемориала» // Там же; Геворкян Н. Чисто болгарское убийство //Там же. 1991. 28 anp. (№ 17). С. 15; Геворкян Н., Петров Н. Теракты // Там же. 1992. 2авг. (№31). С. 10; Они же. «Признать целесообразным осуществление актов террора» // Там же. 30 авг. (№35). С. 10.
1. Costello J., Tsarev 0. Deadly Illusions. N.Y.: Crown Publishers. Inc., 1993. P. 299-300.
2. Ежов был расстрелян в январе 1940 года, Фриновский - 2 февраля 1940 года.
3. Deriabin P., Gibney F. The Secret World. N.Y.: Ballantine Books, 1983. P. 159-160.
4. Kogoh E. The Theory and Practice of Hell. N.Y.:Berkeley Books, 1982. P.173.
5. Бурбыга Н. Приговорен к «медосмотру». Как действовали спецлаборатории НКВД // Известия. 1992. 16 мая (№114).
6. Felix С. (McCagar J.) A Short Course in the Secret War. Lanham: Madison Books, 1992.
7. См.: Геворкян Н., Петров Н. Теракты.
-
Источник: Бессмертный барак
https://anatoligreen.dreamwidth.org/1984161.html
Краткая предыстория
Впервые работа над использованием ядов и наркотиков стала проводиться в ОГПУ с 1926 года по указанию наркома безопасности Вячеслава Менжинского. Специальная лаборатория была частью секретной группы, которую возглавлял бывший эсер-боевик Яков Серебрянский. «Яшина группа» была создана для проведения террористических актов за границей, подчинялась непосредственно наркому и существовала до 1938 года.
Следующий нарком, Генрих Ягода, интересовался ядами профессионально: по образованию он был фармацевт. По-видимому, при Ягоде специальная лаборатория состояла из двух подразделений: химического и химико-бактериологического. В 1936 году по приказу Сталина Ягода был смещен с поста наркома безопасности, арестован в марте 1937 года, осужден во время суда над Николаем Бухариным за организацию убийств, якобы совершавшихся врачами, и расстрелян в 1938-м.
При новом наркоме, Николае Ежове, методы «Яшиной группы» стали применяться для «чистки» даже на Лубянке. 17 февраля 1938 года начальник Иностранного отдела НКВД Абрам Слуцкий был найден мертвым в кабинете Михаила Фриновского, заместителя нового наркома. Рядом с неуклюже сползшим с кресла телом Слуцкого стоял пустой стакан из-под чая. Фриновский конфиденциально объявил сотрудникам НКВД, что врач уже установил причину смерти: разрыв сердца. Несколько офицеров, знавших симптомы отравления цианистым калием, заметили специфические синеватые пятна на лице Слуцкого1.
Короткое кровавое правление Ежова закончилось в конце 1938 года, когда он был обвинен в «политической ненадежности», осужден и расстрелян2. При новом наркоме, Лаврентии Берии, секретная лаборатория была реорганизована. С 1938 года она была включена в состав 4-го спецотдела НКВД, а с марта 1939-го ее возглавил Михаил Филимонов, фармацевт по образованию, имевший степень кандидата медицинских наук. С этого момента Майрановский был зачислен начальником 7-го отделения 2-го спецотдела НКВД, одной из двух лабораторий этого спецотдела. Начальником второй лаборатории стал Сергей Муромцев (о нем ниже). Спецотдел подчинялся непосредственно наркому Лаврентию Берии и его заместителю Всеволоду Меркулову. «Лаборатория смерти» просуществовала до 1946 года, когда была включена в состав Отдела оперативной техники (ООТ) и стала Лабораторией № 1 ООТ уже при новом министре госбезопасности Викторе Абакумове.
Под руководством Майрановского
Григорий Моисеевич Майрановский
Первое упоминание о специальной лаборатории в системе МГБ, в которой проводились эксперименты на людях, появилось на Западе в 1983 году в книге бывшего сотрудника КГБ невозвращенца Петра Дерябина. Он писал: «С 1946 г. по 1953 в составе структуры Министерства государственной безопасности в Москве существовала пресловутая лаборатория под названием “Камера”. Она состояла из медика - заведующего и нескольких помощников. Они проводили опыты на людях - заключенных, приговоренных к смертной казни, - чтобы определить эффективность различных ядов и инъекций, а также гипноза и наркотиков при допросах. Только министр государственной безопасности и четыре офицера из высшего руководства МГБ имели доступ к этой лаборатории»3.
