Лилькины каникулы 1, часть последняя первой главы
Наконец, добравшись до самой вершины самой могучей из всех лестниц мира, и, увидев перед собой заасфальтированную дорогу, по которой сновали машины, трактора и даже одна телега с запряжённой в неё лошадкой - пегой с рыжим хвостом - медленно проехалась мимо, Лилька чуть не рассмеялась вслух. Она свершила второй подвиг и оба за один день! Потрясающее достижение. Есть чем гордиться! Даже чемодан ей показался как-то легче, намного легче. И можно уже даже не обращать внимания на трясущиеся руки, голову, в которой глухо шумел морской прибой, и громыхали тайские барабаны. Триста пятьдесят ступенек - это не хухры-мухры, этим можно будет хвалиться перед потомками! Перед внуками и правнуками.
Лилька перешла через дорогу, протопала через скверик, поросший чахлыми, сильно запылёнными деревьями с круглой клумбой посередине - ни одного садового цветочка, только травка-муравка и разнообразные сорняки - мелкие, жёлтенькие, голубенькие. Затем она преодолела широкую площадь, вокруг которой располагались разнообразные строения, некоторые из которых явно были построены в начале двадцатого века.
Направо и вверх уходила дорога-пандус - на высокий холм, где и располагался, как тут же выяснилось, вожделенный пансионат. Огромная вывеска-указатель самым подлым образом указывала именно туда. Лилька непроизвольно сложила брови домиком, мысленно обозвала всех причастных к строительству пансионата, а также всех причастных к её тут появлению самыми грязными словами, которые только смогла вспомнить, стиснула зубы, прорычала тихо чисто японское "Ыыыйа-а-а-а" и двинулась покорять очередную вершину.
Когда она добралась до регистратуры, сил не осталось уже совсем. Несчастная тяжело дышала, мокрая футболка противно прилепилась к спине, а по лицу катились крупные капли пота. На стойке регистратуры зачем-то стояло зеркало и, случайно в него глянув, Лилька увидела красное, припухшее лицо с прядками волос, прилипшими ко лбу, и со слипшимися ресницами.
«Ужас! Ужас! Ужас! Душ! Душ! Душ!» - застучало молоточками в висках.
Регистраторша, наверняка привыкла к такому виду прибывающих и не проявила ни интереса, ни эмоций. Выдала ключ, три раза повторила, что этаж четвёртый, а номер сорок четвёртый.
Лилька сдержалась и не стала перечить ничего не подозревавшей хранительнице ключей и паспортов. Ну как там могла предположить, что Лилька просто терпеть не может четные числа.
Да, была у Лильки и такая болезнь - неадекватное, с точки зрения близких, отношение к цифрам. Почти как к живым существам, которые могут быть добрыми, злыми, полезными или опасными. Чётные числа, все, как один, были недобрыми и опасными. Нечётные - гораздо лучше, но и среди них попадались «неправильные». Например, цифры 21 и 37. Про 37 Лилька догадывалась, а вот чем ей не угодила 21 - не могла понять и сама. Самыми дружественными были простые числа, ни на что, кроме себя и единицу не делящиеся. Лильке очень нравилась их независимость и гордость.
И вот теперь её селят на чётный этаж, в комнату под чётным номером. Даже вдвойне чётным. Это не сулило ничего хорошего, и Лилька снова вспомнила о плохих приметах и зловещих предзнаменованиях - в который уже раз.
Как покорительница высоты добралась до своего номера, она так никогда вспомнить и не смогла. Отперев дверь, Лилька напряглась в последнем усилии, отчаянно помогая себе мышцами рук, живота, а главное щёк - и швырнула фанерное чудовище на одну из трёх кроватей.
Заперла за собой дверь на хилую щеколду, и, скинув на стул почти все одёжки, с головой залезла под холодные струи воды, с хлюпаньем вытекающими из ржавого крана над махонькой, желтоватой от времени раковиной, одиноко притулившейся около двери.
