Предисловие к "Драме одаренного ребенка", издание 1995 года, часть 4.
Предисловие к "Драме одаренного ребенка", издание 1995 года, часть 3.
Наркоманы идут на риск стать преступниками и быть изолированными от общества, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с правдой, которую знает их тело. Они снова и снова пытаются обмануть клетки своего организма, каждый раз увеличивая дозу наркотика. Поскольку ВСЕ общество, включая даже самых именитых профессионалов, игнорирует или отрицает факт существования страданий ребенка, то помогать наркозависимым будут такими средствами которые на самом деле не способны принести никакой пользы. Некоторые специалисты полагают, что свободный доступ к героину может повлиять на снижение преступности и что прием метадона, заменителя наркотиков, может снизить риск заразиться СПИДом, т.к. он исключает необходимость пользоваться шприцем. Даже если эти предположения окажутся правдой, то сама проблема зависимости (физическая необходимость отключаться от своих чувств) и настоящие причины потребности принимать наркотики совершенно не принимаются во внимание.
Любой вид зависимости - это способ убежать о т тяжелых воспоминаний своей жизни. И каждый зависимый может преодолеть зависимость, если он или она согласны выдержать правду своих воспоминаний. Та система здравоохранения, которую мы имеем, не помогает людям в этом. Пока человек предпочитает жить в постоянных страданиях вместо того чтобы встретиться лицом к лицу со своей историей, никто не сможет помочь ему. Но пока люди не знают, что у них есть другие возможности, то мы не можем узнать, что они могут сделать, если общество перестанет поощрять их слепоту. Не только сильное желание освободиться от зависимости может сделать человека свободным, как это пропагандируют Анонимные Алкоголики; это желание и решимость найти и разобраться с причинами этой зависимости, которые всегда спрятаны в детстве.
Общество предлагает нам множество различных заслуживающих уважение альтернатив тому, чтобы отпустить на свободу свои чувства или понять, какой вред нанесли нам наши запутавшиеся сами и сбивающие нас с верного пути родители, разрушая наши развивающимся и очень ранимые организмы. С помощью генетической теории или тонких манипуляций мы можем избежать этого простого и болезненного факта. Например, мы можем отказаться от мысли найти причины проблемы как от старомодного, механистического способа мышления и приукрасить наше отрицание «новой», «научной» парадигмой постмодернистского мира, базирующейся на «философии» программы 12 шагов. Или мы можем убегать от своих воспоминаний, объявив войну логике и начав увлекаться иррациональным. Мы можем отказаться от собственной индивидуальности (что значит отказаться от своих чувств и воспоминаний) и пытаться достичь Нирваны и слиться с «целым» в медитации. Мы можем написать тома произведений и тем самым сбить с толка миллионы людей. Мы можем путешествовать по миру. Используя данную нам власть для того, чтобы удержать верующих от практики контролирования рождаемости, и тогда еще больше нежеланных детей будет рождено, детей, которые затем будут брошены и станут жертвами насилия. Мы можем поднять целую нацию на борьбу с другой, мы можем развязывать войны и поднимать победные флаги. Почему же нет? Сбить с толку других легче, значительно легче, чем почувствовать, как ужасно сбит с толку беззащитный ребенок, которым мы когда-то были. Уход от прошлого - это наш способ жизни, и миллионы принимают благодарно его. Если б нам дали выбор, то кто из нас не захотел бы уйти от собственной истории? Но для некоторых людей такой способ больше не работает. Люди хотят понять, кто они и как они стали такими, какие они есть. Последствия отрицания реальности только начали изучаться. К счастью, тем не менее, те лаборатории, которые не получают грантов от правительства, можно найти в каждом из нас. Наша смелость открыть глаза на наши личные истории, неизбежно принесет нам то понимание, которое так нужно, и мы не будем больше слепы. Единожды увидев правду, мы больше не сможем заблудиться.
