глава один
Я не знаю как закончиться эта история, потому что она только началась. А началась она сравнительно недавно или относительно давно. Не все истории начинаются в одно и тоже время, какая-то начнется утром, какая-то вечером. Одни происходят зимой, другое осенью, но все события имеют свойство происходить. Так вот, все произошло в одно морозное утро.
На севере зима ранняя, но вплоть до поздней весны снег остается белым. Он уютно хрустит под ногами, блестит на солнце, слепит глаза. По такому свежему снегу и шла эта молодая женщина. С каждым шагом она была все ближе к цели, но шла все медленнее, вразвалочку. Через полчаса она дошла до родильного дома номер два, а еще через несколько часов родила меня, мальчика. Но меня она уже не увидела. Был конец 1989 года.
- Даже и не думайте! Еще одного не возьму!
- Ольга Николаевна, ну не на улицу же его.
- А мне все равно! Куда его оформлять? Чем его кормить? Не могли еще до месяца откормить, нет, нам подавай!
Возмущению заведующей не было предела. Мест в детдоме давно не хватало, время было тяжелое, детей усыновляли мало, как ,впрочем, и во все времена. А тут еще я, недоношенный, недокормленный, никому не нужный, свалился на бедные головы руководствующего состава.
- Ну хорошо. Правда, не выкинешь же.
Ольга Николаевна бережно взяла меня на руки, критически осмотрела своими проницательными карими глазами, нежно что-то проворковала и сама отнесла в палату грудничков.
- Надежда Алексеевна! Наденька! У нас пополнение, сейчас только привезли, еще оформить не успела.
- Но, Ольга Николаевна, вы же знаете, некуда!
- Знаю, Надюша, знаю. А что делать? Придумай что-нибудь.
Меня бережно передали человеку, которого я в будущем долгое время любил. Надежда относилась к тому типу людей, кто отдаст себя без остатка другим, ничего не потребуя взамен. Полненькая хохотушка любила каждого своего воспитанника любовью родной матери, и не имея своих детей, всю душу вкладывала в таких несчастных как мы. Все, кто вырос под ее крылом, умели любить не только жизнь, как обычный детдомовец, но и других людей. Она навсегда осталась в моей памяти тем, кого можно назвать мамой. Долгое время я еще различал людей по цвету волос. Русоволосая Надежда Алексеевна была для меня воплощением семейного уюта. Именно семейного, а не детдомовского, но тогда я этого еще не понимал, да и не старался, мне ведь было хорошо так же как любому ребенку, выросшему в семье.
Надежда, ласково приговаривая, отнесла меня в кроватку. Я сразу же мерно засопел. Со мной вообще никогда не было проблем. Спал, когда скажут, ел, что положат. Как бы то ни было, я готовился встретить свой первый день в приюте основательно выспавшись.
Утро в нашем заведении начиналось с того, что в палату заходила дежурная нянечка, вместе с ночной они меняли всем подгузники, рассказывали друг другу новости. Потом дежурная по столовой вкатывала в палату наши бутылочки и помогала нянечке кормить нас. Все ели по-разному, но большинство отличалось отменным аппетитом. И далее все шло как у всех нормальных деток, только с четом того, что нас в палате было около двадцати или больше, и все мы были одиноки, как персты.
Кормление такой оравы занимает много времени, но его вечно не хватает, так как детей много, а персонала мало. Естественно, всем не хватает внимания, все капризничают. Один я всегда молчал. Ну и еще Лешка Стаканов. Он был старше меня всего на две недели, но при всей нашей общей схожести мы были всегда абсолютно разные. Он, в отличие от меня, имел имя, данное ему родителями, я же был отказник, мне мать не дала ни имени, ни фамилии.
- Ну что, как тебя называть то будем, несчастный?
В палату вошла заведующая нашим интернатом, Ольга Николаевна. Не сказать, что бы красивая женщина, она обладала величественной статью, с каждым годом все уменьшающейся. Работа с детьми отнимает много сил и не только физических. Сквозь шикарные каштановые локоны, собранные в тугой узел, уже пробивались седые волоски. Лучики морщинок уже разбегались от уголков глаз, но такие женщины не просто стареют и тускнеют, они остаются прекрасными, меняется только оболочка.
- Бедный мальчик, как его не назови, все равно не скроешь, что еврей.
- Не говорите так, Ирина. В нашей стране у всех одинаковые права.
Дежурная медсестричка посмотрела на заведующую, но ничего не сказала.
- Антоном надо назвать, мне кажется это имя такое же оранжевое, как и его волосы, - Надежда, уже собравшаяся с дежурства, зашла попрощаться с Ольгой Николаевной. - А фамилия пусть будет Солнцев, что бы ему всегда тепло было.
- Ну что ж, Антон Солнцев, поздравляю, ты теперь Личность, - и Ольга Николаевна Звягинцева вышла из комнаты.
