Билет в Летандию
Давным-давно, когда я был ещё маленьким мальчиком и читал всё, до чего мог дотянуться, мне совершенно случайно попался сборник сказок Вениамина Каверина.
Да, того самого Каверина, что написал «Два капитана» - но повесть мне, помнится, совершенно не понравилась, и с тех пор я её ни разу не перечитывал, а вот сказки, напротив, запали в душу.
Сейчас эти же самые сказки читает мой сын, а я заглядываю ему через плечо и вспоминаю.
«Песочные часы» - коротенькая, простенькая, но есть там один сильный эпизод, который прямо-таки просится на экранизацию. Наверное, Каверин, когда писал его, видел происходящее перед собой как наяву - и сумел описать так, что и читатель тоже видит.
«О Мите и Маше, о Весёлом трубочисте и Мастере Золотые Руки» - хотя волшебства здесь хватает, но почему-то повесть не читается как сказка. Её место где-то рядом с «Королевством кривых зеркал» и «Городом мастеров» (фильмом, не пьесой).
«Много хороших людей и один завистник» - вот тут уже сказка во все поля, полный сюр и магический реализм, по духу что-то среднее между Андерсеном и Гофманом, но советское, и потому оптимистическое. Хороших людей там не просто много - там действительно все люди хорошие, кроме заглавного Великого Завистника.
«Лёгкие шаги» - тогда, в детстве, сказка прошла практически мимо меня. И неудивительно: это ведь рассказ о первой любви, а я в то время до таких чувств ещё не дорос. Ещё не понимал, как замирает сердце, когда девочка, в которую ты влюблён, улыбается тебе и называет ненаглядным - или когда ты обнимаешь её и чувствуешь на губах её слёзы...
А это что? Я не припоминаю этой сказки. Наверное, её не было в том сборнике, который я читал - тот ведь назывался «Три сказки и ещё одна», а эта уже пятая...
Заглянув в содержание, я узнал, что называется она «Летающий мальчик».
И знаете что?
Она теперь будет на моей персональной полке для особых книг. Тех, которые я рекомендую всем желающим понять, что такое магия. Рядом с «Джонатаном Стренджем» и «Трилогией Бартимеуса» - хотя все эти книги совершенно непохожи друг на друга, да и вообще ни на что больше.
Я не знаю, интересовался ли когда-нибудь Каверин волшебством и всякими тайными материями - вряд ли, это вам не Ефремов, восхищавшийся Рерихами и друживший с сектантским гуру Столбуном. Я даже не знаю, читал ли Каверин Проппа - а вот это как раз не исключено, потому что сказки написаны в основном в шестидесятых-семидесятых годах, а «Исторические корни волшебной сказки» вышли аж в 1947.
Однако факт есть факт: именно здесь, больше, чем в любой другой сказке сборника, волшебство ощущается настоящим. Не просто условность, превращающая произведение в сказочное, а подлинная магия, одновременно прекрасная и опасная, потому что совершенно нечеловеческая.
Начинается всё как обычная каверинская сказка, но уже очень быстро тут начинает царить мифо-логика - та самая система, которая правит всем реальным волшебством.
Когда я читал «Летающего мальчика», мне поневоле вспоминался Крапивин - у него очень похожая эстетика, и ветер для него, поклонника парусных кораблей, тоже имел особое значение.
Но у Крапивина это именно эстетика - волшебство, когда оно появляется в его поздних произведениях, устроено совсем по-другому. Да и в центре внимания у него почти всегда стоят сами дети, он любуется и их внешностью, и их переживаниями.
Каверин другой. Он пишет о волшебстве, с которым его героям-детям приходится иметь дело.
В общем, что я вам тут рассказываю. Если вы читали эту сказку, то сами понимаете всё не хуже моего. Если нет - найдите и прочтите. Это не займёт много времени.
Да, того самого Каверина, что написал «Два капитана» - но повесть мне, помнится, совершенно не понравилась, и с тех пор я её ни разу не перечитывал, а вот сказки, напротив, запали в душу.
Сейчас эти же самые сказки читает мой сын, а я заглядываю ему через плечо и вспоминаю.
«Песочные часы» - коротенькая, простенькая, но есть там один сильный эпизод, который прямо-таки просится на экранизацию. Наверное, Каверин, когда писал его, видел происходящее перед собой как наяву - и сумел описать так, что и читатель тоже видит.
«О Мите и Маше, о Весёлом трубочисте и Мастере Золотые Руки» - хотя волшебства здесь хватает, но почему-то повесть не читается как сказка. Её место где-то рядом с «Королевством кривых зеркал» и «Городом мастеров» (фильмом, не пьесой).
«Много хороших людей и один завистник» - вот тут уже сказка во все поля, полный сюр и магический реализм, по духу что-то среднее между Андерсеном и Гофманом, но советское, и потому оптимистическое. Хороших людей там не просто много - там действительно все люди хорошие, кроме заглавного Великого Завистника.
«Лёгкие шаги» - тогда, в детстве, сказка прошла практически мимо меня. И неудивительно: это ведь рассказ о первой любви, а я в то время до таких чувств ещё не дорос. Ещё не понимал, как замирает сердце, когда девочка, в которую ты влюблён, улыбается тебе и называет ненаглядным - или когда ты обнимаешь её и чувствуешь на губах её слёзы...
А это что? Я не припоминаю этой сказки. Наверное, её не было в том сборнике, который я читал - тот ведь назывался «Три сказки и ещё одна», а эта уже пятая...
Заглянув в содержание, я узнал, что называется она «Летающий мальчик».
И знаете что?
Она теперь будет на моей персональной полке для особых книг. Тех, которые я рекомендую всем желающим понять, что такое магия. Рядом с «Джонатаном Стренджем» и «Трилогией Бартимеуса» - хотя все эти книги совершенно непохожи друг на друга, да и вообще ни на что больше.
Я не знаю, интересовался ли когда-нибудь Каверин волшебством и всякими тайными материями - вряд ли, это вам не Ефремов, восхищавшийся Рерихами и друживший с сектантским гуру Столбуном. Я даже не знаю, читал ли Каверин Проппа - а вот это как раз не исключено, потому что сказки написаны в основном в шестидесятых-семидесятых годах, а «Исторические корни волшебной сказки» вышли аж в 1947.
Однако факт есть факт: именно здесь, больше, чем в любой другой сказке сборника, волшебство ощущается настоящим. Не просто условность, превращающая произведение в сказочное, а подлинная магия, одновременно прекрасная и опасная, потому что совершенно нечеловеческая.
Начинается всё как обычная каверинская сказка, но уже очень быстро тут начинает царить мифо-логика - та самая система, которая правит всем реальным волшебством.
Когда я читал «Летающего мальчика», мне поневоле вспоминался Крапивин - у него очень похожая эстетика, и ветер для него, поклонника парусных кораблей, тоже имел особое значение.
Но у Крапивина это именно эстетика - волшебство, когда оно появляется в его поздних произведениях, устроено совсем по-другому. Да и в центре внимания у него почти всегда стоят сами дети, он любуется и их внешностью, и их переживаниями.
Каверин другой. Он пишет о волшебстве, с которым его героям-детям приходится иметь дело.
В общем, что я вам тут рассказываю. Если вы читали эту сказку, то сами понимаете всё не хуже моего. Если нет - найдите и прочтите. Это не займёт много времени.