Мальчик и Лев (или как справиться со страхом)
Моя первая попытка рассказа для Псинавигатора
Как-то весной мой сын расспрашивал меня, как разговаривают разные животные. Дойдя до льва, мы начали дружно и весело рычать на разные лады. В какой-то момент я рыкнула то ли чуть громче, то ли чуть ниже, то ли чуть дольше, не знаю. Но ребенок испугался. Бросился с плачем ко мне. Игра была забыта, слезы вытерты, а страх перед львами остался. Сердящаяся порой мама была наречена львом. Потом, на даче, ребенок стал порой прибегать испуганно твердя, что там, где он только что был - лев.
Опровергать и доказывать, что льва там нет и быть не может было, естественно, бесполезно. Ведь существовал он во внутреннем мире сына, а не моем. В моем мире льва никакого не было. Доказывать ребенку собственную правоту было бы обманом и сообщением вроде: «Себе не верь. Верь мне. Льва нет». А это, как Вы понимаете, отучает опираться на собственное восприятие мира. Естественно, когда в большом количестве.
Я стала его расспрашивать, какой он лев (для того, чтобы как-то себе представить это пугающее существо). Тот, самый страшный, от которого малыш убегал, был большой и черный. Потом выяснилось, что львы бывают еще желтые, красные, зеленые, коричневые. А страшные только черные.
Когда наш страшный черный лев «приходил», мы шли вместе с сыном в то место, где он его видел. Ходили мы вместе туда, чтобы увидеть одну и ту же картинку, а именно пустое, «безлёвное» помещение. Отрицать наличие льва «не глядя» было бы большой ошибкой. Как я могу об этом знать, если не посмотрела, а он видел. Если говорить «нет там никого», ребенку транслируется то же сообщение, о котором я упоминала выше.
Через какое-то время, поднимаясь в очередной раз на второй этаж в поисках льва, я придумала песенку, которая, как нельзя лучше способствует уходу льва и спела ее.
Скажу честно, сделала я это интуитивно. Но послужила она важной цели: у ребенка появилось средство совладания со страхом.
Песенка была «волшебной» и звучала как-то вроде: «Уходи большой лев, уходи маленький лев, уходи черный лев, уходи и не приходи». Уже точно не помню, ибо в процессе пения ее снова и снова изменял мой сын.
Поднявшись с этой песенкой наверх и естественно, не найдя там льва, мы предположили, что львы благодаря ей уходят. Еще несколько раз мы попробовали вместе, а потом я предложила сыну спеть волшебную песенку и посмотреть самому, не ушел ли лев. Как ни странно, зверя там не оказалось.
Иногда сын еще прибегал, прося меня посмотреть на льва, который опять пришел. Но это случалось все реже.
Как-то весной мой сын расспрашивал меня, как разговаривают разные животные. Дойдя до льва, мы начали дружно и весело рычать на разные лады. В какой-то момент я рыкнула то ли чуть громче, то ли чуть ниже, то ли чуть дольше, не знаю. Но ребенок испугался. Бросился с плачем ко мне. Игра была забыта, слезы вытерты, а страх перед львами остался. Сердящаяся порой мама была наречена львом. Потом, на даче, ребенок стал порой прибегать испуганно твердя, что там, где он только что был - лев.
Опровергать и доказывать, что льва там нет и быть не может было, естественно, бесполезно. Ведь существовал он во внутреннем мире сына, а не моем. В моем мире льва никакого не было. Доказывать ребенку собственную правоту было бы обманом и сообщением вроде: «Себе не верь. Верь мне. Льва нет». А это, как Вы понимаете, отучает опираться на собственное восприятие мира. Естественно, когда в большом количестве.
Я стала его расспрашивать, какой он лев (для того, чтобы как-то себе представить это пугающее существо). Тот, самый страшный, от которого малыш убегал, был большой и черный. Потом выяснилось, что львы бывают еще желтые, красные, зеленые, коричневые. А страшные только черные.
Когда наш страшный черный лев «приходил», мы шли вместе с сыном в то место, где он его видел. Ходили мы вместе туда, чтобы увидеть одну и ту же картинку, а именно пустое, «безлёвное» помещение. Отрицать наличие льва «не глядя» было бы большой ошибкой. Как я могу об этом знать, если не посмотрела, а он видел. Если говорить «нет там никого», ребенку транслируется то же сообщение, о котором я упоминала выше.
Через какое-то время, поднимаясь в очередной раз на второй этаж в поисках льва, я придумала песенку, которая, как нельзя лучше способствует уходу льва и спела ее.
Скажу честно, сделала я это интуитивно. Но послужила она важной цели: у ребенка появилось средство совладания со страхом.
Песенка была «волшебной» и звучала как-то вроде: «Уходи большой лев, уходи маленький лев, уходи черный лев, уходи и не приходи». Уже точно не помню, ибо в процессе пения ее снова и снова изменял мой сын.
Поднявшись с этой песенкой наверх и естественно, не найдя там льва, мы предположили, что львы благодаря ей уходят. Еще несколько раз мы попробовали вместе, а потом я предложила сыну спеть волшебную песенку и посмотреть самому, не ушел ли лев. Как ни странно, зверя там не оказалось.
Иногда сын еще прибегал, прося меня посмотреть на льва, который опять пришел. Но это случалось все реже.