Иной свет, или Размышления над замечательным триквелом
Редко так бывает, чтобы третья часть не просто не уступала по качеству первым двум, но превосходила их практически во всех отношениях. Особенно если речь идёт о книгах.
Одна из таких удач - «Незнайка на Луне» Носова.
Благодаря этой книге автор получил славу чуть ли не провидца. Мне довелось читать очень эмоциональную статью, посвящённую его юбилею. Она заканчивалась словами:
«Спасибо, Николай Николаевич, за пророчество. И хотя мы оказались не в Солнечном городе, как должны были, а на Луне, шлём с неё Вам свою любовь, благодарность и восхищение. Здесь всё именно так, как Вы описали. Большинство уже прошло через Дурацкий остров и мирно блеет. Меньшинство в тоске надеется на спасительный корабль со Знайкой во главе. Он, конечно, не прилетит, но они ждут».
Статью, кстати, рекомендую прочитать. Там много спорного, но есть интересные наблюдения.
Но у нас сейчас будет несколько другая тема. Толкин придумывал для своих книг несуществующие языки. Носов придумал сразу три общественных строя - архаичная «детская» община Цветочного города, идеальный «коммунизм» Солнечного города и лунная цивилизация.
Обычно Луну воспринимают как карикатуру на общество дикого капитализма. Её антураж и в самом деле явно списан с Америки тридцатых годов: общая нуарная атмосфера, гангстеры, неоновые рекламы, вызывающая роскошь богачей и вопиющая нищета городских и сельских низов... Да и сухой закон налицо: никто на Луне - как и в остальных повестях трилогии, впрочем - не употребляет алкоголя.
Американизированы и имена лунатиков (особенно отрицательных), и их манера разговаривать. Если «земные» главы я бы местами затруднился перевести на английский, то вот «лунные», наоборот, словно бы переведены с английского.
Но антураж - не более чем видимость. Под этой маской скрывается социум, куда более необычный, и потому интересный, чем даже утопия Солнечного города.
На Луне нет ни малейшего намёка на правительство. Нет не только президента Луны, но даже губернаторов или градоначальников (лишь один раз упоминаются некие неопределённые «городские власти»). Нет чиновников, отсутствует бюрократия. Ни богачи, ни бедняки не платят налогов, и само это слово ни разу не встречается в книге.
Что интересно, там нет также ни коллекторов, ни банкротств. Коротышка Козлик рассказывает Незнайке, что несколько лет назад крупно задолжал, когда не смог выплатить кредит за машину. Убедившись, что с него нечего взять, а машину он уже разбил, от него попросту отстали.
Единственный «государственный» орган, то и дело мелькающий в кадре - полиция. Но и она, судя по постоянному рефрену «полиция служит богачам», больше напоминает всепланетное охранное агентство, существующее на деньги клиентов. Судебная власть тоже в её ведении: единственный показанный нам судья - полицейский офицер. Ничего удивительного, что в тюрьме Незнайка встречает мелкую шпану, а все по-настоящему успешные преступники легко откупаются от «фараончиков».
Власть находится в руках бредламов - советов крупных промышленников. Они все «тематические»: сахарный, нефтяной, угольный, текстильный... Богатейшие представители всех бредламов объединены в большой бредлам, где на момент событий председательствует миллиардер Спрутс.
Он, однако, вовсе не правитель: у него нет решающего голоса, он не в силах принудить остальных слушаться его, а лунные газеты не стесняются ругать его последними словами - кроме тех, что издаются на его деньги, конечно. Похоже, единственная его привилегия - собирать заседания большого бредлама и озвучивать повестку.
И вот тут укоренившаяся в мозгах картина Луны как «мира дикого капитализма» резко начинает трещать по швам. Участники бредлама не конкурируют между собой. Наоборот, основная задача бредламов - устанавливать минимальную цену на товары и максимальную зарплату работникам. Любой, кто попробует переманивать покупателей, продавая дешевле, или сотрудников, платя им больше, будет немедленно наказан остальными членами бредлама.
Это очень хорошо показано на примере бизнесмена Пончика, который вначале основал удачный стартап, начав торговать солью (до того лунатики её почему-то в пищу не употребляли), и быстро на этом деле поднялся. Затем у него появились конкуренты. Затем богатейшие солепромышленники объединились в соляной бредлам и при помощи демпинга вытеснили с рынка всех мелких игроков, включая, естественно, и Пончика.