Некоторые детали работы лаборатории стали известны лишь недавно. Полковник Бобренев, имевший доступ к следственным делам Майрановского и Берии, так описывает «лабораторию смерти»:
«Под лабораторию… выделили большую комнату на первом этаже углового здания, что в Варсанофьевском переулке. Комната была разделена на пять камер, двери которых с несколько увеличенными глазками выходили в просторную приемную. Здесь во время экспериментов постоянно дежурил кто-то из сотрудников лаборатории…
…Почти ежедневно в лабораторию поставляли заключенных, приговоренных к расстрелу. Процедура внешне походила на обычный медицинский осмотр. “Доктор” участливо расспрашивал “пациента” о самочувствии, давал советы и тут же предлагал лекарство…»
По свидетельствам очевидцев, «Майрановский приводил в лабораторию дряхлых и цветущих по состоянию здоровья людей, полных и худых… Одни умирали через три-четыре дня, другие мучились с неделю».
Основная цель лаборатории состояла в поиске ядов, которые нельзя было бы идентифицировать при вскрытии. Сначала Майрановский испробовал безвкусовые производные иприта. Похоже, он начал экспериментировать с этими веществами даже раньше, чем его коллеги в нацистской Германии, где впервые эксперименты с ипритом были проведены на заключенных Заксенхаузена в 1939 году4. Результаты экспериментов Майрановского с производными иприта закончились неудачно: яд обнаруживался в трупах жертв. Нацистским коллегам Майрановского было проще: производное иприта «Циклон Б» срабатывало в лагерях смерти эффективно, и не было необходимости скрывать его применение.
Больше года ушло у Майрановского на «работу» с рицином - растительным белком, содержащимся в семенах клещевины. Поскольку испробовались разные дозы рицина, остается только гадать, сколько жертв погибло при этих экспериментах. Действие каждого из других ядов - дигитоксина, таллия, колхицина - опробовалось на 10 «подопытных». За мучениями жертв, не умерших сразу, экспериментаторы наблюдали в течение 10-14 дней, после чего «подопытных» убивали.
В конце концов был найден яд с требуемыми свойствами - «К-2» (карбиламинхолинхлорид). Он убивал жертву быстро и не оставлял следов. Согласно показаниям очевидцев, после приема «К-2» «подопытный» делался «как бы меньше ростом, слабел, становился все тише. И через 15 минут умирал»5.
В 1942 году Майрановский обнаружил, что под влиянием определенных доз рицина «подопытный» начинает исключительно откровенно говорить. Майрановский получил одобрение руководства НКВД-НКГБ работать над новой темой - «проблемой откровенности» на допросах. Два года ушло на эксперименты лаборатории Майрановского по получению «откровенных» и «правдивых» показаний под влиянием медикаментов. Были безрезультатно опробованы хлоралскополамин и фенаминбензедрин.
Допросы с использованием медикаментов проводились не только в лаборатории, но и в обеих тюрьмах Лубянки, № 1 и 2. Один из основных сотрудников лаборатории (а также ассистент кафедры фармакологии 1-го Московского медицинского института), Владимир Наумов, открыто считал эти эксперименты профанацией. Однако известно, что после войны, в 1946 году, советские «советники» из МГБ использовали наркотики при допросах политических заключенных, арестованных в странах Восточной Европы»6.
Помимо самих ядов, проблемой был и способ введения их в организм жертвы. Сначала яды подмешивались к пище или воде, давались под видом «лекарств» до и после еды или вводились с помощью инъекций. Было опробовано и введение яда через кожу - ее обрызгивали или смачивали ядовитым раствором. Потом пришли идеи трости-колки и стреляющей авторучки. На разработку отравленных маленьких пуль для этих устройств, эффективно убивающих жертву, было потрачено много времени и усилий. Опять-таки о количестве жертв приходится только гадать.
