Литературная суббота
1 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/1145.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/2208.html - 3 и 4 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/4180.html - 5,6 и 7 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/5090.html#cutid1 - 8 и 9 глава.
2 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/8662.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/9830.html#cutid1 - 3,4 и 5 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/11134.html#cutid1 - 6 и 7 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/15644.html - 8, 9 и 10 глава.
3 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/20550.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/22822.html - 3 и 4 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/25590.html - 5 и 6 глава.
7.
В последнее время я полюбила рассветы. Мы приходим на этот берег, расстилаем коврики на мокрой от росы траве и ложимся под раскидистую иву. Уже который раз, и каждый раз я все больше и больше влюбляюсь в рассветы. Влюбляюсь в краски, которыми окрашивается небо, в птичью трель, в этот особенный предрассветный запах и в последних светлячков. Я ложусь на спину, и голова покоится на коленях Августа, который курит сигареты одну за другой, свободной рукой перебирая мои отросшие за последние два с половиной месяца волосы. Последнее время я стала куда более молчаливой и задумчивой, и в целом, внутреннее ощущение какое-то другое. Словно в предвещании каких-то глобальных перемен. Последнее время я и ощущаю себя немного другим человеком. Конечно, я не отказалась от своих саркастичных шуточек, и все так же люблю поспорить с Джуном, но все это приобрело какую-то другую подоплеку. С одной стороны, меня это не слишком напрягает, с другой - тревожит. Тревожит то, что я не могу понять, то ли я меняюсь, то ли становлюсь тем человеком, которым когда-то была. Еще до аварии.
- Ты спишь со мной из жалости? - голос у Ава спокойный, как и всегда. Умиротворенный, как и это место. Он словно констатирует факт, отчего во мне просыпается желание стукнуть его по голове за такие слова. Наверное, мне показалось. Ни черта я не меняюсь. По-крайней мере, на глупости я реагирую как раньше. Вместо того чтобы сразу разобраться в ситуации, начинаю бессмысленный словесный балаган.
- Нет, мне по приколу, - моментально отвечаю я, продолжая скучающе смотреть в небо. Глупостью на глупость.
- Джул…
- А что? Я вообще все делаю по приколу. В аварию попала по приколу, память потеряла по приколу, по этому же самому приколу сплю с тобой.
- Это не смешно, - бурчит Август, уловив в моем тоне нотки злости. Сигарета нетерпеливо тлеет в его тонких пальцах, но он не торопится. Неужели сам не понял, какую чушь он сморозил. Взрослый мужчина…. «Спокойнее, Джул. И взрослые мужчины не застрахованы от ошибок», - мягко прокрадывается в мысли голос моего ангела. Ему нравится этот парень, я это знаю. Беда в том, что он и мне нравится. Сильно нравится, но мне кажется, что этого не достаточно. И я опять пытаюсь установить какие-то границы.
- А это и не шутка. Это сарказм. Чуешь разницу?
- Твой нормальный голос не так просто отличить от саркастичного.
- А подумать? - я не выдерживаю и привстаю, внимательно смотря в его глаза. Они, конечно, омут, но я не собираюсь в них тонуть. В конце концов, почему я должна быть спокойна, если он меня обидел. Ну, почти, обидел. - По-твоему, я, что действительно могла делать все по приколу?
- Не знаю. Я просто не люблю дурацкие шутки, - Ав отворачивается. Отлично, он обиделся. По идее, должна была обидеться я, но он быстренько забрал такую удобную роль. Роль обиженной стороны. Нужно встать и уйти, пусть чуток остынет, поймет, что он вообще ляпнул. Но я не могу от него просто взять уйти. Мне вообще так сложно уходить в последнее время. Я искренне надеюсь, что все образумиться, и что Ав решит продолжить лечение, и врачи ему помогут. Но получается, что слишком много пунктиков должно исполниться, чтобы начало казаться, что у нас полным-полно времени. Я вздыхаю, шутливо дергая его за волосы:
- Меня окружают идиоты.
