Номер с историей
Провести ночь в спальне короля? Вам в парижский отель Ritz. Из обширной коллекции легенд об именитых постояльцах, которые словно вчера покинули свои номера, выбраны три: о главной женщине в моде, о литературном гении, который изобрел самый популярный коктейль, и о короле, который отрекся от престола, чтобы переехать со своей возлюбленной в Ritz.
Coco Chanel Suite
Duke and Duchess of Windsor Suite
Ernest Hemingway Suite
Герцог и герцогиня Виндзорские, номера 132, 133, 134. За год до своего вынужденного переезда во Францию герцог и герцогиня Виндзорские давали в ресторане парижского Ritz ужин на сто двадцать человек и коктейль на восемьсот. В 1937 году
отель Ritz начал расширяться и открывать номера в соседнем доме 17 на Вандомской площади. Одними из первых жителей новых апартаментов стала опальная чета: отрекшийся от трона ради любви Эдуард и его морганатическая жена Уоллис Симпсон. Несмотря на то что позже большую часть времени супруги проводили в своем доме в Булонском лесу, а в Ritz бывали лишь наездами, они лично занимались оформлением своего сьюта. В нем до сих пор сохранились старинная мебель в стиле Людовика XVI, серебряный под¬свечник в виде купидона и фиалково-голубая обивка стен главной спальни - позже этот цвет получил название «уоллис». Рассказывают, что, приезжая в отель, Уоллис и Эдуард всегда заказывали в номер роскошный обед из рыбы, моллюсков и икры. Сейчас этот сьют - самый популярный у влюбленных пар. Его абрикосово-фисташковый салон с окнами на Вандомскую площадь украшают акварельные портреты герцога и герцогини.
Герцог и герцогиня Виндзорские
Габриэль Шанель, номера 301, 302, 303. Однажды знакомый Коко Шанель заметил: «Потребовалось шесть лет, чтобы уговорить ее сходить из мастерской через дорогу на ланч в Ritz. И три часа, чтобы увести ее из отеля, так ей там понравилось». В 1934 году Шанель переехала со своей мебелью в сьют из трех номеров с окнами на Вандомскую площадь. Друзья шутили, что в новом «доме» ее привлекает главным образом то, что она там еще никогда не жила. Но великая Мадемуазель провела в Ritz почти сорок лет до своей смерти в 1971 году, демонстрируя небывалое постоянство, даже когда ее силой пытались заставить покинуть отель. В конце 30-х бастующие рабочие ее мастерской пришли со своими ультиматумами к ней в отель, но госпожа Шанель заявила, что выходит из «своего дома» только полностью готовой. Спустя час она предстала перед забастовщиками в темно-синем жакете, с ниткой крупного жемчуга на шее ... Во время Второй мировой войны фашисты заняли Ritz и выставили из комнаты Мадемуазель всю обстановку. Вернувшись, Коко распорядилась перенести мебель и книги в маленькую комнату со стороны улицы Камбон, сказав: «Я никогда не стану беженкой, просто буду гораздо меньше тратить на жилье» .. Сохранились рассказы о том, как Мадемуазель, снова переехав в свои апартаменты после войны, принимала у себя Кокто, Пикассо, Стравинского, Дали ... Рисунки одного из ее тогдашних друзей Кристиана Берара помогли в конце 90-х восстановить сьют Шанель. Работой руководил знаток биографии Коко, искусствовед Патрик Уркад - консультант Карла Лагерфельда, помогавший создавать его первые коллекции для Дома Chanel. В самом популярном номере Ritz соседствуют подлинные лаковые ширмы (Шанель повсюду возила их с собой), антикварные стулья в стиле Людовика XV, напоминавшие творения ее друга, декоратора Жана-Мишеля Франка, и современные диваны, обитые простроченной замшей цвета слоновой кости по мотивам знаменитых сумок. Большинство предметов подобрано в барочном стиле: посеребренные венецианские светильники, лакированная консоль, люстра из горного хрусталя и гордость отеля, настенные часы XVIII века, изображающие пробуждение Венеры и Купидона, - вторые такие хранятся в музее Metropolitan в Нью-Йорке. Патрик Уркад не ставил перед собой цель в точности повторить то, что изображено на фотографиях из архива отеля, но Мадемуазель наверняка не отказалась бы вернуться в свой номер ... В ее честь одну из трех комнат - салон - всегда украшают букетами ее любимых белых лилий и спелыми колосьями пшеницы.