Со времени написания оригинальной «Драмы» я пришла к пониманию многих вещей, которые в то время я не понимал и которые, как я понимаю сейчас, были за гранью осознания. Я бы хотела подытожить здесь некоторые мои размышления, а также сделать обзор моих более поздних работ для тех, кто хочет узнать из них больше на эти темы:
1. Раньше я очень старалась понять для себя и объяснить другим мотивацию родителей, которые наносят вред своим детям. В результате у меня сложилось впечатление, что старание понять точку зрения родителей должно быть частью терапии. На самом деле все наоборот. Если мы стараемся понять чувства тех, кто ранит нас, мы теряем контакт со своими собственными чувствами, теми самыми, которые являются ключевыми для того, чтобы обнаружить наши раны и вылечить их. Чувствовать свою боль, а не боль наших родителей - это необходимое условие для успешности любой терапии. Без ясного понимания этого (того понимания, которого не хватало в оригинальной версии "Драмы"), мы не сможем помочь себе. А также не сможем и помочь нашим родителям. Но они могут помочь себе сами, если они хотят и готовы чувствовать и решать свои проблемы самостоятельно, а не за счет своих детей.
2. Мой опыт научил меня, что принятие идеи о необходимости прощения - и по прошествии 16 лет я все еще верю, что это правильно - заводит процесс терапии в тупик. Это блокирует раскрытие чувств и ощущений, которые невозможно пережить на ранних стадиях терапии, но которые, с развитием внутренней силы и устойчивости могут в конечном итоге проявиться. Некоторые воспоминания приходят спустя годы после начала терапии, когда мы наконец становимся достаточно сильными, чтобы их выдержать. Этому плодотворному появлению новых воспоминаний не должно препятствовать закрытие, которое происходит, когда мы должны прощать (см. Миллер, 1993).
3. Обычное проговаривание своих чувств не приносит никакой пользы и ни к чему не приводит, и многие люди проводят годы в традиционной терапии, занимаясь именно этим, не испытывая ни малейших изменений. Они даже не осознают тот факт, что это делает ситуацию еще более трагичной. Чтобы открыть доступ к нашей собственной правде, мы должны прожить и проговорить наши чувства в контексте внутреннего диалога. Для тех, кто на самом деле хочет исцелиться от последствий детских травм, все традиционные методы являются бесполезными, сбивающими с верно пути, и потенциально опасными, поскольку они усиливают интеллектуальную защиту против чувств и препятствуют появлению подавленных воспоминаний, даже если терапевт или аналитик побуждает пациента "говорить о травме", будь это жестокое отношение или сексуальное насилие.
В интеллектуальных видах терапий подозрения, допущения или предположения, сделанные терапевтом, не могут быть проверены на точность и подтверждены. Они могут быть верными или неверными, но даже если они правильные, это знание не будет полезным для исцеления пациента. наши собственные чувства и телесные ощущения, о которых мы узнаем в ходе терапии, могут дать нам верный ответ о том, что с нами происходило на самом деле. Только с помощью их ответов мы можем пробудить наши подавленные воспоминания и интегрировать знания, хотя достоверная информация, полученная от членов семьи, может дать нам дополнительное подтверждение их правильности. В некоторых видах терапий, которые вводят пациента в заблуждение, люди могут придти к ложным или неточным выводам, основанным на интеллектуальных процессах, но эти выводы не являются воспоминаниями. Понятие "фальшивая память"вводит нас в заблуждение и, по сути, противоречит само себе (см. Миллер 1990а).
4. "Новые" методы могут претендовать на работу с "чувствами", но по факту использовать традиционную мораль и идеологию, которая не дает нам видеть реальность. Все, что они могут предложить - это кратковременное облегчение симптомов. Если терапевтический процесс останавливает 12интеграцию всей правды, то мы становимся зависимыми от групп и от "Высших Сил".После чувства эйфории вначале, от возвращению к депрессии будет удерживать посвещение себя вербовке новообращенных, но эти новообращенные, в свою очередь, нуждаются в потенциальных последователях. Это, кстати, является самым подходящим объяснением, почему число последователей растет, независимо от несостоятельности идеи (См. Миллер 1993).