- Что?
- Ничего. Пей свой чай, - киваю я на открытый термос, ненадежно пристроенный на кочке. Обратить все в шутку не удалось.
- Это компот.
- Значит, пей компот.
- Я и так его пью. А ты все еще не ответила на мой вопрос, - он начинается злиться, и я это понимаю. И понимаю, что в самом начале нужно было ответить на его вопрос, а не дурачится. Но меня неумолимо тянет подколоть его, или уходить от ответа, при этом, прекрасно зная, что я все равно отвечу, рано или поздно. Вот зачем я это делаю? Я, что, пытаюсь испортить наши отношения. Или это нормальная реакция? Или я просто редкостная идиотка, которая даже влюбиться нормально не может, не дает открыться в себе женщине. Нежной, понимающей. Вот с Джорджем я смогла быть … спокойнее тогда, когда, казалось, могла быть и жестче. Даже для Джереми я нашла ласковые слова. Какого черта? Куда делся Джун, когда он так нужен.
- Нет, - наконец-то ответила я, естественно не удержавшись от едкого добавления. - Из жалости я могу дать нищему доллар.
- Тогда почему?
- Почему я из жалости даю нищему доллар?
- Прекрати, - Ав резко поворачивается и берет меня за руку. У него как всегда очень холодные руки, и как всегда этот тоскливый омут глаз. Но почему-то в крови разливается тепло, точно такое, которое я чувствую, когда Джун рядом, когда он пытается меня успокоить и приободрить. Август, мне, правда, очень нравится.
- Ты мне нравишься.
- Но ты меня не любишь?
- Нет. Прости. Ты мне очень нравишься, но не думаю, что это любовь.
- Что ж, это хотя бы честно.
Он не отпускает моей руки, но снова смотрит в сторону. А я только на его продолжающую тлеть сигарету. Наверное, забыл. Мне очень хочется обнять его, но внутренний голос говорит, что это не правильно. Что мне стоило соврать? Ну, приукрасить. Сказать, что я люблю его. Может, он этих слов ждал. А я поманила его как ребенка конфеткой, а потом перед самым носом, злостно расхохотавшись, слопала сама. Я люблю тебя. Всего лишь красивые слова. Но, если ими можно сделать приятно, то почему бы и нет. Почему я слушаю свой чертов внутренний голос, который настаивает, что это неправильно. Что Ав мне слишком нравится, чтобы врать ему.
- Почему? - неожиданно спрашивает мужчина, стряхивая пепел с сигареты, а я зачарованно наблюдаю за пепелинками, оседающими на траве:
- А?
- Почему ты думаешь, что это не любовь?
Я боюсь сделать ему больно, но еще больше не хочу ему врать. Я вспоминаю Джорджа, его жену и ребенка. Это любовь. Я ее видела. Вспоминаю мистера Труфаторри и Джереми. Это тоже любовь. Беата и Фаустино. Я просто читала о них, но смогла почувствовать их любовь.
- Не знаю. Мне тяжело судить об этом. Я могу только сравнивать с любовью, виденной у других. Может это потому, что мы не так давно знакомы и, она еще не выросла.
- А может?
Я не хотела об этом говорить, но почему-то мне, кажется, что он все-таки сможет меня понять. Возможно, объяснит это странное внутреннее ощущение, развеет сомнения. Возможно, дело просто в том, что новая я боится влюбиться. Да, кто знает, может, мне разбили сердце, и я специально решила попасть в аварию. Закрыла глаза и отпустила руль. Я же ни черта не знаю. Только чувствую.
- Я, наверное, кого-то очень сильно любила в той жизни. Понимаешь, я в сердце чувствую, что там целый океан любви. Но она для кого-то, а кого я не знаю. Мозг забыл, а сердце помнит. Только из сердца же ни имени, ни воспоминаний не вытащишь.
- Жаль, что у нас так мало времени….