В тот же день мне выписали свидетельство о рождении, где записали, что я Антон Дмитриевич Солнечный. С того самого дня и начнется отчет событий, украсивших мою жизнь.
На севере зима ранняя, но вплоть до поздней весны снег остается белым. Он уютно хрустит под ногами, блестит на солнце, слепит глаза. По такому свежему снегу и шла эта молодая женщина. С каждым шагом она была все ближе к цели, но шла все медленнее, вразвалочку. Через полчаса она дошла до родильного дома номер два, а еще через несколько часов родила меня, мальчика. Но меня она уже не увидела. Был конец 1989 года.
- Даже и не думайте! Еще одного не возьму!
- Ольга Николаевна, ну не на улицу же его.
- А мне все равно! Куда его оформлять? Чем его кормить? Не могли еще до месяца откормить, нет, нам подавай!
Возмущению заведующей не было предела. Мест в детдоме давно не хватало, время было тяжелое, детей усыновляли мало, как ,впрочем, и во все времена. А тут еще я, недоношенный, недокормленный, никому не нужный, свалился на бедные головы руководствующего состава.
- Ну хорошо. Правда, не выкинешь же.
Ольга Николаевна бережно взяла меня на руки, критически осмотрела своими проницательными карими глазами, нежно что-то проворковала и сама отнесла в палату грудничков.
- Надежда Алексеевна! Наденька! У нас пополнение, сейчас только привезли, еще оформить не успела.
- Но, Ольга Николаевна, вы же знаете, некуда!
- Знаю, Надюша, знаю. А что делать? Придумай что-нибудь.
Меня бережно передали человеку, которого я в будущем долгое время любил. Надежда относилась к тому типу людей, кто отдаст себя без остатка другим, ничего не потребуя взамен. Полненькая хохотушка любила каждого своего воспитанника любовью родной матери, и не имея своих детей, всю душу вкладывала в таких несчастных как мы. Все, кто вырос под ее крылом, умели любить не только жизнь, как обычный детдомовец, но и других людей. Она навсегда осталась в моей памяти тем, кого можно назвать мамой. Долгое время я еще различал людей по цвету волос. Русоволосая Надежда Алексеевна была для меня воплощением семейного уюта. Именно семейного, а не детдомовского, но тогда я этого еще не понимал, да и не старался, мне ведь было хорошо так же как любому ребенку, выросшему в семье.
Надежда, ласково приговаривая, отнесла меня в кроватку. Я сразу же мерно засопел. Со мной вообще никогда не было проблем. Спал, когда скажут, ел, что положат. Как бы то ни было, я готовился встретить свой первый день в приюте основательно выспавшись.
Утро в нашем заведении начиналось с того, что в палату заходила дежурная нянечка, вместе с ночной они меняли всем подгузники, рассказывали друг другу новости. Потом дежурная по столовой вкатывала в палату наши бутылочки и помогала нянечке кормить нас. Все ели по-разному, но большинство отличалось отменным аппетитом. И далее все шло как у всех нормальных деток, только с четом того, что нас в палате было около двадцати или больше, и все мы были одиноки, как персты.
Кормление такой оравы занимает много времени, но его вечно не хватает, так как детей много, а персонала мало. Естественно, всем не хватает внимания, все капризничают. Один я всегда молчал. Ну и еще Лешка Стаканов. Он был старше меня всего на две недели, но при всей нашей общей схожести мы были всегда абсолютно разные. Он, в отличие от меня, имел имя, данное ему родителями, я же был отказник, мне мать не дала ни имени, ни фамилии.
- Ну что, как тебя называть то будем, несчастный?
В палату вошла заведующая нашим интернатом, Ольга Николаевна. Не сказать, что бы красивая женщина, она обладала величественной статью, с каждым годом все уменьшающейся. Работа с детьми отнимает много сил и не только физических. Сквозь шикарные каштановые локоны, собранные в тугой узел, уже пробивались седые волоски. Лучики морщинок уже разбегались от уголков глаз, но такие женщины не просто стареют и тускнеют, они остаются прекрасными, меняется только оболочка.
- Бедный мальчик, как его не назови, все равно не скроешь, что еврей.
- Не говорите так, Ирина. В нашей стране у всех одинаковые права.
Дежурная медсестричка посмотрела на заведующую, но ничего не сказала.
- Антоном надо назвать, мне кажется это имя такое же оранжевое, как и его волосы, - Надежда, уже собравшаяся с дежурства, зашла попрощаться с Ольгой Николаевной. - А фамилия пусть будет Солнцев, что бы ему всегда тепло было.
- Ну что ж, Антон Солнцев, поздравляю, ты теперь Личность, - и Ольга Николаевна Звягинцева вышла из комнаты.
В тот же день мне выписали свидетельство о рождении, где записали, что я Антон Дмитриевич Солнечный. С того самого дня и начнется отчет событий, украсивших мою жизнь.