5. Огромной ошибкой является представление о том, что травму возможно вылечить с помощью символических образов. Это совершенно не относится к процессу оздоровления. Творчество дает возможность выразить боль от травмы в символическом виде, но не помогает вылечить травму. Если символическая месть за жестокое обращение в детстве была бы эффективна, то диктаторы могли бы в конце концов перестать унижать и мучить людей. Но пока они предпочитают обманывать себя в том, на кого в действительности направлен их гнев, и пока они продолжают подпитывают свою ненависть в символической форме вместо того, чтобы испытать и разрядить его в контексте своего собственного детства, их жажда мести останется неутолимой. (см. Миллер 1990а).
6. Жестокое обращение с детьми не является неизбежной судьбой человечества, как я думала, когда писала "Драму". Его можно предотвратить, восполняя тот урон, который был нанесен нам в детстве, посредством эффективной терапии. Родители, которые работают над травмами собственного детства, не будут жестоки со своими детьми.
7. Прекращение жестокости в отношении детей возможно с помощью большего публичного осознания этой проблемы. Можно было бы избежать ненужных детских страданий, если например, недавние открытия о связи между матерью и новорожденным (через контакт глаз и телесный контакт) были бы более широко распространены. Связь с матерью дает ребенку большее ощущение безопасности и защищенности на всю его оставшуюся жизнь, и происходит это, когда у матери начинается гормональный всплеск именно после родов и именно если в это время ребенок находится рядом с ней; и это является лучшей предпосылкой для укрепления и установления у нее чувства любви к ребенку. Женщина, которая имеет возможность установить связь со своим новорожденным ребенком с первых моментов, когда она становится матерью, меньше подвергается опасности проявлять к нему жестокость и сможет лучше защищать его и от своего прошлого, и от прошлого отца ребенка. Когда женщина испытывает чувство любви к ребенку, чувствует его любовь, его беспомощность и зависимость от нее, это может помочь ей дать выход своей подавленной боли. Если такого не происходит, разрушающая сила ее неосознанных травм будет продолжать управлять ею и заставлять травмировать ребенка.
8. Меня часто спрашивают, почему некоторые люди, перенесшие в детстве жестокое обращение, не становятся жестокими по отношению к своим детям. Ответы на эти вопросы я дала в своих книгах "Запретное знание" и "Разбивая стену молчания", где я постаралась объяснить важнейшую роль "помогающего свидетеля" в детстве и "знающего свидетеля" для взрослых людей. Тем не менее, я не знаю никого, кто подвергшись жесткому обращению в детстве, не вел потом себя деструктивным образом (по крайней мере, самодеструктивным), став взрослым, пока он продолжал отрицать насилие, которому был подвержен.
9. Со мной часто спорят читатели и терапевты по поводу проблем, придуманными сторонниками так называемого Синдрома Ложной Памяти и активисты групп поддержки "несправедливо обвиненных" родителей, деятельность которых направлена на то, чтобы заставить замолчать своих взрослых детей. Я думаю, что попытки сделать это, предпринимаемые родителями, властями и юристами, мотивируются не только желанием доказать свою невиновность или защитить свои финансовые интересы, но также, более всего, более глубокой причиной: страхом перед своими подавленными чувствами. Рассказы переживших насилие, а затем открывших для себя правду после долгого периода отрицания и разобщенности с самим собой, воспринимаются как угроза, потому что такие люди встают в позицию обвинения и потому что они вызывают в других их собственные воспоминания. Такие люди бросают вызов репрессиям. Родители, юристы и адвокаты могут спросить себя, сознательно или неосознанно: "Если такие ужасные вещи случались с Энн или Мэри, и они не знали об этом в течение многих десятилетий, то как я могу быть уверен, что внутри меня не скрываются подобные переживания?". Только потому, что они не хотят задумываться, что подобные вещи могли произойти и с ними, и вместо встречи с правдой они предпочитают верить в "синдром фальшивых воспоминаний", они могут закрыть на все глаза и продолжать жить, как раньше.
