Аристотель и конспирология
Интернетом принесло великолепный текст, которым хочу поделиться с вами. Источник тут: https://vk.com/wall4039539_17947
Выделил то, что мне больше всего понравилось.
О конспирологии как основе западноевропейского мышления или опять об Аристотеле
Существует много понятных на первых взгляд слов, точного значения которых никто не знает. Например, «интеллект». Что такое интеллект? Вы не получите внятного ответа на этот вопрос у специалиста по «искусственному интеллекту». Психолог тоже ничего умного вам не скажет. А позиция философа и вовсе будет звучать как «всё сложно». Тем не менее, понятно, что на бытовом уровне, интуитивно «интеллект» означает нечто, что, во-первых, противоположно глупости, а, во-вторых, обладает самостоятельностью.
Например, чем умная, интеллектуальная сковородка отличается от обычной, не интеллектуальной? Тем, что она «думает за вас», т.е. самостоятельно определяет и сообщает своему хозяину, достигла ли она нужной температуры или нет. Нетрудно заметить, что подобное бытовое представление об «интеллекте» непосредственно отсылает к проблематике «свободы воли» (сковородка «думает за меня» - поэтому она «умная»). И это не случайно. Так как современное понятие «интеллекта» (разума, рациональности) восходит к инструментальной метафизике Аристотеля, согласно которой любая Вещь является рукотворной («подручной» в терминах Хайдеггера) в том смысле, что её можно представить в качестве следствия четырёх основных фундаментальных «причин»: формы, материи, движущей силы и конечной цели.
Если досократики вроде Парменида утверждали, что Единое (Бытие) неподвижно, неизменно и, следовательно, вечно. То Аристотель наоборот держался той мысли, что Бытие постоянно находится в «движении» (κῑ́νησῐς). А так как представления об инерциальном движении в то время ещё не существовало, то центральным понятием «физики» Аристотеля было понятие «природы» (φύσις) как универсального «перводвигателя» - «движущей силы» всех вещей. Таким образом вопрос о «природе» Вещи сводился к вопросу о том, какие силы (внутренние или внешние) заставляют её быть такой, какой она есть. Существует ли она благодаря «движущей силе» её владельца (например, в случае молотка это мастер), или же она действует «сама по себе», из-за внутреннего автоматизма, заложенного в неё «природой» (например, росток дуба).
В этом смысле понятия «свободы воли» и «разума» (а также «природы», «замысла», «естества», «сущности» и т.д.) являются не просто связанными, а принадлежащими к одной и той же метафизической традиции. Что означает, что нечто обладает «свободой воли»? Это означает, что оно обладает автоматизмом, возможностью действовать самостоятельно в рамках инструментальной логики Аристотеля. А любая самостоятельность в данной парадигме автоматически означает наличие «интеллекта», т.е. рационального замысла («конечной причины» бытия-действия). «Умный» молоток - это такой молоток, который целенаправленно забивает гвозди сам по себе. А «интеллектуальные» системы - это такие системы, которые решают поставленные человеком задачи без участия человека.
В этом смысле никакого противоречия между механицизмом и теологическим мышлением нет. Теология исходит из того, что Бог - это творец всего сущего, а Природа является его рукотворным инструментом, т.е. механизмом, сотворённым по замыслу своего создателя. Разница лишь в том, что в богословии понятие Природы подвергается удвоению. Т.е. если для Аристотеля Природа и Бог - это буквально одно и то же («небо» как вечный «перводвигатель»), то в христианской метафизике мы имеем как минимум две Природы: тварную (сотворённую) и нетварную (творящую) (к концу Античности вся эта путаница с понятием Природы стала поводом для целой череды расколов внутри христианской Церкви).
А это не могло не привести к закономерному противоречию между фактом существования индивидуальной человеческой воли и божественным предопределением. Так как если вы постулируете, что всё сущее существует по воле Творца, то из этого следует естественный вывод о том, что и Зло существует по его воле - что никак не вяжется с концепцией единого и всеблагого бога-отца. Поэтому в христианской традиции богословия (по сути религиозной версии метафизики Аристотеля) человека принято наделять «свободной волей», но при этом эта воля по умолчанию считается злой.
В протестантской теологии раннего Нового времени этот преступный «автоматизм» человеческой души ассоциировался с возможностью принимать или не принимать божественную благодать (т.е. Августин Блаженный - это совершенно модернистский персонаж, во многом воссозданный ранними оппонентами католической Церкви), а в романтической литературе позднего Нового времени - с правом говорить «нет» божественному предопределению (люциферианство). В любом случае, «свобода воли» предстаёт в западноевропейской традиции метафизики как нечто глубоко порочное, связанное с феноменом одержимости. Если что-то «одухотворено» (т.е. обладает внутренней «движущей силой», anima), то значит оно «одержимо» (entheos, отсюда «энтузиазм»), и надо только выяснить, какой именно злой силой (иезуитами, масонами, сатанистами или внутренним дисбалансом нейромедиаторов) он одержим.
При этом не стоит думать, что в одержимости европейцев мыслью об одержимости виноваты только христиане. Сама рациональная логика Аристотеля является принципиально «конспирологичной», так как подразумевает, что у любого явления есть разумная «причина» - внешняя «движущая сила» в виде создателя или мастера. Если же источник «движущей силы» находится внутри самой Вещи, то мы приходим к неизбежному логическому парадоксу, так как получается, что фундаментальной причиной Вещи является она сама («почему? а потому»). Тем не менее, Аристотель всё же оставляет место для подобного бесконечного, рекурсивного «кругового движения» и называет это место Природой. Соответственно, Природа есть не что иное, как порочный круг, бесконечная петля самовоспроизводства, которая только потому и считается философом «неподвижной», что у неё нет никакой другой «причины движения», кроме себя самой.
