Самое магическое искусство
Все искусства когда-то выросли из магии - литература, поэзия, живопись, скульптура... Все они околдовывают воображение, перемещают человека в вымышленный мир, пробуждают эмоции и стимулируют мысли. В этом их задача.
Но какое из них сохранило свою изначальную магичность сильнее прочих?
Писателей и поэтов часто называют волшебниками. Толкин много писал о вторичных мирах, творимых литераторами, и сам видел своё творчество именно так.
Но времена сказителей, которые сами исполняли свои произведения вслух, давно прошли. Сегодня у писателя и читателя нет других точек соприкосновения, кроме самой книги.
Автор воплощает свой замысел в слова. Читатель превращает эти слова в образы и представления в своём мире воображаемого. Это два разных действия, совершаемых разными людьми независимо друг от друга.
И потому книга, задуманная автором, и книга, прочитанная читателями - разные произведения. Это касается и больших, и малых форм - особенно таких лаконичных, как афоризмы или поговорки.
Когда-то римский поэт Ювенал бросил в народ своё знаменитое «Кто устережёт самих сторожей?». И в самом деле - что делать, если те, кому вверено хранить закон, сами же его нарушают? В этом смысле поговорку использовали столетиями и используют теперь.
Но Ювенал вовсе не обличал коррумпированных полицейских - он сетовал на безнравственность и развращённость женщин. «Как уберечься от измены? Приставить к жене сторожей - но кто устережёт самих сторожей? Она ведь именно с них и начнёт».
И нельзя сказать, что читатели поняли Ювенала неправильно. Они поняли его иначе, и слова обрели другой смысл.
Не писатель околдовывает читателя - читатель околдовывается произведением. Роль автора заканчивается в момент, когда книга уходит в люди. После этого читатель - единственная активная сторона.
Совсем другое дело - театр.
Я по-прежнему стою на убеждении, что кино на порядки превосходит театр по своим изобразительным возможностям. В фильме можно показать всё, что можно сыграть на сцене - и ещё многое, многое другое.
Сфера кино - действия. Фильм позволяет показать их так, как не под силу ни печатному слову, ни сценическим механизмам. Поступки персонажей, их взаимодействия, даже выражение лица - всё это требует камеры и большого экрана.
Но вот в плане магии кино уступает.
Съёмки фильма и его показ - два разных события. Зритель снова оказывается единственным участником волшебства, а режиссёр и актёры лишь подготавливают для него реквизит. Артист, исполняющий роль, может даже не представлять, в чём конкретно он участвует и что получится в итоге - он просто играет реплики и сцены в том порядке, в каком удобнее режиссёру.
В театре актёр ведёт роль от начала до конца, проходит с персонажем весь его путь. Более того, он делает это каждый раз заново. Он видит зал, слышит его реакцию, взаимодействует не только с другими актёрами, но и со зрителем. Театр - ритуал, в котором две активные стороны, а не одна.
Сцена не позволяет по-настоящему зрелищных спецэффектов. Там нет места тонкой игре света, тени и мимики. В спектакле основное - яркие жесты и выразительные слова. Актёры должны показывать, проговаривать - а в опере и пропевать - свои эмоции, отношения, даже события, происходящие за пределами сцены. Но для магии это и нужно - так проще всего включить зрителя в круг рабочего пространства.
Поэтому актёр - настоящий волшебник, а зритель в спектакле - настоящий участник магического действа, куда больше, чем в любом другом искусстве.
Может быть, поэтому так богат театральный фольклор рассказами о потустороннем и паранормальном, и так много у актёров собственных ритуалов и примет.
Но какое из них сохранило свою изначальную магичность сильнее прочих?
Писателей и поэтов часто называют волшебниками. Толкин много писал о вторичных мирах, творимых литераторами, и сам видел своё творчество именно так.
Но времена сказителей, которые сами исполняли свои произведения вслух, давно прошли. Сегодня у писателя и читателя нет других точек соприкосновения, кроме самой книги.
Автор воплощает свой замысел в слова. Читатель превращает эти слова в образы и представления в своём мире воображаемого. Это два разных действия, совершаемых разными людьми независимо друг от друга.
И потому книга, задуманная автором, и книга, прочитанная читателями - разные произведения. Это касается и больших, и малых форм - особенно таких лаконичных, как афоризмы или поговорки.
Когда-то римский поэт Ювенал бросил в народ своё знаменитое «Кто устережёт самих сторожей?». И в самом деле - что делать, если те, кому вверено хранить закон, сами же его нарушают? В этом смысле поговорку использовали столетиями и используют теперь.
Но Ювенал вовсе не обличал коррумпированных полицейских - он сетовал на безнравственность и развращённость женщин. «Как уберечься от измены? Приставить к жене сторожей - но кто устережёт самих сторожей? Она ведь именно с них и начнёт».
И нельзя сказать, что читатели поняли Ювенала неправильно. Они поняли его иначе, и слова обрели другой смысл.
Не писатель околдовывает читателя - читатель околдовывается произведением. Роль автора заканчивается в момент, когда книга уходит в люди. После этого читатель - единственная активная сторона.
Совсем другое дело - театр.
Я по-прежнему стою на убеждении, что кино на порядки превосходит театр по своим изобразительным возможностям. В фильме можно показать всё, что можно сыграть на сцене - и ещё многое, многое другое.
Сфера кино - действия. Фильм позволяет показать их так, как не под силу ни печатному слову, ни сценическим механизмам. Поступки персонажей, их взаимодействия, даже выражение лица - всё это требует камеры и большого экрана.
Но вот в плане магии кино уступает.
Съёмки фильма и его показ - два разных события. Зритель снова оказывается единственным участником волшебства, а режиссёр и актёры лишь подготавливают для него реквизит. Артист, исполняющий роль, может даже не представлять, в чём конкретно он участвует и что получится в итоге - он просто играет реплики и сцены в том порядке, в каком удобнее режиссёру.
В театре актёр ведёт роль от начала до конца, проходит с персонажем весь его путь. Более того, он делает это каждый раз заново. Он видит зал, слышит его реакцию, взаимодействует не только с другими актёрами, но и со зрителем. Театр - ритуал, в котором две активные стороны, а не одна.
Сцена не позволяет по-настоящему зрелищных спецэффектов. Там нет места тонкой игре света, тени и мимики. В спектакле основное - яркие жесты и выразительные слова. Актёры должны показывать, проговаривать - а в опере и пропевать - свои эмоции, отношения, даже события, происходящие за пределами сцены. Но для магии это и нужно - так проще всего включить зрителя в круг рабочего пространства.
Поэтому актёр - настоящий волшебник, а зритель в спектакле - настоящий участник магического действа, куда больше, чем в любом другом искусстве.
Может быть, поэтому так богат театральный фольклор рассказами о потустороннем и паранормальном, и так много у актёров собственных ритуалов и примет.