О моем опыте жизни в общежитии: уходи из комнаты, не совершай ошибку
Периодически ко мне в аск приходят люди и спрашивают: ну, как оно там - в общаге? Я выживу? Поэтому я решила создать отдельный подробный текст про то, как оно там. Тем более, что из университета, которому принадлежит общежитие, я отчислилась, и могу больше не беспокоиться за свою шкурку.
Речь пойдет про Дом студентов Санкт-петербургского гуманитарного университета профсоюзов. ДС не похож на то, что обычно подразумевают под словом «общежитие». Но я расскажу именно про свой опыт.
О комнате
[Размеры, мебель, белье на полотенцесушителе] Блок 430, комната А, класс «комфорт». Именно так фигурировало место моего проживания в документах. На деле 430а представляла собой зрелище довольно грустное: в комнату, предназначавшуюся для двоих, зачем-то впихнули мебель для третьего. И без того скромное пространство сузилось до минимума. Если я сидела на своей кровати, я могла коснуться ногами стола, стоявшего у противоположной стены. Когда Катя приносила стул и усаживалась за стол, твердо намеренная прогрызть гранит науки, я протискивалась мимо нее боком. Иначе было никак.
Каждой из нас троих получил по мебельному набору. Кровать, платяной шкаф, две вешалки, мелкий шкафчик и стул. И если у моих соседок, которые жили в дальней части комнаты, стулья были еще понятны - девушки пользовали их как подставки для ноутбуков и тарелок - то у меня, жившей напротив громоздкого стола, стул два года простоял без дела. Без дела и у шкафа, потому что в любом другом месте он мешал бы соседкам. А так он мешал только мне - открывать шкаф.
Помимо шкафов, вешалок, кроватей и стульев в комнате обитали настольная лампа, зеркало, два коврика, большой шкаф с полками и холодильник. Все это и являло собой 430а. К ней примыкала 430б, в которой был тот же набор предметов, но на одну персону. А и Б объединял общий квадратный метр коридора и общая уборная. В уборной находились туалет, душ и несколько полочек, ломившихся от бесчисленных девичьих принадлежностей. На санузел приходилось четыре человека, и это было благословением и высшим удобством - его всем практически всегда хватало. В этой комнате сохранялась некая интимность, в которую были посвящены всего четверо. Я всегда знала, чей шампунь стоит на полке, а чье белье сушится на полотенцесушителе. Я не представляю, как живут люди, у которых уборная одна на этаж.
О людях
[Социальные работники, вахтерши, жаворонки и совы, личная жизнь] «Вот переедешь - будут тебя все гнобить!» - грозил мне отчим, пока я готовилась к смене дислокации. Мир внешний, за границами сургутской квартиры, представлялся родителям местом для подростка темным, опасным и неизведанным. С людьми, мечтающими меня, неопытную и молодую, унизить и подставить.
Вышло абсолютно не так. Хотя ДС был огромным котлом с несколькими сотнями варящихся там студентов, все они сосуществовали практически без конфликтов. Почти все имели друзей среди общажных. Те, как я, кто так никого и не завел, обходились как минимум приятельскими и нейтральными отношениями.
Будучи на первом курсе, я жила со второкурсницами-соцработницами Катей и Юлей. Позднее Юле сделали предложение, и она упорхнула из нашей кельи в счастливое будущее, а Катя осталась, да еще добавилась Ира. Я ладила со всеми тремя, правда, в разной степени.
Конечно, были и острые моменты. Например, я оказалась единственной совой. В одиннадцать в комнате потухал свет, и мне оставалось либо клацать клавишами при тусклом пятне лампы, либо уходить в коридор. Так же и с утра - я просыпалась несколько раз. По будильнику одной, по будильнику второй, по второму будильнику первой, и, наконец - по своему. Или проблемы с аккуратностью - то, что было для меня творческим беспорядком, Юля называла брезгливым «аняубери». К тому же периодически устраивались рейды, а так как моя кровать была ближе всех к двери, впечатление о порядке во всей комнате начиналось с меня. Однажды меня выловила заведующая этажа и прямо при Тейте громко и прямо высказала, что думает о моей чистоплотности.
Самыми ценными людьми оказались вахтерши. Стоило подружиться с ними, и передо мной раскинулись гигабайты инсайдовой информации. Я знала, кого, куда, почему и как. И была чрезвычайно довольна этим. К тому же, вахтерши играли роль этаких бабушек - они могли, например, подсказать, сколько солить и как варить, когда я копошилась у плиты. Их было четверо. Зимой в стране неожиданно наступил кризис, половину вахтерш уволили, а оставшихся сажали только вечером. До шести вход в крыло был закрыт, и чтобы выйти с этажа, нужно было проходить три коридора в другое крыло.