Господи, ну отчего же я такая дура. Почему я постоянно забываю, что это не какой-то курортный роман. Это санаторий для смертельно больных. Для тех, кому сказали, что, вероятно, завтра они уже не проснутся. Он не хотел меня обидеть. Ему просто так же страшно, как и мне. Но мне-то куда проще признать, что я боюсь привязаться, в отличие от него. Взрослого мужчины. У которого были длительные отношения, серьезная работа. А теперь ему нужно привыкнуть к тому, что каждый день может стать последним воспоминанием. И каждый раз просыпаться, не понимая: то ли это счастье, то ли это пытка - все еще дышать.
- Эй, - я аккуратно щелкаю его по длинному носу. - Не вешать нос. Это наше время, и мы распоряжаемся им как захотим. Захотим - растянем на годы!
- Ты ведь скоро уезжаешь, - он опять пытается казаться спокойным, а я чувствую, как дрогнул его голос. Я не хочу оставлять его, но мне нужно уехать.
- Ав, я же обещала, что я на два дня: туда и обратно. Нужно успокоить родителей, сказать, что все в порядке. Знаешь, мне так хочется обнять их. Представляешь, каково им? Я уж молчу про ту записку: «Мам, пап. Не волнуйтесь. Мне нужно побыть одной. Я не знаю, когда вернусь, но надеюсь, что скоро. Не волнуйтесь». Более дурацкой записки мир еще не видал.
- Скучаешь?
- Да. Меня еще недели две назад что-то мучило, а я только сейчас поняла, что именно. Иногда стоит закрыть глаза, и я начинаю видеть. Что-то очень далекое, наверное, из детства, но мое. И их лица. Я все равно не помню, но чувствую, что они мои родители. Что мне их не хватает.
- Как думаешь, это значит, что память возвращается?
- Надеюсь. Было бы здорово.
- Угу.
Он тушит сигарету и вдруг крепко прижимает меня к себе, обеими руками, и примирительно целует в нос. Я все почему-то пытаюсь играть роль взъерошенного злого ребенка, но эта роль, любимой женщины, мне нравится куда больше. Потому что, можно положить голову ему на плечо, и тихонько млеть от того, как он поглаживает мне живот, или целует в нос. Или рассеянно перебирает мои волосы. Можно вдыхать запах на самом деле отвратительного табака, смешанного с запахом лекарств и ягодного компота, и радоваться, потому что это его запах.
- Ты чего загрустил?
- Я эгоист.
- Я тоже.
- Ты не понимаешь. Я думаю только о том, что когда к тебе вернется память, ты уйдешь, - его руки обнимают крепче. Я так обнимала в больнице подушку, когда мне по ночам не спалось, и становилось страшно, оттого что я пытаюсь хоть что-то выудить из сундука с воспоминаниями, а там пустота.
- К кому это?
- К тому, кого любишь.
- Прости, - я глажу его по колючей щеке. А чего я хотела. Его страх вполне объясним. Я только что призналась ему, что еще не люблю его, но в моем сердце живет любовь для кого-то другого. Да, это круто, что он смог признаться в этом страхе, вот только я не уверена, что знаю, как его развеять. - Я не знаю. Честно говоря, я сомневаюсь. Посуди сам, если бы мы любили друг друга взаимно, он бы нашел меня! Но влюбленных глаз возле койки в больнице не наблюдалось. Наверное, я просто бегала за ним хвостом, или он давно мечтал бросить меня, а тут такой случай подвернулся. К тому же, пока эта память вернется, я растрачу этот океан. Я уже отдаю по стакану тебе. Сколько получается, и как получается. Хотя, конечно, понимаю, что я та еще заноза. Но как тебе моя любовь? Вкусная?
- По-моему немного соли не помешало бы, - усмехаясь, отвечает Август.
