Пластмассовый мир
Особенность человека - его желание (и способность) познавать и контролировать себя самого. Это даёт нам великие возможности, но это же подвергает и опасности.
Любое переживание, любое чувство, любое внутреннее состояние можно смоделировать и вызвать искусственно, в отрыве от той реальности, ответом на которую они должны по идее являться. И такое искусственное чувство будет для самого человека неотличимо от настоящего.
Сексуальное влечение. Трепет первой влюблённости. Благоговение от встречи с неименуемым. Желание обладать. Злость и ненависть. Страх перед неминуемой опасностью. Удовлетворение от хорошо сделанного дела.
Для всего этого даже не нужно подключать к мозгу электроды - хотя и этот способ активно используется, но пока в основном в экспериментах. Достаточно предъявлять воображению правильно подобранные стимулы.
Самое главное - если ты намеренно стремишься испытать именно это состояние, создавать его искусственно намного проще и легче, чем искать того опыта, который создаёт его в норме.
А человек - существо ленивое. Он склонен экономить усилия. И если того же самого можно добиться простой имитацией - все начинают так и делать. Более того - на тех, кто по-прежнему тянется к настоящему, реальному, смотрят с насмешкой.
Какой смысл тратить время и силы на то, чтобы строить отношения с неудобным живым человеком, если можно просто «быть счастливым в отношениях с собой»? Желание быть с кем-то другим, потребность любить и быть любимым - признак нездоровой, неразвитой личности. Это любой психолог вам объяснит. Гармоничный, самодостаточный человек остаётся в отношениях, пока они что-то ему дают и не слишком много от него требуют, но не считает их самостоятельной ценностью. Ему не нужна вторая половинка - он и так целый.
Какой смысл делать что-то важное, стремиться оставить в мире свой след, а уж тем более менять его к лучшему, чтобы повысить свою самооценку? Опять же, любой психолог объяснит, что такое стремление - признак неполноценной личности с большими психическими проблемами. Гармоничный человек не нуждается в подтверждениях собственной значимости. Он высоко ценит себя просто за то, что он есть, а вовсе не за дела, которые совершает.
Как только некоторое привлекательное состояние становится возможным имитировать, желание получать его прежним, затратным способом объявляется ненормальным. Это дикость и варварство, всё равно что из принципа ездить на телеге в эпоху гиперлупа.
А ведь все эти состояния потому и стали привлекательными, что служат вознаграждением за некоторое правильное взаимодействие с реальностью. Без него они теряют смысл, превращаются в психический наркотик: приятно, но бесполезно и в конечном счёте разрушительно.
Гармоничный самодостаточный человек современной психологии уже на полпути к тушке, лежащей в ванне с капельницей «жидкой радости» в вене и электродами в центре удовольствия в мозге. У него ещё остались некоторые потребности, которые можно удовлетворить только реальными поступками (например, творчество), но это поправимо. Основное его занятие - самовнушение. Только так он получает и счастье, и самооценку, и многое другое.
Вера подчиняется той же закономерности.
По изначальной задумке природы (или Творца) она возникает от соприкосновения с чем-то, более реальным, чем ты сам. Чем-то таким, что есть и пребудет, даже если ты попытаешься его игнорировать или отрицать. В идеале - чем-то более реальным, чем даже пространство и время, и потому не зависящим от места и момента, а только являющимся в них.
Человеку жизненно необходимо знать, что такие вещи существуют. Мы хотим на что-то полагаться. Хотим знать, что в мире есть нечто важнее, чем мы. Что-то настоящее, а значит - стоящее. То, чем можно жить и ради чего можно даже умереть.
Это стремление одинаково движет и мистиками, уходящими в пустыни в поисках Бога, и учёными, тратящими годы на познание природных законов и формулировку научных истин.
Но то же самое чувство можно вызвать у себя намного проще - даже проще, чем у других. Достаточно почаще повторять, что это правда, убеждать в этом всех, кто попадётся на пути - и ты сам в это поверишь.
Такая искусственная вера, рождённая из слов, становится тем более крепкой, чем шире распространяется. Это знаменитый эффект эхо-камеры: любое убеждение, вброшенное в группу единомышленников, набирает вес с каждым пересказом, и через несколько повторений обретает статус несомненной истины.
От «эхо-веры» даже может быть толк, если представление, которое она транслирует и укрепляет - истинное и полезное. Тогда оно может укорениться даже среди тех, кто по каким-то причинам неспособен непосредственно испытать порождающий его опыт. Люди истинной веры становятся закваской, от которых она расходится по всему их окружению.
Но, к сожалению, у этого метода нет никаких встроенных предохранителей, которые помешали бы распространять таким же способом бесполезные химерические иллюзии.
И, как и в других случаях, технология искусственной веры, распространившись, привела к тому, что стремление к вере настоящей объявлено патологией.
Сколько сейчас учений, утверждающих, что нет ничего более реального, чем ты сам? Что достаточно поверить во что-то, чтобы оно стало правдой? Что «если это работает для тебя, остальное неважно»? Что не существует объективной истины - только частные точки зрения, ни одна из которых не более истинна, чем другая?
Настоящая вера ищет выражения через дела. Если оно существует, оно надёжно, на него можно положиться - я буду действовать, полагаясь на него. И если вдруг окажется, что под моими ногами пустота вместо камня - придётся искать новую реальность, новую веру.
Эхо-вера, наоборот, избегает проверки делом. Если я знаю, что это правда, зачем мне что-то ещё проверять? Буду знать и дальше. А делать что-то, что может подвергнуть мою убеждённость опасности, вовсе не стоит. Я никому не должен ничего доказывать.
Сторонники научной рациональности - по крайней мере, многие из них - продолжают бороться с «религиозным мракобесием», не замечая, что наука и религия уже давно оказались на одной стороне противостояния, и враг у них общий.