Выделил то, что мне больше всего понравилось.
О конспирологии как основе западноевропейского мышления или опять об Аристотеле
Существует много понятных на первых взгляд слов, точного значения которых никто не знает. Например, «интеллект». Что такое интеллект? Вы не получите внятного ответа на этот вопрос у специалиста по «искусственному интеллекту». Психолог тоже ничего умного вам не скажет. А позиция философа и вовсе будет звучать как «всё сложно». Тем не менее, понятно, что на бытовом уровне, интуитивно «интеллект» означает нечто, что, во-первых, противоположно глупости, а, во-вторых, обладает самостоятельностью.
Например, чем умная, интеллектуальная сковородка отличается от обычной, не интеллектуальной? Тем, что она «думает за вас», т.е. самостоятельно определяет и сообщает своему хозяину, достигла ли она нужной температуры или нет. Нетрудно заметить, что подобное бытовое представление об «интеллекте» непосредственно отсылает к проблематике «свободы воли» (сковородка «думает за меня» - поэтому она «умная»). И это не случайно. Так как современное понятие «интеллекта» (разума, рациональности) восходит к инструментальной метафизике Аристотеля, согласно которой любая Вещь является рукотворной («подручной» в терминах Хайдеггера) в том смысле, что её можно представить в качестве следствия четырёх основных фундаментальных «причин»: формы, материи, движущей силы и конечной цели.
Если досократики вроде Парменида утверждали, что Единое (Бытие) неподвижно, неизменно и, следовательно, вечно. То Аристотель наоборот держался той мысли, что Бытие постоянно находится в «движении» (κῑ́νησῐς). А так как представления об инерциальном движении в то время ещё не существовало, то центральным понятием «физики» Аристотеля было понятие «природы» (φύσις) как универсального «перводвигателя» - «движущей силы» всех вещей. Таким образом вопрос о «природе» Вещи сводился к вопросу о том, какие силы (внутренние или внешние) заставляют её быть такой, какой она есть. Существует ли она благодаря «движущей силе» её владельца (например, в случае молотка это мастер), или же она действует «сама по себе», из-за внутреннего автоматизма, заложенного в неё «природой» (например, росток дуба).
В этом смысле понятия «свободы воли» и «разума» (а также «природы», «замысла», «естества», «сущности» и т.д.) являются не просто связанными, а принадлежащими к одной и той же метафизической традиции. Что означает, что нечто обладает «свободой воли»? Это означает, что оно обладает автоматизмом, возможностью действовать самостоятельно в рамках инструментальной логики Аристотеля. А любая самостоятельность в данной парадигме автоматически означает наличие «интеллекта», т.е. рационального замысла («конечной причины» бытия-действия). «Умный» молоток - это такой молоток, который целенаправленно забивает гвозди сам по себе. А «интеллектуальные» системы - это такие системы, которые решают поставленные человеком задачи без участия человека.
В этом смысле никакого противоречия между механицизмом и теологическим мышлением нет. Теология исходит из того, что Бог - это творец всего сущего, а Природа является его рукотворным инструментом, т.е. механизмом, сотворённым по замыслу своего создателя. Разница лишь в том, что в богословии понятие Природы подвергается удвоению. Т.е. если для Аристотеля Природа и Бог - это буквально одно и то же («небо» как вечный «перводвигатель»), то в христианской метафизике мы имеем как минимум две Природы: тварную (сотворённую) и нетварную (творящую) (к концу Античности вся эта путаница с понятием Природы стала поводом для целой череды расколов внутри христианской Церкви).
А это не могло не привести к закономерному противоречию между фактом существования индивидуальной человеческой воли и божественным предопределением. Так как если вы постулируете, что всё сущее существует по воле Творца, то из этого следует естественный вывод о том, что и Зло существует по его воле - что никак не вяжется с концепцией единого и всеблагого бога-отца. Поэтому в христианской традиции богословия (по сути религиозной версии метафизики Аристотеля) человека принято наделять «свободной волей», но при этом эта воля по умолчанию считается злой.
В протестантской теологии раннего Нового времени этот преступный «автоматизм» человеческой души ассоциировался с возможностью принимать или не принимать божественную благодать (т.е. Августин Блаженный - это совершенно модернистский персонаж, во многом воссозданный ранними оппонентами католической Церкви), а в романтической литературе позднего Нового времени - с правом говорить «нет» божественному предопределению (люциферианство). В любом случае, «свобода воли» предстаёт в западноевропейской традиции метафизики как нечто глубоко порочное, связанное с феноменом одержимости. Если что-то «одухотворено» (т.е. обладает внутренней «движущей силой», anima), то значит оно «одержимо» (entheos, отсюда «энтузиазм»), и надо только выяснить, какой именно злой силой (иезуитами, масонами, сатанистами или внутренним дисбалансом нейромедиаторов) он одержим.
При этом не стоит думать, что в одержимости европейцев мыслью об одержимости виноваты только христиане. Сама рациональная логика Аристотеля является принципиально «конспирологичной», так как подразумевает, что у любого явления есть разумная «причина» - внешняя «движущая сила» в виде создателя или мастера. Если же источник «движущей силы» находится внутри самой Вещи, то мы приходим к неизбежному логическому парадоксу, так как получается, что фундаментальной причиной Вещи является она сама («почему? а потому»). Тем не менее, Аристотель всё же оставляет место для подобного бесконечного, рекурсивного «кругового движения» и называет это место Природой. Соответственно, Природа есть не что иное, как порочный круг, бесконечная петля самовоспроизводства, которая только потому и считается философом «неподвижной», что у неё нет никакой другой «причины движения», кроме себя самой.