Политтехнология против Революции
...то, что является действительно новым, не нуждается в том,
чтобы его сопровождало какое-нибудь восстание;
более всего оно опасно в силу одного лишь факта своего присутствия.
Эрнст Юнгер. «Рабочий. Господство и гештальт.»
1. Любители порассуждать на тему «на Евромайдане есть чему поучиться» должны понимать, что прежде всех умений строить баррикады и подсыпать в Коктейль Молотова плавленый пенопласт на Евромайдане учат, что называется, «торговать еблом». И речь идёт не только о грамотной пиар-кампании и масштабности масс-медийной обработки общественного сознания. Речь идёт об «умении» предоставлять, скажем так, «услуги политического характера» в определённых целях, которые трудно связать с целями истинной революции. (Забавно, что словарь Даля обозначает майдан как базар, место торга и игры в кости.) Не нужно забывать, что этому же «учились» у Гиви Таргамадзе такие великие революционеры нашего времени как Сергей Удальцов с Костей Лебедевым, за этим же ходили и, я уверен, до сих пор ходят в американское посольство доморощенные «евроинтеграторы» немцовы, навальные, чириковы, пономарёвы и прочие политические проститутки. Глупость, трусость и бесталанность (в сравнении с украинской) отечественной оппозиции можно «понять и простить» - чисто по-человечески, политически это, конечно же, приговор. Они не только слили протест в декабре 2011 года, когда он мог пойти по нашему сценарию, но и не смогли реализовать свой. Но за этим не нужно забывать и прощать того, что эти люди превратили оппозиционную политику в предмет политического торга и готовы - ради достижения своих целей (и целей своих заказчиков) на предательство национальных интересов. И уже предали тех, кто сейчас проходит по «болотному» делу. И те, кто восторженно предлагают «поучиться у украинцев», в первую очередь предлагают пойти поучиться в американском посольстве. И что, нацболы пойдут? И если кто-то думает, что может там научиться жечь автомобильные покрышки без того, чтобы научиться торговать Родиной, наивно заблуждается. Опять же, спросите у Лебедева, вроде он заработал на прощение и скоро выходит, чтобы уступить место Удальцову.
2. Чем более очевидной становится победа «евроинтеграторов», тем более открыто ведут себя их «заказчики»: послы инспектируют Майдан, солидаризируясь с «митингувальниками», главы государств «выражают озабоченность», фактически оказывая прямое давление на местную власть, наконец, они прямо требуют убрать спецподразделения - т.е. попросту прекратить сопротивляться. Меркель, Керри, Байден, наконец, сам Обама сделали Януковичу недвусмысленные намёки, что ему нужно «расслабиться и получать удовольствие».
Столь деятельное участие иностранцев в победе Евромайдана наглядно иллюстрирует тезис Карла Шмитта о заинтересованном третьем лице, в котором, согласно его «Теории партизана», нуждается собственно партизан - freedomfighter. «Могущественный третий поставляет не только оружие и боеприпасы, деньги, материальную помощь и всякого рода медикаменты, он создает и разновидность политического признания, в котором нуждается иррегулярно борющийся партизан, чтобы не опуститься, подобно разбойнику и пирату, в Неполитическое, это значит здесь: в криминальное» - цитата как нельзя более точно определяющая положение Майдана. Именно нерешительность слабого и несамостоятельного Януковича перед «могущественными третьими» объясняет его лояльность к беспорядкам в своей столице. Янукович и не хочет быть вторым Лукашенко (да у него и не получилось бы), и понимает, что даже Путин не предоставит ему политического убежища в случае прямого ослушания «могущественных третьих».
Применительно к «Теории партизана» также интересно заметить, как она получает развитие и весьма специфическую интерпретацию в современных политтехнологиях, реализуемых на Евромайдане. Качества, через которые Шмитт описывает партизана - иррегулярность, мобильность, теллурический характер, политическая вовлечённость - переносятся на гражданских активистов. Причём, если партизан приобретает их длительным путём в процессе своего становления и воспитания, через мучительное обращение к опыту войны, то активист-волонтёр получает их искусственно, путём краткой стажировки, обучения и внушения или и вовсе через распространение их на него путём обработки общественного сознания средствами масс-медиа. Например, титушки, работающие на власть, по молчаливому сговору СМИ обозначаются просто «титушки», а титушки от оппозиции - сплошь «повстанцы» и «революционеры», соответственно одним всеобщее презрение, другим - сочувствие и уважение. Особенно интересно наблюдать, как политтехнологи обыгрывают понятие теллурического, т.е. «почвенного». У Шмитта привязанность партизана к почве, к родной земле делает его войну народной, освободительной, справедливой. В украинском сценарии активно разыгрывается эта национально-освободительная карта, а западенским «почвенничеством», от которого «исходит вонь гнилой капусты бандеровских схронов» (Лимонов), освящают киевский riot.