10. Наконец, я хотела бы прояснить, что термин "внутренний ребенок", авторство которого часто приписывают мне, не был придуман мною, а взят из Трансактного Анализа. Я считаю, что этот термин способен ввести в заблуждение, и, следовательно, я использовала эту метафору только в определенном контексте. Если конкретнее, то говорила о "ребенке внутри меня", когда я рассказывала о значении занятий рисованием в моей жизни, в книге, были размещены некоторые мои рисунки (см. Миллер 1986 и 1995). Я приведу относящееся к данной теме высказывание здесь:
"Ребенок внутри меня … появился … в моей жизни довольно поздно, и она хотела рассказать мне свой секрет.
Она шла на сближение со мной очень медленно, и я не понимала того языка, на котором она разговаривала со мной, но она взяла меня за руку и повела в то место, которого я избегала всю мою жизнь, потому что очень боялась его. Но тем не менее я должна была пойти туда; я не могла повернуться к этому спиной, потому что это была моя территория мое сокровенное место. Это было то место, которое я пыталась забыть так много лет назад, и где я бросила того ребенка, которым я когда-то была. И она должна была остаться там, один на один со своим знанием, ожидая того момента, когда кто-нибудь наконец придет, чтобы выслушать ее и понять. Теперь я стояла перед открытой дверью, плохо подготовленная, наполненная страхом взрослого человека перед темнотой и опасностью прошлого, но я не могла заставить себя закрыть дверь и бросить этого ребенка одного до самой моей смерти. Наоборот, я приняла решение, которое основательно изменило мою жизнь: позволить ребенку вести меня и поверить этому почти аутистичному существу, которое выжило в условиях полной изоляции на многие десятилетия».
Мы все - пленники нашего детства, независимо от того, знаем ли мы об этом, или только подозреваем, отрицаем ли мы это или даже никогда не слышали о возможности такого. Те люди, которым удалось доказать, что это возможно, помогут другим осознать это.
Людей, которые пойдут этим путем, неминуемо будет ждать сопротивление, потому что все мы боимся своего прошлого, воспоминания о котором подавлены, и ощущения беспомощности. У нас были все основания бояться этого; если бы это было не так, нам не нужно было бы подавлять эти чувства. Но чем больше мы узнаем о нашем страхе и осмеливаемся видеть его причины, тем меньше он становится.
Я не сомневаюсь, что однажды, благодаря новым терапевтическим методам, все попытки избежать правды в угоду идеологии будут прекращены. Они станут ненужными тогда, когда правда будет доступна каждому из нас. Новые терапевтические методы работают, если они основаны на законах природы и не служат прибежищем моралистическим верованиям, которые игнорируют законы природы. Мужчины и женщины могут работать над своими переживаниями, если у них есть возможность прямо говорить о них. Даже те, кто получил психические увечья, могут восстановить в себе эту способность.
Если люди научатся использовать новые методы, то однажды они смогут понять, среди многих других вещей, что национализм - это способ легитимизировать их ненависть. Они поймут, что хотя их ненависть имеет совершенно реальные и ужасные причины, она ничего общего не имеет со странами, флагами, песнями и войнами. Они увидят, что основная ее причина - это жестокость, в которой они выросли. Они больше не будут испытывать потребность преследовать и разрушать другие нации в попытке восстановить уверенность в себе, которая была когда-то отнята у них. Они осознают свои настоящие потребности - то, в чем они по справедливости нуждаются - те потребности, испытывать которые - это наше право по рождению. Они больше не позволят успокаивать себя с помощью туманных обещаний вечной жизни и убеждать в том, что они не имеют законного права на свои собственные потребности. Напротив, они захотят изменит свою жизнь и использовать возможность создавать здесь и сейчас то, что они трагически потеряли в своем детстве: правдивость, ясность и уважение к себе и другим.