Самым проблематичным было провести человека извне - то есть, не гуповского студента. Чтобы пройти через КПП, я каждый раз заполняла на Тейта заявку, где переписывала всю первую страницу его паспорта. Через полгода его уже знали в лицо, но без паспорта по-прежнему не пускали. Пройдя через все пароли и явки, мы наконец попадали в ДС, и находились почти всегда на кухне или в коридоре. В комнату идти смысла не было, там всегда был кто-то из девочек, и им не хотелось мешать. На кухне тоже обычно кто-то был, но им мешать уже приходилось. Настоящим раем стало открытие учебной комнаты, где вне сессии не было никого. Иногда мы могли пробыть целых два часа наедине, и наслаждались этим как божественным подарком.
О правилах и организации
[Ночные гулянки, починка розеток, бесплатная каша] Мне здорово повезло, что я попала в ДС совершеннолетней. Несовершеннолетним, чтобы переночевать вне общежития, требовалось личное разрешение родителей (хорошо, что хоть не с их присутствием). А так, чтобы выйти на ночь, нужно всего лишь отметиться и сказать адрес, где тебя искать. На протяжении двух лет, записываясь, я называла какую-то левую улицу - просто потому что не знала точные координаты мест, куда шла.
Выйти можно было только до одиннадцати вечера. Я столкнулась с этим правилом абсолютно внезапно, когда в десять-сорок забежала взять жидкость для линз, чтобы позже выйти и продолжить выходные у Тэк. Попыталась объяснить, что я уже большая девочка, и одиннадцать - не такое страшное время, чтобы так категорически не выпускать меня навстречу приключениям. Столкнулась с холодным «девушка, идите почитайте правила», разозлилась как Халк, но вернулась к себе в комнату.
Правила в целом пестрели странными пунктами. Запрещалось чинить розетки, входить и выходить через окно, переселяться в другую комнату. Раз в неделю выдавали комплект чистого белья и два полотенце, и полотенца жизненно важно было возвращать чистыми. При этом свое постельное белье стелить не давали, а свои полотенца мягко просили не афишировать. Не было хоть какой-то персонализации личного пространства: какие-то фотографии, плакаты и прочее были под запретом тоже (однако, это не мешало мне прятать портрет Дэвида Боуи с незаметной стороны шкафа). Студентам не разрешалось пользоваться балконом, хотя почему-то гостям (в летнее время ДС функционировал как гостиница) было можно. В марте в связи с этим у нас произошел инцидент: после очередной проверки выяснилось, что ручка балкона сломана. Мы клялись и божились, что никогда в жизни эту ручку не трогали; что Ира всю зиму болела дома, а мы с Катей доживаем второй год и прекрасно знаем правила; что в марте, когда температура держалась около нуля, никому и в голову не пришло бы открывать балкон, когда рядом есть хорошее окно. Я даже сбегала к вахтершам и попыталась выбить протекцию. Вахтерши пожали плечами, сказали, что нам верят, но никто ничего не докажет. В итоге, мы выплатили по 180 рублей за эту злосчастную ручку. В объяснительных так и писали: «ручку не ломала, но ущерб возмещу». При этом считали, что еще легко отделались.
Периодически приходила горничная и вычищала уборную. Ограда вокруг территории университета и дотошные вахтерши исключали возможность вреда извне. В качестве особой уникальной услуги до восьми-тридцати утра можно было урвать бесплатную кашу с чайком (и везде это преподносилось как пятизвездочный бонус). А еще, если у нас внезапно выключался свет или что-то ломалось, к нам тут же приходили дяденьки-починщики.
О деньгах
[Шестизначные цифры, спрятанные чайники, курс доллара] За удовольствие, как известно, нужно платить. Главным удовольствием я считала походы в столовую. После шести вечера цены снижались вдвое, и можно было угоститься восхитительной сотней грамм супа за 40 рублей, котлетой за 60 и гарниром за 20-30. Наесться порциями было сложно, но побаловать себя вкусами получалось вполне.
Платить нужно было за электроэнергию. На первом курсе я отдавала около пятидесяти за ноутбук, затем его из списка энерготратящих убрали, и это своеобразное КУ перестало меня касаться. Электротовары таили как могли - одна из моих знакомых на протяжении месяца скрывала мультиварку. Чего уж говорить о фенах и чайниках.