Early undated photo of French fashion designer Coco Chanel.
Horst P. Horst
Coco Chanel Suite Ritz Paris
Эрнест Хемингуэй, номера 353 и 354. Продвигаясь к Парижу в августе 1944-го с одним из американских отрядов в составе войск генерала Леклерка, военный репортер Эрнест Хемингуэй проявлял особое рвение на полях сражений. Он говорил всем, что идет освобождать Ritz, и, войдя в столицу Франции, вооруженный автоматом, сразу же на¬ правился на улицу Камбон. На входе в отель его остановил знакомый портье со словами: «Конечно, господин Хемингуэй, но будьте столь любезны, оставьте ваше оружие на входе». Он был прекрасно знаком со страстным характером писателя еще с тех пор, когда Хемингуэй ходил в бар отеля Ritz по приглашению Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. В то время будущему кумиру поколения приходилось сидеть на «финансовой диете» неделю, чтобы позволить себе хотя бы один напиток за свой счет. Хемингуэй переехал в Ritz после того, как публикация романа «И восходит солнце» навсегда избавила его от денежных проблем. Его сьют отделан в бордовых, красных и коньячных тонах, в салоне - мебель времен Директории и старинные гобелены, в спальне - кровать, гигантские подушки на которой писатель сравнивал с цеппелинами. Окна выходят на сады Камбон, а двумя этажами ниже находится легендарный бар Herningway, с которым связано большинство историй о похождениях Хэма. Например, о том, как он выиграл соревнование среди любителей сухого Martini, выпив за шесть часов 51 порцию (25 стаканов). Когда его четвертая жена Мэри Уэлш стала волноваться по поводу такой неумеренности, Эрнест попросил бармена Бертена так смешать алкоголь с томатным соком, чтобы «эта кровавая Мэри» не почувствовала запах. Наследник основателей отеля, Чарльз Ритц стал одним из ближайших приятелей Хемингуэя, они оба были заядлыми рыболовами. Незадолго до смерти друга, разбирая старинные вещи в подвале, Чарльз обнаружил заметки о похождениях Хэмингуэя в Париже в 20-е годы. Именно они послужили основой для сборника воспоминаний «Праздник, который всегда с тобой». Сейчас именем писателя названы не только бар и сьют, но и литературная премия Ritz Paris Herningway: награда в 50 000 долларов, которая с 1985 года достается автору лучшего романа, написанного на английском языке. Говорят, однажды Эрнест Хемингуэй заметил: «Когда я пытаюсь представить себе загробную жизнь, действие непременно происходит в парижском Ritz». Возможно, так и получилось ...
Ernest Hemingway, Milan 1918.
Ernest Hemingway outside of his residence at 13 rue Notre-Dame-des-Champs, Paris, ca. 1924.
Ernest Hemingway, Paris, March 1928. Photograph by Helen Pierce Breaker
Ernest Hemingway at his Cuban home the Finca Vigia in 1947
Source: L'Officiel
Жизнеописание тринадцатого Цезаря
Текст: Сергей Преображенский
Этот гений отельного менеджмента, давший образчик блестящей карьеры, романтического выдвижения из низов в европейский высший свет, совершенно неизвестен русской читательской аудитории. Хотя его знаменитый афоризм "Клиент всегда прав" знает каждый.