ALICE MILLER 1995
Наркоманы идут на риск стать преступниками и быть изолированными от общества, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с правдой, которую знает их тело. Они снова и снова пытаются обмануть клетки своего организма, каждый раз увеличивая дозу наркотика. Поскольку ВСЕ общество, включая даже самых именитых профессионалов, игнорирует или отрицает факт существования страданий ребенка, то помогать наркозависимым будут такими средствами которые на самом деле не способны принести никакой пользы. Некоторые специалисты полагают, что свободный доступ к героину может повлиять на снижение преступности и что прием метадона, заменителя наркотиков, может снизить риск заразиться СПИДом, т.к. он исключает необходимость пользоваться шприцем. Даже если эти предположения окажутся правдой, то сама проблема зависимости (физическая необходимость отключаться от своих чувств) и настоящие причины потребности принимать наркотики совершенно не принимаются во внимание.
Любой вид зависимости - это способ убежать о т тяжелых воспоминаний своей жизни. И каждый зависимый может преодолеть зависимость, если он или она согласны выдержать правду своих воспоминаний. Та система здравоохранения, которую мы имеем, не помогает людям в этом. Пока человек предпочитает жить в постоянных страданиях вместо того чтобы встретиться лицом к лицу со своей историей, никто не сможет помочь ему. Но пока люди не знают, что у них есть другие возможности, то мы не можем узнать, что они могут сделать, если общество перестанет поощрять их слепоту. Не только сильное желание освободиться от зависимости может сделать человека свободным, как это пропагандируют Анонимные Алкоголики; это желание и решимость найти и разобраться с причинами этой зависимости, которые всегда спрятаны в детстве.
Общество предлагает нам множество различных заслуживающих уважение альтернатив тому, чтобы отпустить на свободу свои чувства или понять, какой вред нанесли нам наши запутавшиеся сами и сбивающие нас с верного пути родители, разрушая наши развивающимся и очень ранимые организмы. С помощью генетической теории или тонких манипуляций мы можем избежать этого простого и болезненного факта. Например, мы можем отказаться от мысли найти причины проблемы как от старомодного, механистического способа мышления и приукрасить наше отрицание «новой», «научной» парадигмой постмодернистского мира, базирующейся на «философии» программы 12 шагов. Или мы можем убегать от своих воспоминаний, объявив войну логике и начав увлекаться иррациональным. Мы можем отказаться от собственной индивидуальности (что значит отказаться от своих чувств и воспоминаний) и пытаться достичь Нирваны и слиться с «целым» в медитации. Мы можем написать тома произведений и тем самым сбить с толка миллионы людей. Мы можем путешествовать по миру. Используя данную нам власть для того, чтобы удержать верующих от практики контролирования рождаемости, и тогда еще больше нежеланных детей будет рождено, детей, которые затем будут брошены и станут жертвами насилия. Мы можем поднять целую нацию на борьбу с другой, мы можем развязывать войны и поднимать победные флаги. Почему же нет? Сбить с толку других легче, значительно легче, чем почувствовать, как ужасно сбит с толку беззащитный ребенок, которым мы когда-то были. Уход от прошлого - это наш способ жизни, и миллионы принимают благодарно его. Если б нам дали выбор, то кто из нас не захотел бы уйти от собственной истории? Но для некоторых людей такой способ больше не работает. Люди хотят понять, кто они и как они стали такими, какие они есть. Последствия отрицания реальности только начали изучаться. К счастью, тем не менее, те лаборатории, которые не получают грантов от правительства, можно найти в каждом из нас. Наша смелость открыть глаза на наши личные истории, неизбежно принесет нам то понимание, которое так нужно, и мы не будем больше слепы. Единожды увидев правду, мы больше не сможем заблудиться.