И главное: цена за самое проживание. При старом курсе доллара за кровать в трехместке класса «комфорт» я должна была платить 9 тысяч. При новом, кажется, плата поднялась до 11.
Думайте сами, решайте сами - иметь или не иметь (с)
Речь пойдет про Дом студентов Санкт-петербургского гуманитарного университета профсоюзов. ДС не похож на то, что обычно подразумевают под словом «общежитие». Но я расскажу именно про свой опыт.
О комнате
[Размеры, мебель, белье на полотенцесушителе] Блок 430, комната А, класс «комфорт». Именно так фигурировало место моего проживания в документах. На деле 430а представляла собой зрелище довольно грустное: в комнату, предназначавшуюся для двоих, зачем-то впихнули мебель для третьего. И без того скромное пространство сузилось до минимума. Если я сидела на своей кровати, я могла коснуться ногами стола, стоявшего у противоположной стены. Когда Катя приносила стул и усаживалась за стол, твердо намеренная прогрызть гранит науки, я протискивалась мимо нее боком. Иначе было никак.
Каждой из нас троих получил по мебельному набору. Кровать, платяной шкаф, две вешалки, мелкий шкафчик и стул. И если у моих соседок, которые жили в дальней части комнаты, стулья были еще понятны - девушки пользовали их как подставки для ноутбуков и тарелок - то у меня, жившей напротив громоздкого стола, стул два года простоял без дела. Без дела и у шкафа, потому что в любом другом месте он мешал бы соседкам. А так он мешал только мне - открывать шкаф.
Помимо шкафов, вешалок, кроватей и стульев в комнате обитали настольная лампа, зеркало, два коврика, большой шкаф с полками и холодильник. Все это и являло собой 430а. К ней примыкала 430б, в которой был тот же набор предметов, но на одну персону. А и Б объединял общий квадратный метр коридора и общая уборная. В уборной находились туалет, душ и несколько полочек, ломившихся от бесчисленных девичьих принадлежностей. На санузел приходилось четыре человека, и это было благословением и высшим удобством - его всем практически всегда хватало. В этой комнате сохранялась некая интимность, в которую были посвящены всего четверо. Я всегда знала, чей шампунь стоит на полке, а чье белье сушится на полотенцесушителе. Я не представляю, как живут люди, у которых уборная одна на этаж.
О людях
[Социальные работники, вахтерши, жаворонки и совы, личная жизнь] «Вот переедешь - будут тебя все гнобить!» - грозил мне отчим, пока я готовилась к смене дислокации. Мир внешний, за границами сургутской квартиры, представлялся родителям местом для подростка темным, опасным и неизведанным. С людьми, мечтающими меня, неопытную и молодую, унизить и подставить.
Вышло абсолютно не так. Хотя ДС был огромным котлом с несколькими сотнями варящихся там студентов, все они сосуществовали практически без конфликтов. Почти все имели друзей среди общажных. Те, как я, кто так никого и не завел, обходились как минимум приятельскими и нейтральными отношениями.
Будучи на первом курсе, я жила со второкурсницами-соцработницами Катей и Юлей. Позднее Юле сделали предложение, и она упорхнула из нашей кельи в счастливое будущее, а Катя осталась, да еще добавилась Ира. Я ладила со всеми тремя, правда, в разной степени.
Конечно, были и острые моменты. Например, я оказалась единственной совой. В одиннадцать в комнате потухал свет, и мне оставалось либо клацать клавишами при тусклом пятне лампы, либо уходить в коридор. Так же и с утра - я просыпалась несколько раз. По будильнику одной, по будильнику второй, по второму будильнику первой, и, наконец - по своему. Или проблемы с аккуратностью - то, что было для меня творческим беспорядком, Юля называла брезгливым «аняубери». К тому же периодически устраивались рейды, а так как моя кровать была ближе всех к двери, впечатление о порядке во всей комнате начиналось с меня. Однажды меня выловила заведующая этажа и прямо при Тейте громко и прямо высказала, что думает о моей чистоплотности.
Самыми ценными людьми оказались вахтерши. Стоило подружиться с ними, и передо мной раскинулись гигабайты инсайдовой информации. Я знала, кого, куда, почему и как. И была чрезвычайно довольна этим. К тому же, вахтерши играли роль этаких бабушек - они могли, например, подсказать, сколько солить и как варить, когда я копошилась у плиты. Их было четверо. Зимой в стране неожиданно наступил кризис, половину вахтерш уволили, а оставшихся сажали только вечером. До шести вход в крыло был закрыт, и чтобы выйти с этажа, нужно было проходить три коридора в другое крыло.