Любое переживание, любое чувство, любое внутреннее состояние можно смоделировать и вызвать искусственно, в отрыве от той реальности, ответом на которую они должны по идее являться. И такое искусственное чувство будет для самого человека неотличимо от настоящего.
Сексуальное влечение. Трепет первой влюблённости. Благоговение от встречи с неименуемым. Желание обладать. Злость и ненависть. Страх перед неминуемой опасностью. Удовлетворение от хорошо сделанного дела.
Для всего этого даже не нужно подключать к мозгу электроды - хотя и этот способ активно используется, но пока в основном в экспериментах. Достаточно предъявлять воображению правильно подобранные стимулы.
Самое главное - если ты намеренно стремишься испытать именно это состояние, создавать его искусственно намного проще и легче, чем искать того опыта, который создаёт его в норме.
А человек - существо ленивое. Он склонен экономить усилия. И если того же самого можно добиться простой имитацией - все начинают так и делать. Более того - на тех, кто по-прежнему тянется к настоящему, реальному, смотрят с насмешкой.
Какой смысл тратить время и силы на то, чтобы строить отношения с неудобным живым человеком, если можно просто «быть счастливым в отношениях с собой»? Желание быть с кем-то другим, потребность любить и быть любимым - признак нездоровой, неразвитой личности. Это любой психолог вам объяснит. Гармоничный, самодостаточный человек остаётся в отношениях, пока они что-то ему дают и не слишком много от него требуют, но не считает их самостоятельной ценностью. Ему не нужна вторая половинка - он и так целый.
Какой смысл делать что-то важное, стремиться оставить в мире свой след, а уж тем более менять его к лучшему, чтобы повысить свою самооценку? Опять же, любой психолог объяснит, что такое стремление - признак неполноценной личности с большими психическими проблемами. Гармоничный человек не нуждается в подтверждениях собственной значимости. Он высоко ценит себя просто за то, что он есть, а вовсе не за дела, которые совершает.
Как только некоторое привлекательное состояние становится возможным имитировать, желание получать его прежним, затратным способом объявляется ненормальным. Это дикость и варварство, всё равно что из принципа ездить на телеге в эпоху гиперлупа.
А ведь все эти состояния потому и стали привлекательными, что служат вознаграждением за некоторое правильное взаимодействие с реальностью. Без него они теряют смысл, превращаются в психический наркотик: приятно, но бесполезно и в конечном счёте разрушительно.
Гармоничный самодостаточный человек современной психологии уже на полпути к тушке, лежащей в ванне с капельницей «жидкой радости» в вене и электродами в центре удовольствия в мозге. У него ещё остались некоторые потребности, которые можно удовлетворить только реальными поступками (например, творчество), но это поправимо. Основное его занятие - самовнушение. Только так он получает и счастье, и самооценку, и многое другое.
Вера подчиняется той же закономерности.
По изначальной задумке природы (или Творца) она возникает от соприкосновения с чем-то, более реальным, чем ты сам. Чем-то таким, что есть и пребудет, даже если ты попытаешься его игнорировать или отрицать. В идеале - чем-то более реальным, чем даже пространство и время, и потому не зависящим от места и момента, а только являющимся в них.
Человеку жизненно необходимо знать, что такие вещи существуют. Мы хотим на что-то полагаться. Хотим знать, что в мире есть нечто важнее, чем мы. Что-то настоящее, а значит - стоящее. То, чем можно жить и ради чего можно даже умереть.
Это стремление одинаково движет и мистиками, уходящими в пустыни в поисках Бога, и учёными, тратящими годы на познание природных законов и формулировку научных истин.
Но то же самое чувство можно вызвать у себя намного проще - даже проще, чем у других. Достаточно почаще повторять, что это правда, убеждать в этом всех, кто попадётся на пути - и ты сам в это поверишь.
Такая искусственная вера, рождённая из слов, становится тем более крепкой, чем шире распространяется. Это знаменитый эффект эхо-камеры: любое убеждение, вброшенное в группу единомышленников, набирает вес с каждым пересказом, и через несколько повторений обретает статус несомненной истины.
От «эхо-веры» даже может быть толк, если представление, которое она транслирует и укрепляет - истинное и полезное. Тогда оно может укорениться даже среди тех, кто по каким-то причинам неспособен непосредственно испытать порождающий его опыт. Люди истинной веры становятся закваской, от которых она расходится по всему их окружению.
Но, к сожалению, у этого метода нет никаких встроенных предохранителей, которые помешали бы распространять таким же способом бесполезные химерические иллюзии.
И, как и в других случаях, технология искусственной веры, распространившись, привела к тому, что стремление к вере настоящей объявлено патологией.
Сколько сейчас учений, утверждающих, что нет ничего более реального, чем ты сам? Что достаточно поверить во что-то, чтобы оно стало правдой? Что «если это работает для тебя, остальное неважно»? Что не существует объективной истины - только частные точки зрения, ни одна из которых не более истинна, чем другая?
Настоящая вера ищет выражения через дела. Если оно существует, оно надёжно, на него можно положиться - я буду действовать, полагаясь на него. И если вдруг окажется, что под моими ногами пустота вместо камня - придётся искать новую реальность, новую веру.
Эхо-вера, наоборот, избегает проверки делом. Если я знаю, что это правда, зачем мне что-то ещё проверять? Буду знать и дальше. А делать что-то, что может подвергнуть мою убеждённость опасности, вовсе не стоит. Я никому не должен ничего доказывать.
Сторонники научной рациональности - по крайней мере, многие из них - продолжают бороться с «религиозным мракобесием», не замечая, что наука и религия уже давно оказались на одной стороне противостояния, и враг у них общий.