Со времени написания оригинальной «Драмы» я пришла к пониманию многих вещей, которые в то время я не понимал и которые, как я понимаю сейчас, были за гранью осознания. Я бы хотела подытожить здесь некоторые мои размышления, а также сделать обзор моих более поздних работ для тех, кто хочет узнать из них больше на эти темы:
1. Раньше я очень старалась понять для себя и объяснить другим мотивацию родителей, которые наносят вред своим детям. В результате у меня сложилось впечатление, что старание понять точку зрения родителей должно быть частью терапии. На самом деле все наоборот. Если мы стараемся понять чувства тех, кто ранит нас, мы теряем контакт со своими собственными чувствами, теми самыми, которые являются ключевыми для того, чтобы обнаружить наши раны и вылечить их. Чувствовать свою боль, а не боль наших родителей - это необходимое условие для успешности любой терапии. Без ясного понимания этого (того понимания, которого не хватало в оригинальной версии "Драмы"), мы не сможем помочь себе. А также не сможем и помочь нашим родителям. Но они могут помочь себе сами, если они хотят и готовы чувствовать и решать свои проблемы самостоятельно, а не за счет своих детей.
2. Мой опыт научил меня, что принятие идеи о необходимости прощения - и по прошествии 16 лет я все еще верю, что это правильно - заводит процесс терапии в тупик. Это блокирует раскрытие чувств и ощущений, которые невозможно пережить на ранних стадиях терапии, но которые, с развитием внутренней силы и устойчивости могут в конечном итоге проявиться. Некоторые воспоминания приходят спустя годы после начала терапии, когда мы наконец становимся достаточно сильными, чтобы их выдержать. Этому плодотворному появлению новых воспоминаний не должно препятствовать закрытие, которое происходит, когда мы должны прощать (см. Миллер, 1993).
3. Обычное проговаривание своих чувств не приносит никакой пользы и ни к чему не приводит, и многие люди проводят годы в традиционной терапии, занимаясь именно этим, не испытывая ни малейших изменений. Они даже не осознают тот факт, что это делает ситуацию еще более трагичной. Чтобы открыть доступ к нашей собственной правде, мы должны прожить и проговорить наши чувства в контексте внутреннего диалога. Для тех, кто на самом деле хочет исцелиться от последствий детских травм, все традиционные методы являются бесполезными, сбивающими с верно пути, и потенциально опасными, поскольку они усиливают интеллектуальную защиту против чувств и препятствуют появлению подавленных воспоминаний, даже если терапевт или аналитик побуждает пациента "говорить о травме", будь это жестокое отношение или сексуальное насилие.
В интеллектуальных видах терапий подозрения, допущения или предположения, сделанные терапевтом, не могут быть проверены на точность и подтверждены. Они могут быть верными или неверными, но даже если они правильные, это знание не будет полезным для исцеления пациента. наши собственные чувства и телесные ощущения, о которых мы узнаем в ходе терапии, могут дать нам верный ответ о том, что с нами происходило на самом деле. Только с помощью их ответов мы можем пробудить наши подавленные воспоминания и интегрировать знания, хотя достоверная информация, полученная от членов семьи, может дать нам дополнительное подтверждение их правильности. В некоторых видах терапий, которые вводят пациента в заблуждение, люди могут придти к ложным или неточным выводам, основанным на интеллектуальных процессах, но эти выводы не являются воспоминаниями. Понятие "фальшивая память"вводит нас в заблуждение и, по сути, противоречит само себе (см. Миллер 1990а).
4. "Новые" методы могут претендовать на работу с "чувствами", но по факту использовать традиционную мораль и идеологию, которая не дает нам видеть реальность. Все, что они могут предложить - это кратковременное облегчение симптомов. Если терапевтический процесс останавливает 12интеграцию всей правды, то мы становимся зависимыми от групп и от "Высших Сил".После чувства эйфории вначале, от возвращению к депрессии будет удерживать посвещение себя вербовке новообращенных, но эти новообращенные, в свою очередь, нуждаются в потенциальных последователях. Это, кстати, является самым подходящим объяснением, почему число последователей растет, независимо от несостоятельности идеи (См. Миллер 1993).