- Идиот, - умиляюсь я, касаясь губами небритой щеки. - Какой же ты идиот. Ну, какая-такая соль тебе нужна?
http://ana-ro.livejournal.com/1145.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/2208.html - 3 и 4 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/4180.html - 5,6 и 7 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/5090.html#cutid1 - 8 и 9 глава.
2 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/8662.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/9830.html#cutid1 - 3,4 и 5 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/11134.html#cutid1 - 6 и 7 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/15644.html - 8, 9 и 10 глава.
3 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/20550.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/22822.html - 3 и 4 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/25590.html - 5 и 6 глава.
7.
Click to viewВ последнее время я полюбила рассветы. Мы приходим на этот берег, расстилаем коврики на мокрой от росы траве и ложимся под раскидистую иву. Уже который раз, и каждый раз я все больше и больше влюбляюсь в рассветы. Влюбляюсь в краски, которыми окрашивается небо, в птичью трель, в этот особенный предрассветный запах и в последних светлячков. Я ложусь на спину, и голова покоится на коленях Августа, который курит сигареты одну за другой, свободной рукой перебирая мои отросшие за последние два с половиной месяца волосы. Последнее время я стала куда более молчаливой и задумчивой, и в целом, внутреннее ощущение какое-то другое. Словно в предвещании каких-то глобальных перемен. Последнее время я и ощущаю себя немного другим человеком. Конечно, я не отказалась от своих саркастичных шуточек, и все так же люблю поспорить с Джуном, но все это приобрело какую-то другую подоплеку. С одной стороны, меня это не слишком напрягает, с другой - тревожит. Тревожит то, что я не могу понять, то ли я меняюсь, то ли становлюсь тем человеком, которым когда-то была. Еще до аварии.
- Ты спишь со мной из жалости? - голос у Ава спокойный, как и всегда. Умиротворенный, как и это место. Он словно констатирует факт, отчего во мне просыпается желание стукнуть его по голове за такие слова. Наверное, мне показалось. Ни черта я не меняюсь. По-крайней мере, на глупости я реагирую как раньше. Вместо того чтобы сразу разобраться в ситуации, начинаю бессмысленный словесный балаган.
- Нет, мне по приколу, - моментально отвечаю я, продолжая скучающе смотреть в небо. Глупостью на глупость.
- Джул…
- А что? Я вообще все делаю по приколу. В аварию попала по приколу, память потеряла по приколу, по этому же самому приколу сплю с тобой.
- Это не смешно, - бурчит Август, уловив в моем тоне нотки злости. Сигарета нетерпеливо тлеет в его тонких пальцах, но он не торопится. Неужели сам не понял, какую чушь он сморозил. Взрослый мужчина…. «Спокойнее, Джул. И взрослые мужчины не застрахованы от ошибок», - мягко прокрадывается в мысли голос моего ангела. Ему нравится этот парень, я это знаю. Беда в том, что он и мне нравится. Сильно нравится, но мне кажется, что этого не достаточно. И я опять пытаюсь установить какие-то границы.
- А это и не шутка. Это сарказм. Чуешь разницу?
- Твой нормальный голос не так просто отличить от саркастичного.
- А подумать? - я не выдерживаю и привстаю, внимательно смотря в его глаза. Они, конечно, омут, но я не собираюсь в них тонуть. В конце концов, почему я должна быть спокойна, если он меня обидел. Ну, почти, обидел. - По-твоему, я, что действительно могла делать все по приколу?
- Не знаю. Я просто не люблю дурацкие шутки, - Ав отворачивается. Отлично, он обиделся. По идее, должна была обидеться я, но он быстренько забрал такую удобную роль. Роль обиженной стороны. Нужно встать и уйти, пусть чуток остынет, поймет, что он вообще ляпнул. Но я не могу от него просто взять уйти. Мне вообще так сложно уходить в последнее время. Я искренне надеюсь, что все образумиться, и что Ав решит продолжить лечение, и врачи ему помогут. Но получается, что слишком много пунктиков должно исполниться, чтобы начало казаться, что у нас полным-полно времени. Я вздыхаю, шутливо дергая его за волосы:
- Меня окружают идиоты.