3. Мы живём в мире, в котором политтехнологии и пиар ещё не убили до конца собственно политическое, но существенно потеснили его, отодвинув на периферию сознания, как общественного, так и индивидуального. Для одномерного человека современности политика представляет собой нечто вроде театра теней - единство и борьба иллюзий между собой. И порой даже, когда человеку кажется, что он живёт полноценной жизнью и вовлечён в судьбу своей страны и - ни много, ни мало - в саму Историю - уверен, что именно чувством подобной эйфории сегодня подпитывается Майдан, - в реальности он оказывается игрушкой чуждых ему воль. Майдан опасен своими иллюзиями.
Майдан, независимо от того победит он или проиграет, Майдан, который уже представляет собой торжество и успех определённых политтехнологий, опасен прежде всего тем, что подменяет понятие революции. Политическая технология и стратегия под красивым кодовым названием «Майдан» сегодня стала синонимом и тождеством революции, на самом деле подлинной революцией не являясь. Это развитие техники, описанной Джином Шарпом более 20 лет назад, с той лишь разницей, что сегодня сопротивление не обязательно должно быть ненасильственным, но всего лишь должно таковым называться и признаваться общественным мнением. И ничего нет на Майдане (вокруг него и за ним), что указывало бы на воплощение там ленинского учения о революции. Пока, во всяком случае, нет. Всеобщая эйфория пройдёт, и мы убедимся, что и не будет. Майдан не решит ни одно из противоречий, раздирающих Украину, лишь обеспечит переход власти и влияния (т.е. рычагов для обогащения и подавления конкурентов) от одного олигархического клана к другому, закрепит внешнюю зависимость украинского народа, но никоим образом не поколеблет существующий строй и миропорядок.
Но разочарование это тоже почва, так что остаётся лишь надеется, что эти события послужат отправной точкой для созревания подлинно революционного субъекта на Украине. О ленинской теории я вспомнил не из догматической привязанности, мол, всё, что не соответствует классическим канонам, не имеет права на существование. Нет. Революции могут свершаться и не по ленинским заветам (учтите, я говорю не об идеологии, но о методологии). Но Ленин был и остаётся самой строгой мерой вещей и явлений, бескомпромиссным критиком действительности, беспощадным как к правящим режимам, так и любой р-р-революционной фразе, фантазёрству и романтическому прекраснодушию.
Боб Денар, «король наёмников», прадедушка всех титушек, говорил: «пока нет достойной войны, я участвую в любой». Велик соблазн распространить этот принцип и на революцию. Но по отношению к революции это будет предательством, поскольку революция не может себе позволить быть недостойной. Революция не может быть «любой». Революция может быть лишь тотальной - она полностью «перезагружает» и обновляет национальное бытие. Украина переживает уже не первый Майдан, но ни обновления, ни перезагрузки там не происходит, если не считать таковыми банальную смену декораций и действующих лиц. Наоборот, страна медленно, но верно - под радостные возгласы о «перемоге» - погружается в социальный хаос, на который обречена любая колония в современном мире.
4. Мы - здесь я обращаюсь исключительно к товарищам по партии - проделали немалую работу за все эти годы. По существу наша партия сейчас единственная сила, которая сопротивляется тому, что политика в нашей стране превратилась в пошлый театр, более того нам удаётся задавать тон и повестку дня (вот и сейчас снова мы это сделаем с помощью «национализации и экспроприации»). Партия выросла и повзрослела - подобному тому, как растут и вызревают предпосылки для всякой подлинной революции. То, что раньше воспринималось как признак силы, теперь может оказаться проявлением слабости. Нехитрую философию «за любой кипиш кроме голодовки» могут себе позволить молодёжные политизированные субкультуры, нам же нужно следовать трезвому расчёту и собственным принципам, выработанным за годы борьбы - если нас действительно заботит ответственность за судьбу нашей страны. Время жатвы грядёт. Колосья клонятся к земле, и серп уже занесён в правой руке.
Если мы отказываемся «учиться у украинцев», могут возникнуть вопросы типа «что же вы так пристали?», «что же вы лезете не в свои дела?», «оставьте их в покое, пусть сами разбираются» и т.д. Но это наше дело по двум причинам. Во-первых, мы - «не левая, и не правая, но национальная партия русских». А русских на Украине - 12 миллионов. Их интересы - наши интересы. Как только где-нибудь - в Киеве, Харькове, Севастополе или самом Львове - появится «русский майдан» - мы будем там. Во-вторых, Россия может существовать только как Империя - «от Варшавы до Порт-Артура», в этой связи историческая судьба украинского народа неотделима от русской судьбы, чтобы там не хотели нацдемы, либералы и евролеваки по обе стороны государственной - такой условной - границы. Наше мировоззрение обязывает нас прямо выступать против каждого, кто противится такому ходу Истории. Так что баррикады будут и на улицах Москвы, и вернутся, если потребуется, в Киев - у нас тоже руки не из жопы растут и своя голова на плечах есть.