(no subject)
Север помнит, север ждёт, взойдёт звезда промёрзлой крови.
Зима приходит за теплом, в горячих пальцах снежный ком. Белый королевский покров на плечи, золотой сполох - то флейта скипетром в руке, то вино в бокалах играет. Праздничный звон всё ближе, множество колокольцев белыми искрами в воздухе и белыми кристаллами в волосах. Золотой стрелой пронзает время голос мой - и золотой стрелой прилечу я снова на север. А пока - вижу сны, то грёзы дни... je rêve, oh oui je rêve!
Белая зимняя вуаль, чёрное зеркало. Там бой большого колокола и переливы органа, что доносятся из старого граммофона. Но если зеркало повернуть ещё раз и заглянуть в иное время и пространство, где в полночь сменился дирижёр, где иная сила правит бал, где у того голоса - полная власть, там колдовская ночь раскрывает пасть, тот великий полнолунный орган триумфально исполняет главную тему в симфонии. И оркестр тот гремит из хорошего сабвуфера. Нет, не так - из огромных динамиков по обе стороны концертного зала. В полном звуке, в полной мощи, в полном великолепии симфония огня. Нежные трели флейт, низкий угрожающий рёв контрабасов, мягкие, как бритва по коже, ласки виолончелей, тонкие разряды скрипок, грозовые ритмы барабанов, искристые сполохи арф и колокольчиков. И ещё - тяжёлые риффы, стремительный танец тёмной стали. И всё это вместе - океанский прибой, что подбрасывает, кувалдой сбивает дыхание, возносит на гребне прямо к красному прожектору луны, а потом с непреодолимой силой тащит с собой, зашвыривает в толщу той реальности, глубже и глубже. Там, откуда-то из тёмной бездны, тоже бьёт яркий луч. Красный, острый и смертоносный - кажется, именно таков был дар мутанта Циклопа из комиксов. По всем нервам и мышцам через глаза проходит такой сильный ток, что это почти невыносимо. Жар такой, будто вот-вот ослепнешь - но не можешь не смотреть.
Те каиниты, кто владеет в совершенстве возможностями своего мистического величия, "...становятся парализующе прекрасными". Кажется, вот так это и выглядит. Демиургическое величие, сияюще ослепительная мощь, подводная сверхновая, живой огонь во тьме. Нечеловечески совершенные алебастровые скулы и контрастный излом бровей, дьявольски устрашающая улыбка.
Вспомнилось кое-что - кадры из мюзикла по Шекспиру 2004 года, где в полном сценическом гриме выступает Николай Цискаридзе в роли персонификации не то Смерти, не то Судьбы, не то всего вместе, весь в белом таком летящем, струящемся, с фестонами и длинными лоскутами. И лицо хищное, птичье, чёрные перья.
Кто однажды ощутил, тот всегда будет помнить, каково быть частью волны звука, распахнув во всю ширь свои крылья и паря в вышине.
...там, на самом дне, отыскивается ещё один сон.
Стробоскопы кровавыми отблесками на белом. На сцене шут в алой маске и с такими же, почти карминными, завитками на голове, посланник адский, с флейтою своей, повелитель змей. Синяя ночь из-под маски горит. И алое с золотом пламя у его плеча, алый гриф, алый атлас. Бронза и медь с золотом - сплав голосов, пылающим солнцем пронизывающий тьму, ярче небес пламенная корона. В путь от рассвета и до заката, не разводя костров, я - музыкальный дератизатор, гамельнский крысолов!
...За цунами лишь флейта поёт, золотыми голосами в бездонной тьме, в тишине.
Зима приходит за теплом, в горячих пальцах снежный ком. Белый королевский покров на плечи, золотой сполох - то флейта скипетром в руке, то вино в бокалах играет. Праздничный звон всё ближе, множество колокольцев белыми искрами в воздухе и белыми кристаллами в волосах. Золотой стрелой пронзает время голос мой - и золотой стрелой прилечу я снова на север. А пока - вижу сны, то грёзы дни... je rêve, oh oui je rêve!
Белая зимняя вуаль, чёрное зеркало. Там бой большого колокола и переливы органа, что доносятся из старого граммофона. Но если зеркало повернуть ещё раз и заглянуть в иное время и пространство, где в полночь сменился дирижёр, где иная сила правит бал, где у того голоса - полная власть, там колдовская ночь раскрывает пасть, тот великий полнолунный орган триумфально исполняет главную тему в симфонии. И оркестр тот гремит из хорошего сабвуфера. Нет, не так - из огромных динамиков по обе стороны концертного зала. В полном звуке, в полной мощи, в полном великолепии симфония огня. Нежные трели флейт, низкий угрожающий рёв контрабасов, мягкие, как бритва по коже, ласки виолончелей, тонкие разряды скрипок, грозовые ритмы барабанов, искристые сполохи арф и колокольчиков. И ещё - тяжёлые риффы, стремительный танец тёмной стали. И всё это вместе - океанский прибой, что подбрасывает, кувалдой сбивает дыхание, возносит на гребне прямо к красному прожектору луны, а потом с непреодолимой силой тащит с собой, зашвыривает в толщу той реальности, глубже и глубже. Там, откуда-то из тёмной бездны, тоже бьёт яркий луч. Красный, острый и смертоносный - кажется, именно таков был дар мутанта Циклопа из комиксов. По всем нервам и мышцам через глаза проходит такой сильный ток, что это почти невыносимо. Жар такой, будто вот-вот ослепнешь - но не можешь не смотреть.
Те каиниты, кто владеет в совершенстве возможностями своего мистического величия, "...становятся парализующе прекрасными". Кажется, вот так это и выглядит. Демиургическое величие, сияюще ослепительная мощь, подводная сверхновая, живой огонь во тьме. Нечеловечески совершенные алебастровые скулы и контрастный излом бровей, дьявольски устрашающая улыбка.
Вспомнилось кое-что - кадры из мюзикла по Шекспиру 2004 года, где в полном сценическом гриме выступает Николай Цискаридзе в роли персонификации не то Смерти, не то Судьбы, не то всего вместе, весь в белом таком летящем, струящемся, с фестонами и длинными лоскутами. И лицо хищное, птичье, чёрные перья.
Кто однажды ощутил, тот всегда будет помнить, каково быть частью волны звука, распахнув во всю ширь свои крылья и паря в вышине.
...там, на самом дне, отыскивается ещё один сон.
Стробоскопы кровавыми отблесками на белом. На сцене шут в алой маске и с такими же, почти карминными, завитками на голове, посланник адский, с флейтою своей, повелитель змей. Синяя ночь из-под маски горит. И алое с золотом пламя у его плеча, алый гриф, алый атлас. Бронза и медь с золотом - сплав голосов, пылающим солнцем пронизывающий тьму, ярче небес пламенная корона. В путь от рассвета и до заката, не разводя костров, я - музыкальный дератизатор, гамельнский крысолов!
...За цунами лишь флейта поёт, золотыми голосами в бездонной тьме, в тишине.