Не оправдывая имени…
Кажется, он был избран судьбой, чтобы выразить дух Европы накануне первой из двух великих катастроф, потрясших континент в течение двадцатого столетия. Недаром в английском языке навсегда осталось прилагательное ritzy (роскошный). Недаром у Ф.С.Фицджеральда в названии одного из лучших рассказов фигурирует "отель "Риц". Подозреваю также, что в появлении на свет томас-манновсковского "авантюриста Феликса Круля" не последнюю роль сыграла головокружительная карьера Цезаря Ритца, тринадцатого ребенка в семье потомственных обитателей деревушки Нидервальд, насчитывавшей в год рождения Цезаря (1850) 123 жителя. Клан Ритцов дал Нидервальду резчиков по дереву (алтарь местной церкви - живое свидетельство их искусства), мастеров художественной ковки. Но родители будущего короля отельеров посчитали, что Ритцы уже и так достаточно обогатили родную деревню людскими ресурсами и отправили мальчика в Сьон - тогдашнюю столицу кантона Вале. Этот кантон замечателен тем, что в сжатых горными хребтами долинах, в одной из которых бурлит Рона - ниже по течению великая французская река, - живут и немецкоязычные, и франкоязычные и даже италоязычные швейцарцы.
В детстве Цезарь говорил по-немецки. В Сьоне он стал франкофоном. И, похоже, это оказалось его единственным достижением. Из школы молодого Ритца, видимо, выставили за полное отсутствие прилежания. Отец пристроил юного оболтуса в гостиницу своего хорошего приятеля уже в немецкоязычном Бриге. Но и там парень не прижился, не выказав тех пресловутых упорства и добросовестности, которые, как пишут в биографиях миллионеров, присущи всякому великому бизнесмену с рожденья. В Бригском теологическом колледже шестнадцатилетний недоучка подрабатывал сперва слугой, а потом и сторожем, а в семнадцать лет, получив очередную денежную подачку от отца, отправился… на Всемирную выставку в Париже.
Эта поездка стала поворотным пунктом в жизни будущего друга принца Уэльского.
Парижский взлет
Видимо, тогдашняя "столица мира" так потрясла юного швейцарца, что он решил осесть в ней любой ценой. Иначе откуда тот пыл, с которым Цезарь взялся за прежде столь презираемую работу. В скромной гостинице Hotel de la Fidelite семнадцатилетний Ритц исполнял обязанности "прислуги за все" - протирал полы, чистил башмаки, подносил багаж. Как "слуга двух господ", Цезарь поразил работодателей и клиентов блестящей памятью, расторопностью и неизменной готовностью услужить, выражаемой каждым движением. Было это его неожиданно проявившимся существом или лицемерным и расчетливым спектаклем - этого мы никогда не узнаем. Однако симптоматично, что Цезарь быстро избрал себе карьерную сферу - стал помощником официанта. Затем официантом, затем переместился в ресторанчик побогаче, еще богаче, и наконец вошел под свод знаменитого Voisin - места, где отдавала дань тонкой кухне состоятельная часть парижской богемы. Общение со старушкой Жорж Санд мало чем могло способствовать продвижению Цезаря в свет, но вот Марсель Пруст, Теофиль Готье, Эдмон де Гонкур были куда какими полезными знакомцами для бойкого юного официанта. А еще важнее то, что девятнадцатилетнего красавца отличил знаменитый Огюст Эскофье, маг поваренного искусства, автор нескольких книг и сотен рецептов, которому парижские гурманы прощали даже зад непомерных размеров за его божественные суфле. Нежная дружба с Огюстом продолжалась много лет и стала залогом коммерческого успеха многочисленных совместных предприятий Ритца и Эскофье.
Став метрдотелем в Splendide, Ритц познакомился с американскими скоробогачами, как он, выходцами из низов, как он, не имеющими образования, как он, готовыми на все лишь бы стать полноправным обитателем мирка европейской аристократии.
В высший свет
В 1873 году Цезарь присутствует на Всемирной выставке в Вене, уже будучи жителем столицы Австро-Венгрии. Здесь он работает во французском ресторане "Три брата-провансальца". Бегство из Парижа, где ничто не свято, особенно после поражения в войне с пруссаками, в пафосную германофильскую Вену благотворно сказалось на состоянии духа Ритца. В Вене он влюбился в юную австрийку, здесь же его впервые посетили мысли о выгодах сезонного гостиничного бизнеса, который начинал развиваться в теплых районах Италии и Франции.