Самым проблематичным было провести человека извне - то есть, не гуповского студента. Чтобы пройти через КПП, я каждый раз заполняла на Тейта заявку, где переписывала всю первую страницу его паспорта. Через полгода его уже знали в лицо, но без паспорта по-прежнему не пускали. Пройдя через все пароли и явки, мы наконец попадали в ДС, и находились почти всегда на кухне или в коридоре. В комнату идти смысла не было, там всегда был кто-то из девочек, и им не хотелось мешать. На кухне тоже обычно кто-то был, но им мешать уже приходилось. Настоящим раем стало открытие учебной комнаты, где вне сессии не было никого. Иногда мы могли пробыть целых два часа наедине, и наслаждались этим как божественным подарком.
О правилах и организации
[Ночные гулянки, починка розеток, бесплатная каша] Мне здорово повезло, что я попала в ДС совершеннолетней. Несовершеннолетним, чтобы переночевать вне общежития, требовалось личное разрешение родителей (хорошо, что хоть не с их присутствием). А так, чтобы выйти на ночь, нужно всего лишь отметиться и сказать адрес, где тебя искать. На протяжении двух лет, записываясь, я называла какую-то левую улицу - просто потому что не знала точные координаты мест, куда шла.
Выйти можно было только до одиннадцати вечера. Я столкнулась с этим правилом абсолютно внезапно, когда в десять-сорок забежала взять жидкость для линз, чтобы позже выйти и продолжить выходные у Тэк. Попыталась объяснить, что я уже большая девочка, и одиннадцать - не такое страшное время, чтобы так категорически не выпускать меня навстречу приключениям. Столкнулась с холодным «девушка, идите почитайте правила», разозлилась как Халк, но вернулась к себе в комнату.
Правила в целом пестрели странными пунктами. Запрещалось чинить розетки, входить и выходить через окно, переселяться в другую комнату. Раз в неделю выдавали комплект чистого белья и два полотенце, и полотенца жизненно важно было возвращать чистыми. При этом свое постельное белье стелить не давали, а свои полотенца мягко просили не афишировать. Не было хоть какой-то персонализации личного пространства: какие-то фотографии, плакаты и прочее были под запретом тоже (однако, это не мешало мне прятать портрет Дэвида Боуи с незаметной стороны шкафа). Студентам не разрешалось пользоваться балконом, хотя почему-то гостям (в летнее время ДС функционировал как гостиница) было можно. В марте в связи с этим у нас произошел инцидент: после очередной проверки выяснилось, что ручка балкона сломана. Мы клялись и божились, что никогда в жизни эту ручку не трогали; что Ира всю зиму болела дома, а мы с Катей доживаем второй год и прекрасно знаем правила; что в марте, когда температура держалась около нуля, никому и в голову не пришло бы открывать балкон, когда рядом есть хорошее окно. Я даже сбегала к вахтершам и попыталась выбить протекцию. Вахтерши пожали плечами, сказали, что нам верят, но никто ничего не докажет. В итоге, мы выплатили по 180 рублей за эту злосчастную ручку. В объяснительных так и писали: «ручку не ломала, но ущерб возмещу». При этом считали, что еще легко отделались.
Периодически приходила горничная и вычищала уборную. Ограда вокруг территории университета и дотошные вахтерши исключали возможность вреда извне. В качестве особой уникальной услуги до восьми-тридцати утра можно было урвать бесплатную кашу с чайком (и везде это преподносилось как пятизвездочный бонус). А еще, если у нас внезапно выключался свет или что-то ломалось, к нам тут же приходили дяденьки-починщики.
О деньгах
[Шестизначные цифры, спрятанные чайники, курс доллара] За удовольствие, как известно, нужно платить. Главным удовольствием я считала походы в столовую. После шести вечера цены снижались вдвое, и можно было угоститься восхитительной сотней грамм супа за 40 рублей, котлетой за 60 и гарниром за 20-30. Наесться порциями было сложно, но побаловать себя вкусами получалось вполне.
Платить нужно было за электроэнергию. На первом курсе я отдавала около пятидесяти за ноутбук, затем его из списка энерготратящих убрали, и это своеобразное КУ перестало меня касаться. Электротовары таили как могли - одна из моих знакомых на протяжении месяца скрывала мультиварку. Чего уж говорить о фенах и чайниках.
И главное: цена за самое проживание. При старом курсе доллара за кровать в трехместке класса «комфорт» я должна была платить 9 тысяч. При новом, кажется, плата поднялась до 11.
Думайте сами, решайте сами - иметь или не иметь (с)