Стрельбой отравленными пулями в затылки жертв главным образом занимался начальник 4-го спецотдела Павел Филимонов. Пули были легкими, с полостью для яда, поэтому убийства не всегда проходили гладко. Бывали случаи, когда пуля попадала под кожу и жертва извлекала ее, умоляя Филимонова больше не стрелять. Филимонов стрелял вторично. Согласно свидетельству Бобренева, в 1953 году на допросах по делу Берии Майрановский вспомнил случай, когда он сам стрелял в жертву три раза: по правилам лаборатории, если жертва не умирала от яда, содержавшегося в первой пуле, следовало попробовать другой яд на той же жертве. В 1954 году на допросе академик ВАСХНИЛ Сергей Муромцев, сам убивший 15 заключенных (данные Бобренева), утверждал, что он был поражен садистским отношением Майрановского к жертвам.
Иногда приходили «поупражняться» в стрельбе или экспериментах сотрудники других немногочисленных ведомств МГБ, которые знали о существовании секретной лаборатории. Одним из них, по словам Бобренева, был Наум Эйтингон**, заместитель и соратник начальника Службы ДР (диверсий и террора) МГБ Павла Судоплатова*** (оба организаторы убийства Льва Троцкого). По воспоминаниям Судоплатова, он сам и Эйтингон были также в сердечных, дружеских отношениях с Майрановским****.
После смещения Майрановского с поста заведующего в 1946 году Лаборатория № 1 была разделена на две, фармакологическую и химическую. Во главе их были поставлены упомянутый выше В. Наумов и А. Григорович. Лаборатории перевели из центра Москвы в новое здание, построенное в Кучино. По-видимому, работа над ядами закончилась в 1949 году. В 1951 году обсуждался вопрос полного расформирования этих лабораторий. Похоже, в это время руководство СССР отдавало предпочтение бактериологическим методам политических убийств: в 1946 году руководитель Бактериологической группы профессор Сергей Муромцев был удостоен Сталинской премии. Во всяком случае, в 1952 году один из самых успешно действовавших за границей агентов МГБ, Иосиф Григулевич, тренировался использовать специальное оборудование для убийства руководителя Югославии Иосипа Тито с помощью распыленных бацилл чумы.
Кто жертвы? Сколько их?
1-е Специальное (потом Учетно-архивное или «А») управление НКВД-МГБ отвечало за поставку «подопытных» в лабораторию Майрановского. Отбором для опытов среди приговоренных к смертной казни в Бутырской тюрьме занимался начальник (1941-1953) этого управления Аркадий Герцовский и несколько других сотрудников МГБ (И. Балишанский, Л. Баштаков, Калинин, Петров, В. Подобедов), в Лубянской тюрьме - комендант генерал Василий Блохин и его специальный помощник П. Яковлев. Отбор и доставка «подопытных» в лабораторию происходили согласно предписанию, разработанному и подписанному Петровым, Баштаковым, Блохиным, Майрановским и Щеголевым и санкционированному Берией и Меркуловым. Позже этот документ хранился в личном сейфе Судоплатова.
Трудно указать общее число погибших в ходе экспериментов: разные источники называют цифры от 150 до 250. По утверждению полковника Бобренева, часть жертв были уголовники, но, несомненные по пресловутой статье 58 УК РСФСР. Известно, что среди жертв были немецкие и японские военнопленные, польские граждане, корейцы, китайцы. Полковник Бобренев указывает, что по меньшей мере четверо немецких военнопленных в 1944 году, а в конце 1945 года еще трое немецких граждан были предоставлены для экспериментов.
Последние трое были антифашистами-политэмигрантами, бежавшими из нацистской Германии; они умерли через 15 секунд после летальных инъекций. Тела двух жертв были кремированы, тело третьей было привезено в Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского. Патологоанатомическое вскрытие показало, что покойный умер от паралича сердца; следов яда патологоанатомы не нашли. Японские военнопленные, офицеры и рядовые, а также арестованные японские дипломаты использовались в экспериментах по «проблеме откровенности».
К этим жертвам надо прибавить еще по меньшей мере четыре, которые стали объектами политических убийств. В своем обращении к XXIII съезду Коммунистической партии Судоплатов писал: «Внутри же страны в период второй половины 1946 года и в 1947 году было проведено 4 операции:
1. По указанию члена Политбюро ЦК ВКП(б) Украины Хрущева, по плану, разработанному МГБ УССР и одобренному Хрущевым, в гор. Мукачеве был уничтожен Ромжа - глава греко-католической церкви, активно сопротивлявшийся присоединению греко-католиков к православию.