5. Огромной ошибкой является представление о том, что травму возможно вылечить с помощью символических образов. Это совершенно не относится к процессу оздоровления. Творчество дает возможность выразить боль от травмы в символическом виде, но не помогает вылечить травму. Если символическая месть за жестокое обращение в детстве была бы эффективна, то диктаторы могли бы в конце концов перестать унижать и мучить людей. Но пока они предпочитают обманывать себя в том, на кого в действительности направлен их гнев, и пока они продолжают подпитывают свою ненависть в символической форме вместо того, чтобы испытать и разрядить его в контексте своего собственного детства, их жажда мести останется неутолимой. (см. Миллер 1990а).
6. Жестокое обращение с детьми не является неизбежной судьбой человечества, как я думала, когда писала "Драму". Его можно предотвратить, восполняя тот урон, который был нанесен нам в детстве, посредством эффективной терапии. Родители, которые работают над травмами собственного детства, не будут жестоки со своими детьми.
7. Прекращение жестокости в отношении детей возможно с помощью большего публичного осознания этой проблемы. Можно было бы избежать ненужных детских страданий, если например, недавние открытия о связи между матерью и новорожденным (через контакт глаз и телесный контакт) были бы более широко распространены. Связь с матерью дает ребенку большее ощущение безопасности и защищенности на всю его оставшуюся жизнь, и происходит это, когда у матери начинается гормональный всплеск именно после родов и именно если в это время ребенок находится рядом с ней; и это является лучшей предпосылкой для укрепления и установления у нее чувства любви к ребенку. Женщина, которая имеет возможность установить связь со своим новорожденным ребенком с первых моментов, когда она становится матерью, меньше подвергается опасности проявлять к нему жестокость и сможет лучше защищать его и от своего прошлого, и от прошлого отца ребенка. Когда женщина испытывает чувство любви к ребенку, чувствует его любовь, его беспомощность и зависимость от нее, это может помочь ей дать выход своей подавленной боли. Если такого не происходит, разрушающая сила ее неосознанных травм будет продолжать управлять ею и заставлять травмировать ребенка.
8. Меня часто спрашивают, почему некоторые люди, перенесшие в детстве жестокое обращение, не становятся жестокими по отношению к своим детям. Ответы на эти вопросы я дала в своих книгах "Запретное знание" и "Разбивая стену молчания", где я постаралась объяснить важнейшую роль "помогающего свидетеля" в детстве и "знающего свидетеля" для взрослых людей. Тем не менее, я не знаю никого, кто подвергшись жесткому обращению в детстве, не вел потом себя деструктивным образом (по крайней мере, самодеструктивным), став взрослым, пока он продолжал отрицать насилие, которому был подвержен.
9. Со мной часто спорят читатели и терапевты по поводу проблем, придуманными сторонниками так называемого Синдрома Ложной Памяти и активисты групп поддержки "несправедливо обвиненных" родителей, деятельность которых направлена на то, чтобы заставить замолчать своих взрослых детей. Я думаю, что попытки сделать это, предпринимаемые родителями, властями и юристами, мотивируются не только желанием доказать свою невиновность или защитить свои финансовые интересы, но также, более всего, более глубокой причиной: страхом перед своими подавленными чувствами. Рассказы переживших насилие, а затем открывших для себя правду после долгого периода отрицания и разобщенности с самим собой, воспринимаются как угроза, потому что такие люди встают в позицию обвинения и потому что они вызывают в других их собственные воспоминания. Такие люди бросают вызов репрессиям. Родители, юристы и адвокаты могут спросить себя, сознательно или неосознанно: "Если такие ужасные вещи случались с Энн или Мэри, и они не знали об этом в течение многих десятилетий, то как я могу быть уверен, что внутри меня не скрываются подобные переживания?". Только потому, что они не хотят задумываться, что подобные вещи могли произойти и с ними, и вместо встречи с правдой они предпочитают верить в "синдром фальшивых воспоминаний", они могут закрыть на все глаза и продолжать жить, как раньше.
