(no subject)

[amuzhdaba]

Ты все ещё снишься мне. Эта история
хороша уже тем, что ты все ещё снишься мне.

Как хорош президент, говорящий только
         о власти, о том,
         что власть постоянна и жёлта, но можно её
                  развеять по миру - и тогда
мир ответит долгим и смутным предательством.

Как хорош президент, говорящий только -
talking head под дождем с предвыборной речью
         под черным, четырехмерным пространством зонтов,
         умирающий вечером от пневмонии в историю.

Как хороша справедливость, если она
питается не дофамином в сукровице - ах! - революции,
         вырастающей из амигдалы
         в пугливое миндалевидное тело
                  площади,
где легко и чуть горьковато на сердце
и нет ничего. Ты все ещё снишься мне.

Так вероятность рождения жизни
в каменной чашечке из перебора
                  вяжет сознание;
Так суп существ, поднимающих голову,
         дышащих и умирающих,
                  радует горло.
Так возможность осмысленной смерти
вплетена в неделение элементарных
и задает без особого выбора этику воли.

«…Я не должен быть сыт, опыт голодных
равен опыту сытых; не должен быть счастлив:
жёлтый опыт несчастия
распределяется в том же объеме, что раньше.
Я - вероятность и не могу быть больше (меньше) свободен.
Я не могу быть годен или негоден…»

В этом пределе время имеет равную цену
От мясорубки Египта до Вологды и Авиценны;
Если мера - простое кипение розовой пены
(на поверхности книг - преодоленного тела).
Мы остаемся верными, добрыми - мы и наши белки,
                                             наши послушные гены.

Так реликтовый свет
тонкими крыльями бабочки на мониторе
полированных глаз, повернутых даже не в небо -
во время-пространство. Я
Не успел рассказать тебе даже об этом.

Но ты все еще снишься мне. Это уже
Почти и не связано ни с тобой, ни со мной,
Ни с тестостероном, ни с распределенной и жёлтой весной,
Ни с движением каждого нового города в центр.

Поручики же
продолжают вибрировать - так, через тернии к звездам.