- Что?
- Ничего. Пей свой чай, - киваю я на открытый термос, ненадежно пристроенный на кочке. Обратить все в шутку не удалось.
- Это компот.
- Значит, пей компот.
- Я и так его пью. А ты все еще не ответила на мой вопрос, - он начинается злиться, и я это понимаю. И понимаю, что в самом начале нужно было ответить на его вопрос, а не дурачится. Но меня неумолимо тянет подколоть его, или уходить от ответа, при этом, прекрасно зная, что я все равно отвечу, рано или поздно. Вот зачем я это делаю? Я, что, пытаюсь испортить наши отношения. Или это нормальная реакция? Или я просто редкостная идиотка, которая даже влюбиться нормально не может, не дает открыться в себе женщине. Нежной, понимающей. Вот с Джорджем я смогла быть … спокойнее тогда, когда, казалось, могла быть и жестче. Даже для Джереми я нашла ласковые слова. Какого черта? Куда делся Джун, когда он так нужен.
- Нет, - наконец-то ответила я, естественно не удержавшись от едкого добавления. - Из жалости я могу дать нищему доллар.
- Тогда почему?
- Почему я из жалости даю нищему доллар?
- Прекрати, - Ав резко поворачивается и берет меня за руку. У него как всегда очень холодные руки, и как всегда этот тоскливый омут глаз. Но почему-то в крови разливается тепло, точно такое, которое я чувствую, когда Джун рядом, когда он пытается меня успокоить и приободрить. Август, мне, правда, очень нравится.
- Ты мне нравишься.
- Но ты меня не любишь?
- Нет. Прости. Ты мне очень нравишься, но не думаю, что это любовь.
- Что ж, это хотя бы честно.
Он не отпускает моей руки, но снова смотрит в сторону. А я только на его продолжающую тлеть сигарету. Наверное, забыл. Мне очень хочется обнять его, но внутренний голос говорит, что это не правильно. Что мне стоило соврать? Ну, приукрасить. Сказать, что я люблю его. Может, он этих слов ждал. А я поманила его как ребенка конфеткой, а потом перед самым носом, злостно расхохотавшись, слопала сама. Я люблю тебя. Всего лишь красивые слова. Но, если ими можно сделать приятно, то почему бы и нет. Почему я слушаю свой чертов внутренний голос, который настаивает, что это неправильно. Что Ав мне слишком нравится, чтобы врать ему.
- Почему? - неожиданно спрашивает мужчина, стряхивая пепел с сигареты, а я зачарованно наблюдаю за пепелинками, оседающими на траве:
- А?
- Почему ты думаешь, что это не любовь?
Я боюсь сделать ему больно, но еще больше не хочу ему врать. Я вспоминаю Джорджа, его жену и ребенка. Это любовь. Я ее видела. Вспоминаю мистера Труфаторри и Джереми. Это тоже любовь. Беата и Фаустино. Я просто читала о них, но смогла почувствовать их любовь.
- Не знаю. Мне тяжело судить об этом. Я могу только сравнивать с любовью, виденной у других. Может это потому, что мы не так давно знакомы и, она еще не выросла.
- А может?
Я не хотела об этом говорить, но почему-то мне, кажется, что он все-таки сможет меня понять. Возможно, объяснит это странное внутреннее ощущение, развеет сомнения. Возможно, дело просто в том, что новая я боится влюбиться. Да, кто знает, может, мне разбили сердце, и я специально решила попасть в аварию. Закрыла глаза и отпустила руль. Я же ни черта не знаю. Только чувствую.
- Я, наверное, кого-то очень сильно любила в той жизни. Понимаешь, я в сердце чувствую, что там целый океан любви. Но она для кого-то, а кого я не знаю. Мозг забыл, а сердце помнит. Только из сердца же ни имени, ни воспоминаний не вытащишь.
- Жаль, что у нас так мало времени….