10. Наконец, я хотела бы прояснить, что термин "внутренний ребенок", авторство которого часто приписывают мне, не был придуман мною, а взят из Трансактного Анализа. Я считаю, что этот термин способен ввести в заблуждение, и, следовательно, я использовала эту метафору только в определенном контексте. Если конкретнее, то говорила о "ребенке внутри меня", когда я рассказывала о значении занятий рисованием в моей жизни, в книге, были размещены некоторые мои рисунки (см. Миллер 1986 и 1995). Я приведу относящееся к данной теме высказывание здесь:
"Ребенок внутри меня … появился … в моей жизни довольно поздно, и она хотела рассказать мне свой секрет.
Она шла на сближение со мной очень медленно, и я не понимала того языка, на котором она разговаривала со мной, но она взяла меня за руку и повела в то место, которого я избегала всю мою жизнь, потому что очень боялась его. Но тем не менее я должна была пойти туда; я не могла повернуться к этому спиной, потому что это была моя территория мое сокровенное место. Это было то место, которое я пыталась забыть так много лет назад, и где я бросила того ребенка, которым я когда-то была. И она должна была остаться там, один на один со своим знанием, ожидая того момента, когда кто-нибудь наконец придет, чтобы выслушать ее и понять. Теперь я стояла перед открытой дверью, плохо подготовленная, наполненная страхом взрослого человека перед темнотой и опасностью прошлого, но я не могла заставить себя закрыть дверь и бросить этого ребенка одного до самой моей смерти. Наоборот, я приняла решение, которое основательно изменило мою жизнь: позволить ребенку вести меня и поверить этому почти аутистичному существу, которое выжило в условиях полной изоляции на многие десятилетия».
Мы все - пленники нашего детства, независимо от того, знаем ли мы об этом, или только подозреваем, отрицаем ли мы это или даже никогда не слышали о возможности такого. Те люди, которым удалось доказать, что это возможно, помогут другим осознать это.
Людей, которые пойдут этим путем, неминуемо будет ждать сопротивление, потому что все мы боимся своего прошлого, воспоминания о котором подавлены, и ощущения беспомощности. У нас были все основания бояться этого; если бы это было не так, нам не нужно было бы подавлять эти чувства. Но чем больше мы узнаем о нашем страхе и осмеливаемся видеть его причины, тем меньше он становится.
Я не сомневаюсь, что однажды, благодаря новым терапевтическим методам, все попытки избежать правды в угоду идеологии будут прекращены. Они станут ненужными тогда, когда правда будет доступна каждому из нас. Новые терапевтические методы работают, если они основаны на законах природы и не служат прибежищем моралистическим верованиям, которые игнорируют законы природы. Мужчины и женщины могут работать над своими переживаниями, если у них есть возможность прямо говорить о них. Даже те, кто получил психические увечья, могут восстановить в себе эту способность.
Если люди научатся использовать новые методы, то однажды они смогут понять, среди многих других вещей, что национализм - это способ легитимизировать их ненависть. Они поймут, что хотя их ненависть имеет совершенно реальные и ужасные причины, она ничего общего не имеет со странами, флагами, песнями и войнами. Они увидят, что основная ее причина - это жестокость, в которой они выросли. Они больше не будут испытывать потребность преследовать и разрушать другие нации в попытке восстановить уверенность в себе, которая была когда-то отнята у них. Они осознают свои настоящие потребности - то, в чем они по справедливости нуждаются - те потребности, испытывать которые - это наше право по рождению. Они больше не позволят успокаивать себя с помощью туманных обещаний вечной жизни и убеждать в том, что они не имеют законного права на свои собственные потребности. Напротив, они захотят изменит свою жизнь и использовать возможность создавать здесь и сейчас то, что они трагически потеряли в своем детстве: правдивость, ясность и уважение к себе и другим.
ALICE MILLER 1995