Избитые дети и их матери
Снова по телевизору избитый малыш. Два года. Кома. По всему тельцу следы побоев и ожоги от сигарет. Ребёнок жил с матерью и её сожителем. Мать говорит, что воспитывал он - мужчина 32-х лет, очень такой хороший мужчина, хозяйственный, работящий...
Не стала бы писать, если бы не сидела за компом. Но вот так сложилось. Никак не получается сглотнуть ком в горле. Сразу вспомнила...
Впервые я узнала, что такие "хорошие" люди (дело ведь не в половой принадлежности) вообще бывают, когда мне было 10 лет - считайте, что до того жила я условиях, максимально приближенных к тепличным. Я сломала руку и перелом был таким сложным, что меня увезли в Русаковку, сделали операцию и привязали к кровати - руку привязали эдаким специальным образом. И я пролежала целый месяц в общей палате с ещё одиннадцатью девчонками разного возраста. Ни одной из них я не помню.
Вообще мало что запомнилось - как маску накладывали перед операцией помню, как снег пошёл 25 сентября, как одноклассники мне открытки посылали через маму, как учительница приходила в палату...
И ещё я помню одного мальчика и одну девочку. Мальчика моя мама спасла два раза. Мама каждый приежала ко мне после работы, а через день-два дежурила по ночам вместо нянечки и уборщицы - если бы не это её вообще ко мне бы не допускали, и я так бы и сгнила заживо в говне и моче или сдохла от разрыва мочевого пузыря... НИКТО, кроме мамы, ни разу не принёс мне судно... Хотя, вру. Ещё к двум девочкам в нашу палату приходили мамы - они сразу спрашивали всех лежачих кому судно подать. Они тоже ночами отмывали этаж и, как мама моя, вытягивали языки у послеоперационных тяжёлых - они языки свои заглатывали, задыхались... Никаких медсестёр не бывало по ночам и близко...
Того мальчика я помню - он был старше, лет двенадцати, очень коротко обстриженный один раз приехавшей матерью, и помню огромные глаза его... У мальчика не было ног. Пьяный отец кинул его на рельсы - просто так, мешался пацан под ногами, он и бросил, а не посмотрел, что электричка подходит...
Мама приехала к мальчику один раз - вызвал врач. Мама привезла пакет яблок, постригла и всё - больше я её не видела. Маме было некогда. Надо было ухаживать за двумя детьми помладше и за вечно пьяным мужем. А как-же. У этой недоженщины, у этой перебабы именно так были устроены мозги: пресмыкаться перед тем, кто бьёт, страдать и хныкать, хныкать, скорбно глядя, как эта тварь измывается над её детьми... Моя мама тогда ещё сказала - папашу не посадили, никто и не заявлял на него, на кормильца, на хозяина. Тьфу, пакость какая.
И девочка... Я уже ходила, когда её привезли. Я ПОМНЮ её! Чёрную, чёрную - всё почти тело черное, только несколько белых пятен, белые ступни, белые ладошки. Глаз видно не было. Всё лицо... Это было не лицо. Это была страшная чёрно-синяя маска из опухших складок того, что было кожей, вся в кривых линиях шрамов и кровоподтёков. А на маленькой, худом животике - чёрная пятерня - след отцовской руки. Он брал двухлетнюю дочурку одной рукой за живот, поднимал и бросал на пол - чтобы не плакала от голода, холода и боли, чтобы заткнулась. Он бил её и эту сволочь, которая родила дитя, смертным боем. И соседи вызывали милицию. Но она его ЛЮБИЛА, она его ЖАЛЕЛА, и милиция не забрала его ни разу, а на малышку им было насрать. Всем им. В первую очередь вполне трезвой матери. Моральной уродине из тех, коим я бы присуждала два только наказания - трепанацию черепа и стерилизацию. Потому что заменить, вставить ум и достоинство пока никто не умеет.
Понимаете, дорогие господа... Я считаю, что матери, которые допускают саму возможность избиения своих детей, должны быть наказуемы вместе с теми, кто детей бьёт и никаких, никаких снисхождений! И за попытку оправдаться чем угодно: любовью, страхом, безвыходностью, бессилием, незнанием - добавлять к сроку и добавлять. Пока они не начнут понимать что главные виновники - это именно они - матери, допускающие такое. Нет им оправдания. Нет.