По приглашению соотечественника, г-на Вебера, Ритц устраивается директором ресторана в швейцарский отель Rigi-Kulm, оседлавший знаменитую гору Риги, куда толпами стекаются туристы из Англии, Франции и Германии. Здесь он однажды проявляет такую изобретательность и расторопность, что слава о его отельерском подвиге разносится чуть не по всей Европе. Однажды в сентябре, как это часто бывает в горах, солнце закрыли тучи и температура резко упала до минус восьми по Цельсию. И надо же беде случится - в гостинице отказал отопительный котел. А по договору с "конторой Кука" отель должен был в этот день принять сорок американцев, каковые, именно когда администрация тщилась восстановить обогрев здания, пробивались сквозь снег к спасительному "Риги-Кульму", полагая, что там их ждет горячий ланч. Вебер был в отчаянии, а Ритц велел вынуть пальмы, украшавшие внутренние помещения, из массивных медных горшков и развести в посудинах огонь, а сорок кирпичей раскалить, укутать каждый в шерстяное одеяло и подавать гостю в качестве грелки для ног. В меню были внесены радикальные изменения сообразно с переменой обстоятельств. Восхищенные сообразительностью Ритца туристы разнесли историю его подвига по всем отелям Швейцарии, Франции и Италии. Так Цезарь стал знаменитостью.
Его пригласил на должность управляющего в отель National полковник Альфонс Пфюфер фон Альтисхофен - архитектор, владелец гостиницы, аристократ. И Ритц превратил неудачник National, до того терявший клиентов из месяца в месяц, в модный отель, где собирались сливки Европы. Образованность и аристократизм Пфюфера открыли Ритцу дорогу в то общество, о котором он так мечтал.
Присмотревшись к отелям на побережье - в Каннах, Ницце, Ментоне, - Цезарь отважился на первый самостоятельный коммерческий проект - арендовал гостиницу с романтическим названием "Черная скала" недалеко от Ла-Трувиля. Скала оказалась символом кораблекрушения - Ритц не сумел стать удачливым коммерсантом. Разочарованный, Цезарь возвращается в Люцерн.
Однако теперь он пошел по пути совмещения должностей, и место управляющего в Grand-Hotel в Монте-Карло дало его неуемному честолюбию новый положительный импульс - Ритц превратился в конфидента коронованных особ. В первую голову - принца Уэльского, будущего Эдуарда VII, короля Великобритании. Принцу было что оберегать от внимания широкой общественности. Эдуард, да и другие, тот самый цвет европейского общества, убедились, что Ритц надежно хранит секреты и без удивления выполняет самые прихотливые пожелания клиента. Сам Цезарь так описывал идеального отельера: "Видеть все и закрывать глаза на все, слышать все и забывать услышанное, знать больше других и помалкивать об этом".
Владелец
В 1888 году Ритц стал обладателем собственного отеля с рестораном. Он откупил баден-баденский de la Conversation, обскакав пятьдесят (!) других претендентов на приобретение удачного предприятия. Здесь уже не обошлось без словечка, замолвленного не одной влиятельной персоной, не говоря уже о так необходимой финансовой поддержке, оказанной Ритцу Отто Каном, бизнесменом, пользовавшимся у местных деловых людей очень солидной репутацией. В Баден-Бадене Ритц развернулся. Его опыт обслуживания аристократии, знание, как не спугнуть этих осторожных детей славы, стремящихся быть то на виду, то в тени, дали блестящие результаты - в клиенты Ритца угодили германский император, князья и княжны бесчисленных курфюрств, генералитет двух немецкоязычных империй. Вскоре Ритц прикупил еще один отель.
И наконец успешно атаковал Канны, приобретя там Hotel de Province. Но Ритц нажил себе ненавистников. Один из его искренних друзей советовал Цезарю отныне никогда не выходить на ночные прогулки в одиночку.