При этом, конечно же, никакого мира и любви между богачами нет. Они шпионят друг за другом, плетут интриги, всегда готовы толкнуть падающего - но всё это происходит по каким угодно правилам, кроме свободной и честной рыночной конкуренции. Айн Рэнд бы удавилась, увидев такой «капитализм».
По сути, бредлам - самый настоящий средневековый цех. У него те же задачи и те же методы, только оперирует он в масштабах не одного города, а целой планеты (правда, очень маленькой). А если вспомнить, что, кроме промышленников, властью на Луне обладают также землевладельцы, сдающие угодья в аренду крестьянам, то перед нами и вовсе возникает нечто, весьма похожее на феодальное общество.
Не хватает только, собственно, феодалов, но можно даже выдвинуть гипотезу, куда они делись. На Луне нет не только правительств - там нет также границ, войн и армий. Полиция - единственная организованная вооружённая сила на всей планете. Воинское сословие (а именно воины и становились феодалами в нашей реальности) попросту вымерло за ненадобностью, а может, и не зарождалось. Соответственно, нет ни вассалов, ни сеньоров, ни даже князей с баронами.
В средневековых торговых городах был и свой полный аналог лунной полиции - городская стража, которую содержали и вооружали ремесленники и торговцы. Нарушитель цеховых правил, мастерская которого «внезапно» сгорела дотла, мог даже не трудиться сообщать страже - скорее всего, поджигатели состояли там на жаловании.
Особо выделяется сословие учёных. С одной стороны, они в основном диссиденты и находятся в оппозиции существующему порядку. Один, разговаривая с Незнайкой, с горечью говорит, что наука на Луне в полном загоне, ибо неинтересна богачам. Другой в прямом эфире открыто радуется поражению полиции, пытавшейся остановить пришельцев, за что его в том же прямом эфире берут под арест.
С другой стороны, поражает несоответствие технологий. Для всей Луны в целом технический уровень примерно соответствует тридцатым годам двадцатого века. Там нет компьютеров, а самое быстрое средство связи - телеграф. Междугородная телефонная связь, кажется, вовсе не существует - даже миллиардер Спрутс посылает распоряжения своему управляющему Крабсу телеграммой. Аттракционы приводятся в движение живой тягловой силой, а автоматизация на заводах минимальна.
Зато в распоряжении учёных - гравитонные телескопы, нейтриновизоры и другие приборы, далеко превосходящие даже возможности Солнечного города. С их помощью они способны даже отследить космический корабль, летающий вокруг Луны (прямо сквозь наружную каменную скорлупу), и определить вероятное место его посадки.
Поскольку нам прямо говорят, что богачи в науке не заинтересованы, невольно задаёшься вопросом, откуда взялись деньги на всю эту красоту и почему их не хватило на постройку летательного аппарата, способного достичь поверхности Луны.
Но и тут средневековые аналогии напрашиваются сами собой. Университет ведь тоже был своего рода «городом в городе», со своими законами (университетскими уставами), своим правительством (учёным советом и советом попечителей) и другими, чем для горожан или крестьян, границами дозволенного. Да и конфликты между студентами и городской стражей тоже были постоянным явлением что в Сорбонне, что в Оксфорде.
Лунные законы достаточно абстрактны. Там, пожалуй, понравилось бы «суверенным гражданам» с их естественным правом. Преступлением считается причинение вреда другому гражданину или его имуществу, а также нарушение условий сделки. В остальном каждый волен делать, что ему угодно.
Желающий ограбить банк может совершенно легально приобрести и оружие, и отмычки, и автоген для вскрытия сейфа, и весь прочий необходимый инвентарь в магазине «разнокалиберных товаров». Как справедливо заметил владелец такого магазина господин Жулио, никто ведь не заставляет его из этого пистолета стрелять.
Что ещё интереснее, у господина Жулио продаются и полицейские причиндалы - возможно, полиция закупается с тех же складов, что и он.
За преступление на своей земле лунатик-землевладелец имеет полное право карать самостоятельно, и это тоже считается в порядке вещей. Незнайку, например, за потраву в саду помещик Клопс вначале травил собаками, а затем и вовсе пытался застрелить.
