Матрица для домохозяек
Немало интересных фильмов идет в кинопрокате. Рататуй или Крепкий орешек, например. Но на них мы не пошли, а пошли на фильм с многообещающим названием "Ангел", снятый под чутким руководством Франсуа Озона. Опасения насчет его адекватности стали закрадываться с самого начала - с титров, когда м-р Озон разместил свое имя в самом дальнем углу мелким шрифтом - как будто закрался в фильм по-ошибке.
Сюжет фильма весьма динамичен: молодая эксцентричная школьница Анжела Деверелл, забившая голову разными фантазиями, пишет (строчит?) книгу-за-книгой. Книги как одна - махровые женские романы. Знакомится с богатым издателем, бросает школу, становится знаменитой писательницей, ее окружает толпа поклонников, перебирается жить из бакалейной лавки в особняк с фонтанами, влюбляется в хмурого художника-ловеласа, выходит за него замуж, он ей изменяет, уходит на войну, у нее случается выкидыш, он возвращается без ноги и топя горе в вине, в конце концов, вешается. Она узнает, что у него есть сын и вскоре погибает от горя.
Рецензии на фильм я не читал, поэтому наивно воспринимал все происходящее за чистую монету: выходки Анжелы, поведение ее близких. Но когда показали очередь торговок, стоящих у ворот книжного магазина за автографом Анжелы, стали закрадываться сомнения в реалистичности происходящего. Дальше Франсуа начал закладывать ещё более невероятные виражи - фотосессии Анжелы для журналов, постановка спектакля по ее роману, по окончании которого зрители рукоплещут не актерам, а автору. Если на экране поцелуй, то во время дождя, сквозь тучи которого проблескивает солнце и над головами влюбленных сияет радуга.. если оскорбления то с пощечиной и плевком в лицо... если свадебное путешествие, то с верблюдами и пирамидами. Крамольные штампы распускались махровым цветом. На излете первого часа пришло понимание, что жанр фильма вовсе не экранизация романа, а какая-то глумливая пародия на все женские романы с мелодрамами вместе взятыми. Каждое клише, которое только можно было бы придумать обыграно в этом фильме до такой степени приторно, как будто ложку за ложкой ешь кремовый пирог, с медовым суфле под сахарной глазурью, политый клубничным вареньем, сгущенными молоком, а сверху марципановые дольки под белоснежно-сахарной пудрой.
В какой то момент возникает острое ощущение, что Анжела застряла в какой-то Матрице и тут же начинаешь вглядываясь в лица ее знакомых - не появится какой-нибудь Нео или Морфиус, который предложит слопать таблетку, чтобы весь этот кошмар для зрителя, наконец, закончился. Но, увы, ничего такого не происходит и маэстро вплоть до последней минуты терзает зрителя нагромождением клише. Только на последней минуте, уже после смерти Анжелы, ее знакмый издатель, переживший все превратности ее эксцентричного характера, держа под руку ее подругу - Нору, стоя у могильной плиты, многозначительно выдерживая паузы, заключает: "Пойдемте, Нора, вы ведь неплохо знали Анжелу - наверняка сможете описать в мемуарах ее жизнь и рассказать людям, где же была ее настоящая жизнь, а где - вымысел"
Позднее добрые люди подсказали, что фильм специально задумывался как вычурная история об экзальтированной талантливой писательнице, прожившую свою жизнь в мареве собственных фантазий. Никаких пафосных целей - снять утопию или антиутопию маэстро не преследовал. Просто полагаясь на собственную интуицию и понимание психологии прекрасного пола, маэстро хотел показать жизнь глазами одной из его представительниц. Наверное, такая точка зрения тоже имеет право на существование, но предварительный опрос представительниц женщин, побывавших на просмотре, не смог подтвердить успешности маэстро. О мужчинах, думаю, говорить не приходится вовсе. Мужчины смотрят «Крепкий орешек».
Сюжет фильма весьма динамичен: молодая эксцентричная школьница Анжела Деверелл, забившая голову разными фантазиями, пишет (строчит?) книгу-за-книгой. Книги как одна - махровые женские романы. Знакомится с богатым издателем, бросает школу, становится знаменитой писательницей, ее окружает толпа поклонников, перебирается жить из бакалейной лавки в особняк с фонтанами, влюбляется в хмурого художника-ловеласа, выходит за него замуж, он ей изменяет, уходит на войну, у нее случается выкидыш, он возвращается без ноги и топя горе в вине, в конце концов, вешается. Она узнает, что у него есть сын и вскоре погибает от горя.
Рецензии на фильм я не читал, поэтому наивно воспринимал все происходящее за чистую монету: выходки Анжелы, поведение ее близких. Но когда показали очередь торговок, стоящих у ворот книжного магазина за автографом Анжелы, стали закрадываться сомнения в реалистичности происходящего. Дальше Франсуа начал закладывать ещё более невероятные виражи - фотосессии Анжелы для журналов, постановка спектакля по ее роману, по окончании которого зрители рукоплещут не актерам, а автору. Если на экране поцелуй, то во время дождя, сквозь тучи которого проблескивает солнце и над головами влюбленных сияет радуга.. если оскорбления то с пощечиной и плевком в лицо... если свадебное путешествие, то с верблюдами и пирамидами. Крамольные штампы распускались махровым цветом. На излете первого часа пришло понимание, что жанр фильма вовсе не экранизация романа, а какая-то глумливая пародия на все женские романы с мелодрамами вместе взятыми. Каждое клише, которое только можно было бы придумать обыграно в этом фильме до такой степени приторно, как будто ложку за ложкой ешь кремовый пирог, с медовым суфле под сахарной глазурью, политый клубничным вареньем, сгущенными молоком, а сверху марципановые дольки под белоснежно-сахарной пудрой.
В какой то момент возникает острое ощущение, что Анжела застряла в какой-то Матрице и тут же начинаешь вглядываясь в лица ее знакомых - не появится какой-нибудь Нео или Морфиус, который предложит слопать таблетку, чтобы весь этот кошмар для зрителя, наконец, закончился. Но, увы, ничего такого не происходит и маэстро вплоть до последней минуты терзает зрителя нагромождением клише. Только на последней минуте, уже после смерти Анжелы, ее знакмый издатель, переживший все превратности ее эксцентричного характера, держа под руку ее подругу - Нору, стоя у могильной плиты, многозначительно выдерживая паузы, заключает: "Пойдемте, Нора, вы ведь неплохо знали Анжелу - наверняка сможете описать в мемуарах ее жизнь и рассказать людям, где же была ее настоящая жизнь, а где - вымысел"
Позднее добрые люди подсказали, что фильм специально задумывался как вычурная история об экзальтированной талантливой писательнице, прожившую свою жизнь в мареве собственных фантазий. Никаких пафосных целей - снять утопию или антиутопию маэстро не преследовал. Просто полагаясь на собственную интуицию и понимание психологии прекрасного пола, маэстро хотел показать жизнь глазами одной из его представительниц. Наверное, такая точка зрения тоже имеет право на существование, но предварительный опрос представительниц женщин, побывавших на просмотре, не смог подтвердить успешности маэстро. О мужчинах, думаю, говорить не приходится вовсе. Мужчины смотрят «Крепкий орешек».