После водной процедуры она вытащила из чемодана полотенце, завернулась в него, сволокла монстра на пол и плюхнулась на кровать. Пружины простонали что-то жалобное и прогнулись дугой под уставшим Лилькиным телом. Сначала провалилось тело, а потом и Лилька.
Она проспала часа два.
И спала бы, наверное, ещё целую вечность, если бы не настойчивый стук в дверь…
Лилька перешла через дорогу, протопала через скверик, поросший чахлыми, сильно запылёнными деревьями с круглой клумбой посередине - ни одного садового цветочка, только травка-муравка и разнообразные сорняки - мелкие, жёлтенькие, голубенькие. Затем она преодолела широкую площадь, вокруг которой располагались разнообразные строения, некоторые из которых явно были построены в начале двадцатого века.
Направо и вверх уходила дорога-пандус - на высокий холм, где и располагался, как тут же выяснилось, вожделенный пансионат. Огромная вывеска-указатель самым подлым образом указывала именно туда. Лилька непроизвольно сложила брови домиком, мысленно обозвала всех причастных к строительству пансионата, а также всех причастных к её тут появлению самыми грязными словами, которые только смогла вспомнить, стиснула зубы, прорычала тихо чисто японское "Ыыыйа-а-а-а" и двинулась покорять очередную вершину.
Когда она добралась до регистратуры, сил не осталось уже совсем. Несчастная тяжело дышала, мокрая футболка противно прилепилась к спине, а по лицу катились крупные капли пота. На стойке регистратуры зачем-то стояло зеркало и, случайно в него глянув, Лилька увидела красное, припухшее лицо с прядками волос, прилипшими ко лбу, и со слипшимися ресницами.
«Ужас! Ужас! Ужас! Душ! Душ! Душ!» - застучало молоточками в висках.
Регистраторша, наверняка привыкла к такому виду прибывающих и не проявила ни интереса, ни эмоций. Выдала ключ, три раза повторила, что этаж четвёртый, а номер сорок четвёртый.
Лилька сдержалась и не стала перечить ничего не подозревавшей хранительнице ключей и паспортов. Ну как там могла предположить, что Лилька просто терпеть не может четные числа.
Да, была у Лильки и такая болезнь - неадекватное, с точки зрения близких, отношение к цифрам. Почти как к живым существам, которые могут быть добрыми, злыми, полезными или опасными. Чётные числа, все, как один, были недобрыми и опасными. Нечётные - гораздо лучше, но и среди них попадались «неправильные». Например, цифры 21 и 37. Про 37 Лилька догадывалась, а вот чем ей не угодила 21 - не могла понять и сама. Самыми дружественными были простые числа, ни на что, кроме себя и единицу не делящиеся. Лильке очень нравилась их независимость и гордость.
И вот теперь её селят на чётный этаж, в комнату под чётным номером. Даже вдвойне чётным. Это не сулило ничего хорошего, и Лилька снова вспомнила о плохих приметах и зловещих предзнаменованиях - в который уже раз.
Как покорительница высоты добралась до своего номера, она так никогда вспомнить и не смогла. Отперев дверь, Лилька напряглась в последнем усилии, отчаянно помогая себе мышцами рук, живота, а главное щёк - и швырнула фанерное чудовище на одну из трёх кроватей.
Заперла за собой дверь на хилую щеколду, и, скинув на стул почти все одёжки, с головой залезла под холодные струи воды, с хлюпаньем вытекающими из ржавого крана над махонькой, желтоватой от времени раковиной, одиноко притулившейся около двери.
После водной процедуры она вытащила из чемодана полотенце, завернулась в него, сволокла монстра на пол и плюхнулась на кровать. Пружины простонали что-то жалобное и прогнулись дугой под уставшим Лилькиным телом. Сначала провалилось тело, а потом и Лилька.
Она проспала часа два.
И спала бы, наверное, ещё целую вечность, если бы не настойчивый стук в дверь…