Не стала бы писать, если бы не сидела за компом. Но вот так сложилось. Никак не получается сглотнуть ком в горле. Сразу вспомнила...
Впервые я узнала, что такие "хорошие" люди (дело ведь не в половой принадлежности) вообще бывают, когда мне было 10 лет - считайте, что до того жила я условиях, максимально приближенных к тепличным. Я сломала руку и перелом был таким сложным, что меня увезли в Русаковку, сделали операцию и привязали к кровати - руку привязали эдаким специальным образом. И я пролежала целый месяц в общей палате с ещё одиннадцатью девчонками разного возраста. Ни одной из них я не помню.
Вообще мало что запомнилось - как маску накладывали перед операцией помню, как снег пошёл 25 сентября, как одноклассники мне открытки посылали через маму, как учительница приходила в палату...
И ещё я помню одного мальчика и одну девочку. Мальчика моя мама спасла два раза. Мама каждый приежала ко мне после работы, а через день-два дежурила по ночам вместо нянечки и уборщицы - если бы не это её вообще ко мне бы не допускали, и я так бы и сгнила заживо в говне и моче или сдохла от разрыва мочевого пузыря... НИКТО, кроме мамы, ни разу не принёс мне судно... Хотя, вру. Ещё к двум девочкам в нашу палату приходили мамы - они сразу спрашивали всех лежачих кому судно подать. Они тоже ночами отмывали этаж и, как мама моя, вытягивали языки у послеоперационных тяжёлых - они языки свои заглатывали, задыхались... Никаких медсестёр не бывало по ночам и близко...
Того мальчика я помню - он был старше, лет двенадцати, очень коротко обстриженный один раз приехавшей матерью, и помню огромные глаза его... У мальчика не было ног. Пьяный отец кинул его на рельсы - просто так, мешался пацан под ногами, он и бросил, а не посмотрел, что электричка подходит...
Мама приехала к мальчику один раз - вызвал врач. Мама привезла пакет яблок, постригла и всё - больше я её не видела. Маме было некогда. Надо было ухаживать за двумя детьми помладше и за вечно пьяным мужем. А как-же. У этой недоженщины, у этой перебабы именно так были устроены мозги: пресмыкаться перед тем, кто бьёт, страдать и хныкать, хныкать, скорбно глядя, как эта тварь измывается над её детьми... Моя мама тогда ещё сказала - папашу не посадили, никто и не заявлял на него, на кормильца, на хозяина. Тьфу, пакость какая.
И девочка... Я уже ходила, когда её привезли. Я ПОМНЮ её! Чёрную, чёрную - всё почти тело черное, только несколько белых пятен, белые ступни, белые ладошки. Глаз видно не было. Всё лицо... Это было не лицо. Это была страшная чёрно-синяя маска из опухших складок того, что было кожей, вся в кривых линиях шрамов и кровоподтёков. А на маленькой, худом животике - чёрная пятерня - след отцовской руки. Он брал двухлетнюю дочурку одной рукой за живот, поднимал и бросал на пол - чтобы не плакала от голода, холода и боли, чтобы заткнулась. Он бил её и эту сволочь, которая родила дитя, смертным боем. И соседи вызывали милицию. Но она его ЛЮБИЛА, она его ЖАЛЕЛА, и милиция не забрала его ни разу, а на малышку им было насрать. Всем им. В первую очередь вполне трезвой матери. Моральной уродине из тех, коим я бы присуждала два только наказания - трепанацию черепа и стерилизацию. Потому что заменить, вставить ум и достоинство пока никто не умеет.
Понимаете, дорогие господа... Я считаю, что матери, которые допускают саму возможность избиения своих детей, должны быть наказуемы вместе с теми, кто детей бьёт и никаких, никаких снисхождений! И за попытку оправдаться чем угодно: любовью, страхом, безвыходностью, бессилием, незнанием - добавлять к сроку и добавлять. Пока они не начнут понимать что главные виновники - это именно они - матери, допускающие такое. Нет им оправдания. Нет.