Но есть одна особенность, резко выделяющая лунный социум среди всех прочих, реальных или придуманных. Это высшая мера наказания, практикуемая лунатиками - ссылка на Дурацкий остров.
Чтобы попасть на остров, достаточно оказаться на улице без одежды, или обуви, или головного убора - или вовсе не иметь крыши над головой. Ни суда, ни следствия не требуется, поскольку «состав преступления» самоочевиден. Тот, кто не смог заработать на одежду и жильё - хотя бы койку в дешёвой ночлежке - считается на Луне умственно неполноценным, и его изолируют от нормального общества.
«Беден тот, кому не хватает ума и трудолюбия разбогатеть» - хорошо знакомый тезис социал-дарвинистов. Но вывод из него лунатики делают необычный.
«Дураков» на острове ждёт не прозябание в нищете, не суровая борьба за выживание среди тропических джунглей, а совсем наоборот - сытое, бездумное и беспечальное существование на всём готовом. Правда, постепенно они превращаются в баранов, но и после этого им всё равно живётся весьма неплохо. Их кормят, поят, лечат, просто время от времени ещё и стригут.
На том же острове обитает и обслуживающий персонал, и пастухи со стригалями, и даже владельцы всего предприятия - судя по всему, монопольные производители шерсти для всей Луны, потому что других баранов, кроме бывших коротышек, там вроде бы нет. Надо думать, на тех, кто занят полезным делом, ядовитый воздух Дурацкого острова либо не действует вообще, либо действует гораздо слабее.
Таким образом, перед нами что угодно, только не дикий капитализм. Лунный строй вообще не слишком похож на капитализм, поскольку там нет свободного рынка и весьма ограничена конкуренция. Он причудливо соединяет черты анархии и феодализма.
Это несомненно антиутопия: все его законы заточены на единственную цель - чтобы богатые оставались богатыми, а бедные бедными. Социальные лифты не работают до такой степени, что сама мысль о них бросает местную элиту в дрожь. Но в то же время лунное общество во многих отношениях свободнее реального - и в чём-то даже гуманнее.
Вряд ли Носов задавался целью описать что-то подобное. Социальный подтекст «Незнайки на Луне» настолько очевиден, что его даже неловко называть подтекстом.
Но, как говорят, «а сбылось - это».
Одна из таких удач - «Незнайка на Луне» Носова.
Благодаря этой книге автор получил славу чуть ли не провидца. Мне довелось читать очень эмоциональную статью, посвящённую его юбилею. Она заканчивалась словами:
«Спасибо, Николай Николаевич, за пророчество. И хотя мы оказались не в Солнечном городе, как должны были, а на Луне, шлём с неё Вам свою любовь, благодарность и восхищение. Здесь всё именно так, как Вы описали. Большинство уже прошло через Дурацкий остров и мирно блеет. Меньшинство в тоске надеется на спасительный корабль со Знайкой во главе. Он, конечно, не прилетит, но они ждут».
Статью, кстати, рекомендую прочитать. Там много спорного, но есть интересные наблюдения.
Но у нас сейчас будет несколько другая тема. Толкин придумывал для своих книг несуществующие языки. Носов придумал сразу три общественных строя - архаичная «детская» община Цветочного города, идеальный «коммунизм» Солнечного города и лунная цивилизация.
Обычно Луну воспринимают как карикатуру на общество дикого капитализма. Её антураж и в самом деле явно списан с Америки тридцатых годов: общая нуарная атмосфера, гангстеры, неоновые рекламы, вызывающая роскошь богачей и вопиющая нищета городских и сельских низов... Да и сухой закон налицо: никто на Луне - как и в остальных повестях трилогии, впрочем - не употребляет алкоголя.
Американизированы и имена лунатиков (особенно отрицательных), и их манера разговаривать. Если «земные» главы я бы местами затруднился перевести на английский, то вот «лунные», наоборот, словно бы переведены с английского.
Но антураж - не более чем видимость. Под этой маской скрывается социум, куда более необычный, и потому интересный, чем даже утопия Солнечного города.
На Луне нет ни малейшего намёка на правительство. Нет не только президента Луны, но даже губернаторов или градоначальников (лишь один раз упоминаются некие неопределённые «городские власти»). Нет чиновников, отсутствует бюрократия. Ни богачи, ни бедняки не платят налогов, и само это слово ни разу не встречается в книге.