2. По указанию Сталина в Ульяновске был уничтожен польский гр-н Самет, который, работая в СССР инженером, добыл сов. секретные сведения о советских подводных лодках, собираясь выехать из Советского Союза и передать эти сведения американцам.
3. В Саратове был уничтожен известный враг партии Шумский, именем которого - шумкизм - называлось одно из течений среди украинских националистов. Абакумов, отдавая приказ об этой операции, ссылался на указания Сталина и Кагановича.
4. В Москве по указанию Сталина и Молотова был уничтожен американский гражданин Оггинс, который, отбывая наказание в лагере во время войны, связался с посольством США в СССР, и американцы неоднократно посылали ноты с просьбой о его освобождении и выдаче разрешения ему на выезд в США.
В соответствии с Положением о работе Спец. Службы, утвержденным правительством, приказы о проведении перечисленных операций отдавал бывший тогда министр госбезопасности СССР Абакумов. Мне и Эйтингону хорошо известно, что Абакумов, по всем этим операциям Спец. Службы МГБ СССР, докладывал в ЦК ВКП(б)»7.
В своих мемуарах Судоплатов еще более откровенен и с гордостью подробно описывает эти убийства. Команда Судоплатова - Эйтингона занималась похищением жертвы, убийство же было «работой» Майрановского. Поскольку архиепископ Ромжа находился в госпитале после организованной местным руководством МГБ автомобильной катастрофы, Майрановский снабдил ядом кураре дежурившую возле архиепископа медицинскую сестру - сотрудницу МГБ.
В Саратове под видом врача он лично ввел также яд кураре лежавшему в больнице А. Шумскому. Похищенный на улице Ульяновска интернированный с 1939 года польский гражданин Самет тоже умер в руках Майрановского от инъекций кураре. Исаак Оггинс, американский коммунист и ветеран Коминтерна, в середине 1930-х годов работал агентом НКВД в Китае и других странах Дальнего Востока. В 1938-м он приехал в СССР с поддельным чешским паспортом и моментально был арестован сотрудниками НКВД.
После второй мировой войны его жена обратилась в американское посольство в Москве с просьбой способствовать освобождению и выезду мужа в США. Оггинс был «освобожден» с помощью Эйтингона и укола Майрановского. Судоплатов также упоминает о других случаях, когда Эйтингон (который свободно говорил на нескольких языках) приглашал иностранцев на специальные квартиры МГБ в Москве, где их ждал с «осмотром» «доктор» Майрановский. Судоплатов не уставал повторять, что все это происходило по прямому указанию высшего руководства ВКП(б) и членов правительства.
Автор: Бирштейн В. Я.
Источник
Публикации по теме: Бандура Ю., Бура С. Григорий Майрановский - гипотезы и факты // Моск. новости. 1990. ЗО сент. (№39). С. 15; Блохин К Свидетельствует академик Блохин // Там же; Петров Н., Касаткина Т. Экспертиза «Мемориала» // Там же; Геворкян Н. Чисто болгарское убийство //Там же. 1991. 28 anp. (№ 17). С. 15; Геворкян Н., Петров Н. Теракты // Там же. 1992. 2авг. (№31). С. 10; Они же. «Признать целесообразным осуществление актов террора» // Там же. 30 авг. (№35). С. 10.
1. Costello J., Tsarev 0. Deadly Illusions. N.Y.: Crown Publishers. Inc., 1993. P. 299-300.
2. Ежов был расстрелян в январе 1940 года, Фриновский - 2 февраля 1940 года.
3. Deriabin P., Gibney F. The Secret World. N.Y.: Ballantine Books, 1983. P. 159-160.
4. Kogoh E. The Theory and Practice of Hell. N.Y.:Berkeley Books, 1982. P.173.
5. Бурбыга Н. Приговорен к «медосмотру». Как действовали спецлаборатории НКВД // Известия. 1992. 16 мая (№114).
6. Felix С. (McCagar J.) A Short Course in the Secret War. Lanham: Madison Books, 1992.
7. См.: Геворкян Н., Петров Н. Теракты.
-
Источник: Бессмертный барак
https://anatoligreen.dreamwidth.org/1984161.html