История одного предательства
Оригинал взят у borisakunin в История одного предательства
Даже не вспомнить, когда мы с ней начали жить вместе. Это было очень давно, мы еще не научились читать и писать, а стало быть запоминать события.
Мы вместе работали, вместе воевали, вместе развлекались. Мы очень ее любили. Мы не могли обходиться друг без друга. То есть она без нас - запросто, а мы без неё никак.
Иногда наша любовь в своем накале достигала абсурдного:
Калигула назначает Инцитатуса сенатором
Как вы уже догадались, я про лошадь. Самое время почтить память этого прекрасного, верного соратника, которого человечество бессовестно предало. К тому же приближается столетний юбилей концовки этого романа протяженностью минимум в 6 тысяч лет.
В течение всей письменной истории конь был главным существом после человека. Даже не так: главным существом после мужчины, потому что некоторые народы ценили своих женщин меньше, чем лошадей. («Золото купит четыре жены, конь же лихой не имеет цены», - поет у Лермонтова неполиткорректный Казбич).
Смотрите, с кем отправлялся в вечность настоящий мужчина
Вот я сейчас погружен в чтение материалов о татаро-монгольском нашествии и сделал поразительное открытие, которым, впрочем, не стану делиться с читателями следующего тома моей «Истории», чтобы не усугублять обвинений в русофобии. Но вам сообщу, мелким шрифтом, по секрету:
Русь завоевали не монголы, а лошади. Именно из них в основном состояли силы вторжения. У каждого степняка было в среднем по четыре коня. Стало быть, Батый привел на Русь максимум триста тысяч (так пишут в летописях) воинов и целый миллион двести тысяч лошадей, которые своими пятью миллионами копыт всё тут к черту вытоптали. Но тс-с-с, это между нами.
Сто лет назад для неконеводческих стран считалось нормальным обратное соотношение: по одному коню на четырех человек. Это значит, что лошадиное население Европы превышало сто миллионов.
И вот грянул 1914 год, все гусары-кирасиры попрыгали в седла, артиллеристы зазвенели упряжью, затрубили трубы, бравые жеребцы-кобылы воинственно затрясли гривами…
Красота!
И очень скоро выяснилось, что всё это больше не нужно. Война будет окопной, эпоха лихих сабельных атак закончилась, ездить надо на машинах и танках, а орудия возить на тягачах.
Первая мировая война считалась крахом европейской цивилизации, но цивилизация встряхнулась и возродилась. А лошадная цивилизация - нет.
Человечество предало своего верного, старинного друга, как только выяснилось, что дружба себя больше не окупает. Овес дорог.
Со всеобщей автомобилизацией и тракторизацией начался настоящий лошадиный холокост. Бывших боевых товарищей повезли на бойни, чтобы не тратиться на фураж. Остановились племенные заводы. Ушли в прошлое лошадиные ярмарки, упразднились прежде важные профессии: коннозаводчик, извозчик, ломовик, ковбой (эти, правда, переселились на киноэкран). Даже преступный мир пострадал - вымерло авторитетное сословие конокрадов.
Лошадей на свете осталось очень мало. На них катаются немногочисленные спортсмены и любители лаковых сапог; кое-где сохранились скачки, сорт лотереи; в некоторых азиатских странах лошадей доят и едят. Кажется, всё.
Фото Peter&Ute Grahlmann
Прости нас, лошадь. И, пожалуйста, не мсти нам в год своего имени, в столетнюю годовщину нашего предательства.
Даже не вспомнить, когда мы с ней начали жить вместе. Это было очень давно, мы еще не научились читать и писать, а стало быть запоминать события.
Мы вместе работали, вместе воевали, вместе развлекались. Мы очень ее любили. Мы не могли обходиться друг без друга. То есть она без нас - запросто, а мы без неё никак.
Иногда наша любовь в своем накале достигала абсурдного:
Калигула назначает Инцитатуса сенатором
Как вы уже догадались, я про лошадь. Самое время почтить память этого прекрасного, верного соратника, которого человечество бессовестно предало. К тому же приближается столетний юбилей концовки этого романа протяженностью минимум в 6 тысяч лет.
В течение всей письменной истории конь был главным существом после человека. Даже не так: главным существом после мужчины, потому что некоторые народы ценили своих женщин меньше, чем лошадей. («Золото купит четыре жены, конь же лихой не имеет цены», - поет у Лермонтова неполиткорректный Казбич).
Смотрите, с кем отправлялся в вечность настоящий мужчина
Вот я сейчас погружен в чтение материалов о татаро-монгольском нашествии и сделал поразительное открытие, которым, впрочем, не стану делиться с читателями следующего тома моей «Истории», чтобы не усугублять обвинений в русофобии. Но вам сообщу, мелким шрифтом, по секрету:
Русь завоевали не монголы, а лошади. Именно из них в основном состояли силы вторжения. У каждого степняка было в среднем по четыре коня. Стало быть, Батый привел на Русь максимум триста тысяч (так пишут в летописях) воинов и целый миллион двести тысяч лошадей, которые своими пятью миллионами копыт всё тут к черту вытоптали. Но тс-с-с, это между нами.
Сто лет назад для неконеводческих стран считалось нормальным обратное соотношение: по одному коню на четырех человек. Это значит, что лошадиное население Европы превышало сто миллионов.
И вот грянул 1914 год, все гусары-кирасиры попрыгали в седла, артиллеристы зазвенели упряжью, затрубили трубы, бравые жеребцы-кобылы воинственно затрясли гривами…
Красота!
И очень скоро выяснилось, что всё это больше не нужно. Война будет окопной, эпоха лихих сабельных атак закончилась, ездить надо на машинах и танках, а орудия возить на тягачах.
Первая мировая война считалась крахом европейской цивилизации, но цивилизация встряхнулась и возродилась. А лошадная цивилизация - нет.
Человечество предало своего верного, старинного друга, как только выяснилось, что дружба себя больше не окупает. Овес дорог.
Со всеобщей автомобилизацией и тракторизацией начался настоящий лошадиный холокост. Бывших боевых товарищей повезли на бойни, чтобы не тратиться на фураж. Остановились племенные заводы. Ушли в прошлое лошадиные ярмарки, упразднились прежде важные профессии: коннозаводчик, извозчик, ломовик, ковбой (эти, правда, переселились на киноэкран). Даже преступный мир пострадал - вымерло авторитетное сословие конокрадов.
Лошадей на свете осталось очень мало. На них катаются немногочисленные спортсмены и любители лаковых сапог; кое-где сохранились скачки, сорт лотереи; в некоторых азиатских странах лошадей доят и едят. Кажется, всё.
Фото Peter&Ute Grahlmann
Прости нас, лошадь. И, пожалуйста, не мсти нам в год своего имени, в столетнюю годовщину нашего предательства.