Что интересно, там нет также ни коллекторов, ни банкротств. Коротышка Козлик рассказывает Незнайке, что несколько лет назад крупно задолжал, когда не смог выплатить кредит за машину. Убедившись, что с него нечего взять, а машину он уже разбил, от него попросту отстали.
Единственный «государственный» орган, то и дело мелькающий в кадре - полиция. Но и она, судя по постоянному рефрену «полиция служит богачам», больше напоминает всепланетное охранное агентство, существующее на деньги клиентов. Судебная власть тоже в её ведении: единственный показанный нам судья - полицейский офицер. Ничего удивительного, что в тюрьме Незнайка встречает мелкую шпану, а все по-настоящему успешные преступники легко откупаются от «фараончиков».
Власть находится в руках бредламов - советов крупных промышленников. Они все «тематические»: сахарный, нефтяной, угольный, текстильный... Богатейшие представители всех бредламов объединены в большой бредлам, где на момент событий председательствует миллиардер Спрутс.
Он, однако, вовсе не правитель: у него нет решающего голоса, он не в силах принудить остальных слушаться его, а лунные газеты не стесняются ругать его последними словами - кроме тех, что издаются на его деньги, конечно. Похоже, единственная его привилегия - собирать заседания большого бредлама и озвучивать повестку.
И вот тут укоренившаяся в мозгах картина Луны как «мира дикого капитализма» резко начинает трещать по швам. Участники бредлама не конкурируют между собой. Наоборот, основная задача бредламов - устанавливать минимальную цену на товары и максимальную зарплату работникам. Любой, кто попробует переманивать покупателей, продавая дешевле, или сотрудников, платя им больше, будет немедленно наказан остальными членами бредлама.
Это очень хорошо показано на примере бизнесмена Пончика, который вначале основал удачный стартап, начав торговать солью (до того лунатики её почему-то в пищу не употребляли), и быстро на этом деле поднялся. Затем у него появились конкуренты. Затем богатейшие солепромышленники объединились в соляной бредлам и при помощи демпинга вытеснили с рынка всех мелких игроков, включая, естественно, и Пончика.
При этом, конечно же, никакого мира и любви между богачами нет. Они шпионят друг за другом, плетут интриги, всегда готовы толкнуть падающего - но всё это происходит по каким угодно правилам, кроме свободной и честной рыночной конкуренции. Айн Рэнд бы удавилась, увидев такой «капитализм».
По сути, бредлам - самый настоящий средневековый цех. У него те же задачи и те же методы, только оперирует он в масштабах не одного города, а целой планеты (правда, очень маленькой). А если вспомнить, что, кроме промышленников, властью на Луне обладают также землевладельцы, сдающие угодья в аренду крестьянам, то перед нами и вовсе возникает нечто, весьма похожее на феодальное общество.
Не хватает только, собственно, феодалов, но можно даже выдвинуть гипотезу, куда они делись. На Луне нет не только правительств - там нет также границ, войн и армий. Полиция - единственная организованная вооружённая сила на всей планете. Воинское сословие (а именно воины и становились феодалами в нашей реальности) попросту вымерло за ненадобностью, а может, и не зарождалось. Соответственно, нет ни вассалов, ни сеньоров, ни даже князей с баронами.
В средневековых торговых городах был и свой полный аналог лунной полиции - городская стража, которую содержали и вооружали ремесленники и торговцы. Нарушитель цеховых правил, мастерская которого «внезапно» сгорела дотла, мог даже не трудиться сообщать страже - скорее всего, поджигатели состояли там на жаловании.
Особо выделяется сословие учёных. С одной стороны, они в основном диссиденты и находятся в оппозиции существующему порядку. Один, разговаривая с Незнайкой, с горечью говорит, что наука на Луне в полном загоне, ибо неинтересна богачам. Другой в прямом эфире открыто радуется поражению полиции, пытавшейся остановить пришельцев, за что его в том же прямом эфире берут под арест.
С другой стороны, поражает несоответствие технологий. Для всей Луны в целом технический уровень примерно соответствует тридцатым годам двадцатого века. Там нет компьютеров, а самое быстрое средство связи - телеграф. Междугородная телефонная связь, кажется, вовсе не существует - даже миллиардер Спрутс посылает распоряжения своему управляющему Крабсу телеграммой. Аттракционы приводятся в движение живой тягловой силой, а автоматизация на заводах минимальна.