Ritzy
Лев готовился к прыжку. Намеченным местом прыжка был, понятно, Лондон. Перед Первой мировой Европа переживала первый туристический бум. А источником этого бума стали богатые англичане - путешественники и спортсмены, привившие тягу к перемене мест американским сталеварам и мыловарам, не знающим как растратить лишние денежки, европейскому бомонду, вынужденному рабски следовать за установившейся модой и порой без всякого желания, кряхтя, но собирать саквояжи из дорогой пахнущей кожи. Туризм стал признаком аристократизма. Это Цезарь Ритц понял хорошо. И задумал гостиницу - образ аристократической Европы, воплощенный эксклюзив. И решил начать именно с Лондона, потому что, покорив англичан, о пленении других народов он мог уже не беспокоиться. Savoy стал для Ритца такой же успешной баталией, как для Веллингтона Ватерлоо. В эту гостиницу Цезарь вложил все свое умение проектировать интерьер, организовывать ресторанное питание. Он учел, что пабы закрываются рано, что хорошее вино в Лондоне дорого, что здесь главные конкуренты гостиниц - клубы и рестораны, которые посещаются преимущественно или исключительно мужчинами, что англичане по-своему понимают воскресный обед. И добился бешеного успеха. Выступив как первый разрушитель многих английских традиций и став одним из первых борцов за космополитизацию английского быта в рамках лучшего международного отеля Лондона.
С этого момента имя Ритца стало брэндом. Цезарь открывает Grand-Hotel в Риме - сокрушительный успех. Теперь в его знакомцы попал сам Папа Римский, не говоря уже о короле Умберто. Мало того, итальянские власти сочли, что деятельность Ритца настолько на пользу возрождающейся Италии, что сделали его кавалером королевского ордена. Таким образом формально подтвердив то, что и так уже признала аристократическая Европа: бывший мальчик на побегушках на равных вошел в круг избранных особ.
К роковому 1902 году Цезарь Ритц владел гостиничной империей, включавшей больше двух десятков гостиниц высшего класса в Лондоне, Франкфурте, Риме, Париже, Сальсомаджоре, Висбадене, Монте-Карло, Люцерне, планирующей расшириться за счет Каира, Мадрида. В 1898 в Париже открылся отель, названный коротко и ясно - Ritz. Он, по признанию современников, стал образцом бытовой роскоши, демонстрирующим то, что было по тем временам вершиной "хорошего вкуса". Покупая земельный участок, Ритц не размышлял и не советовался с компаньонами. Он использовал деньги, полученные от некоего амбициозного коротышки Марнье в благодарность за помощь по продвижению брэнда Le Grand Marnier. Совет директоров компании Ритца был вначале возмущен, но, выяснив, что покупка совершена без урона для фондов, в очередной раз пропел Ритцу многолетие.
Помрачение
Директора были неискренни. В добром здравии и твердой памяти Цезарь Ритц прожил всего до 1902 года. В тот год лондонский Carlton боролся с другими отелями за честь принять нового короля Англии Эдуарда VII. Ритц ждал победных реляций, но вместо них пришло известие о внезапной болезни Эдуарда и отмене приема. Цезарь упал в глубокий обморок. И уже никогда больше не оправился от болезни. В 1906 году Цезарь Ритц стал обитателем психиатрической клиники в Лозанне, затем его перевели в аналогичное заведение в местечке Кюсснахт, где он и скончался 23 октября 1918. Сумерки этого бога гостиничного бизнеса продолжались без малого 12 лет. Такую расплату уготовала Ритцу судьба за яркость и блеск первых тридцати лет карьеры. Великий отельер похоронен в родной деревушке Нидервальд, как он и завещал. Где до сих пор прямо из алтаря сквозь открытую церковную дверь смотрит на его могилу деревянная Богоматерь с младенцем, вырезанная кем-то из клана Ритцев. И часто к подножью деревянного креста, под которым теперь Цезарь покоится вместе с сыном, кладет скромный букетик луговых цветов старушка в простеньком платьице - троюродная внучка того самого Ритца.