Господи, ну отчего же я такая дура. Почему я постоянно забываю, что это не какой-то курортный роман. Это санаторий для смертельно больных. Для тех, кому сказали, что, вероятно, завтра они уже не проснутся. Он не хотел меня обидеть. Ему просто так же страшно, как и мне. Но мне-то куда проще признать, что я боюсь привязаться, в отличие от него. Взрослого мужчины. У которого были длительные отношения, серьезная работа. А теперь ему нужно привыкнуть к тому, что каждый день может стать последним воспоминанием. И каждый раз просыпаться, не понимая: то ли это счастье, то ли это пытка - все еще дышать.
- Эй, - я аккуратно щелкаю его по длинному носу. - Не вешать нос. Это наше время, и мы распоряжаемся им как захотим. Захотим - растянем на годы!
- Ты ведь скоро уезжаешь, - он опять пытается казаться спокойным, а я чувствую, как дрогнул его голос. Я не хочу оставлять его, но мне нужно уехать.
- Ав, я же обещала, что я на два дня: туда и обратно. Нужно успокоить родителей, сказать, что все в порядке. Знаешь, мне так хочется обнять их. Представляешь, каково им? Я уж молчу про ту записку: «Мам, пап. Не волнуйтесь. Мне нужно побыть одной. Я не знаю, когда вернусь, но надеюсь, что скоро. Не волнуйтесь». Более дурацкой записки мир еще не видал.
- Скучаешь?
- Да. Меня еще недели две назад что-то мучило, а я только сейчас поняла, что именно. Иногда стоит закрыть глаза, и я начинаю видеть. Что-то очень далекое, наверное, из детства, но мое. И их лица. Я все равно не помню, но чувствую, что они мои родители. Что мне их не хватает.
- Как думаешь, это значит, что память возвращается?
- Надеюсь. Было бы здорово.
- Угу.
Он тушит сигарету и вдруг крепко прижимает меня к себе, обеими руками, и примирительно целует в нос. Я все почему-то пытаюсь играть роль взъерошенного злого ребенка, но эта роль, любимой женщины, мне нравится куда больше. Потому что, можно положить голову ему на плечо, и тихонько млеть от того, как он поглаживает мне живот, или целует в нос. Или рассеянно перебирает мои волосы. Можно вдыхать запах на самом деле отвратительного табака, смешанного с запахом лекарств и ягодного компота, и радоваться, потому что это его запах.
- Ты чего загрустил?
- Я эгоист.
- Я тоже.
- Ты не понимаешь. Я думаю только о том, что когда к тебе вернется память, ты уйдешь, - его руки обнимают крепче. Я так обнимала в больнице подушку, когда мне по ночам не спалось, и становилось страшно, оттого что я пытаюсь хоть что-то выудить из сундука с воспоминаниями, а там пустота.
- К кому это?
- К тому, кого любишь.
- Прости, - я глажу его по колючей щеке. А чего я хотела. Его страх вполне объясним. Я только что призналась ему, что еще не люблю его, но в моем сердце живет любовь для кого-то другого. Да, это круто, что он смог признаться в этом страхе, вот только я не уверена, что знаю, как его развеять. - Я не знаю. Честно говоря, я сомневаюсь. Посуди сам, если бы мы любили друг друга взаимно, он бы нашел меня! Но влюбленных глаз возле койки в больнице не наблюдалось. Наверное, я просто бегала за ним хвостом, или он давно мечтал бросить меня, а тут такой случай подвернулся. К тому же, пока эта память вернется, я растрачу этот океан. Я уже отдаю по стакану тебе. Сколько получается, и как получается. Хотя, конечно, понимаю, что я та еще заноза. Но как тебе моя любовь? Вкусная?
- По-моему немного соли не помешало бы, - усмехаясь, отвечает Август.
- Идиот, - умиляюсь я, касаясь губами небритой щеки. - Какой же ты идиот. Ну, какая-такая соль тебе нужна?