Зато в распоряжении учёных - гравитонные телескопы, нейтриновизоры и другие приборы, далеко превосходящие даже возможности Солнечного города. С их помощью они способны даже отследить космический корабль, летающий вокруг Луны (прямо сквозь наружную каменную скорлупу), и определить вероятное место его посадки.
Поскольку нам прямо говорят, что богачи в науке не заинтересованы, невольно задаёшься вопросом, откуда взялись деньги на всю эту красоту и почему их не хватило на постройку летательного аппарата, способного достичь поверхности Луны.
Но и тут средневековые аналогии напрашиваются сами собой. Университет ведь тоже был своего рода «городом в городе», со своими законами (университетскими уставами), своим правительством (учёным советом и советом попечителей) и другими, чем для горожан или крестьян, границами дозволенного. Да и конфликты между студентами и городской стражей тоже были постоянным явлением что в Сорбонне, что в Оксфорде.
Лунные законы достаточно абстрактны. Там, пожалуй, понравилось бы «суверенным гражданам» с их естественным правом. Преступлением считается причинение вреда другому гражданину или его имуществу, а также нарушение условий сделки. В остальном каждый волен делать, что ему угодно.
Желающий ограбить банк может совершенно легально приобрести и оружие, и отмычки, и автоген для вскрытия сейфа, и весь прочий необходимый инвентарь в магазине «разнокалиберных товаров». Как справедливо заметил владелец такого магазина господин Жулио, никто ведь не заставляет его из этого пистолета стрелять.
Что ещё интереснее, у господина Жулио продаются и полицейские причиндалы - возможно, полиция закупается с тех же складов, что и он.
За преступление на своей земле лунатик-землевладелец имеет полное право карать самостоятельно, и это тоже считается в порядке вещей. Незнайку, например, за потраву в саду помещик Клопс вначале травил собаками, а затем и вовсе пытался застрелить.
Но есть одна особенность, резко выделяющая лунный социум среди всех прочих, реальных или придуманных. Это высшая мера наказания, практикуемая лунатиками - ссылка на Дурацкий остров.
Чтобы попасть на остров, достаточно оказаться на улице без одежды, или обуви, или головного убора - или вовсе не иметь крыши над головой. Ни суда, ни следствия не требуется, поскольку «состав преступления» самоочевиден. Тот, кто не смог заработать на одежду и жильё - хотя бы койку в дешёвой ночлежке - считается на Луне умственно неполноценным, и его изолируют от нормального общества.
«Беден тот, кому не хватает ума и трудолюбия разбогатеть» - хорошо знакомый тезис социал-дарвинистов. Но вывод из него лунатики делают необычный.
«Дураков» на острове ждёт не прозябание в нищете, не суровая борьба за выживание среди тропических джунглей, а совсем наоборот - сытое, бездумное и беспечальное существование на всём готовом. Правда, постепенно они превращаются в баранов, но и после этого им всё равно живётся весьма неплохо. Их кормят, поят, лечат, просто время от времени ещё и стригут.
На том же острове обитает и обслуживающий персонал, и пастухи со стригалями, и даже владельцы всего предприятия - судя по всему, монопольные производители шерсти для всей Луны, потому что других баранов, кроме бывших коротышек, там вроде бы нет. Надо думать, на тех, кто занят полезным делом, ядовитый воздух Дурацкого острова либо не действует вообще, либо действует гораздо слабее.
Таким образом, перед нами что угодно, только не дикий капитализм. Лунный строй вообще не слишком похож на капитализм, поскольку там нет свободного рынка и весьма ограничена конкуренция. Он причудливо соединяет черты анархии и феодализма.
Это несомненно антиутопия: все его законы заточены на единственную цель - чтобы богатые оставались богатыми, а бедные бедными. Социальные лифты не работают до такой степени, что сама мысль о них бросает местную элиту в дрожь. Но в то же время лунное общество во многих отношениях свободнее реального - и в чём-то даже гуманнее.
Вряд ли Носов задавался целью описать что-то подобное. Социальный подтекст «Незнайки на Луне» настолько очевиден, что его даже неловко называть подтекстом.
Но, как говорят, «а сбылось - это».