Z dymem pożarów z kurzem krwi bratniej (С дымом пожаров…)
В 1846 году во всех трех частях Польши готовилось восстание. Но заговор был раскрыт. Австрийское правительство, опасаясь того, что восстание перебросится в Галицию, через провокаторов и подстрекателей обманом возбудило в галицийских крестьянах страшную ненависть к польской шляхте. В Тарновском уезде произошла ужасная резня. Галицийские крестьяне с неслыханной жестокостью избили шляхту 19-22 февраля, погибло несколько тысяч человек, зверски умученных. Отпиливание головы считалось легкой смертью. Отсюда и название «галицийская резня» или «тарновская резня». В районе Тарнова было уничтожено 90% усадеб.
Под впечатлением галицийской резни Юзеф Николович (1827-1890) написал траурный хорал. Текст написал знаменитый Корнель Уэйский (1823-1897). Христианского ничего почти нет в этом протяжном стоне в духе Плача Иеремии. Так, злобствуя, плакать, и плача, верить умели только древние пророки («Мы уже без жалоб не знаем песен, венец терновый врос в наше чело. Вечно, как память о Твоем гневе, простерты к Тебе с мольбою длани»). Песнь кончается пророчеством. «И с Твоим архангелом во главе, пойдем потом на великий бой и на трепещущем теле сатаны водрузим Твой победный стяг. Заблудшим братьям раскроем наши сердца; вину их смоет крещение свободы. Тогда-то услышит гнусный богохульник ответ наш: «Бог был и есть!»»
Подстрочный перевод:
С дымом пожаров и пролитой крови братьев, к Тебе, Господи, вопиет этот голос. Жалоба эта страшная, вопль последний; от таких молений седеют волосы. Мы уже без жалоб не знаем песен, венец терновый врос в наше чело. Вечно, как память Твоего гнева, простерты к Тебе с мольбою длани.
Сколько раз Ты нас ни наказывал, а мы же, имея свежие, не обмытые раны, снова взываем: «Он умилосердился, ибо Он наш Отец, ибо Он наш Господь!» И опять восстаем преисполненные верою. И по Твоей воле угнетает нас враг. И бросает нам насмешку, как камень на грудь: «Где ж этот Отец? Где ж этот Бог?»
Смотрим на небо: не обрушится ли оттуда сто солнц на врагов? Тихо… и тихо, посреди лазури по-прежнему парит в воздухе свободный птах. И вот, среди сомнений и несогласий, пока приобретем снова веру, уста Тебя оскорбляют, хотя плачет сердце - суди нас по сердцу, а не по словам!
Господи, Господи! ужасные деяния совершаются в настоящее время- сын убил отца, брат убил брата, множество Каинов есть среди нас. Но, Господи, они невиновны, хоть они наше будущее отбрасывают назад, - иные дьяволы были там деятелями. Руку карай (то есть руководителей), а не слепой меч (то есть исполнителей)!
И с Твоим архангелом во главе, пойдем потом на великий бой и на трепещущем теле сатаны водрузим Твой победный стяг. Заблудшим братьям раскроем наши сердца; вину их смоет крещение свободы. Тогда-то услышит гнусный богохульник ответ наш: «Бог был и есть!»).
Выше приведено эмоциональное исполнение хорала. А вот хорал в традиционном исполнении:
Замечательна по силе выражений четвертая строфа хорала. Она, как нельзя более, подходит к современному положению дел в нашем отечестве:
O, Panie, Panie! Ze zgrozą świata!
Okropne dzieje przyniósł nam czas:
Syn zabił ojca, brat zabił brata,
Mnóstwo Kainów jest pośród nas!
Ależ, o Panie, oni niewinni,
Choć naszą przyszłość cofnęli wstecz,
Inni szatani byli tam czynni!
O, rękę karaj, nie ślepy miecz!
Во время Второй мировой войны условным сигналом к началу Варшавского восстания была мелодия «Хорала», которую транслировало Лондонское радио .
Мусоргский в цикле «Песни и пляски смерти» на слова А.А. Голенищева-Кутузова в четвертой части «Полководец» цитирует «Z dymem pożarów». Потом музыкальное наследие Мусоргского было обработано Римским-Корсаковым, так что первоначальный хорал трудно узнать.
В исполнении Хворостовского:
Кончена битва - я всех победила!
Все предо мной вы склонились, бойцы,
Жизнь вас поссорила - я помирила.
Дружно вставайте на смотр, мертвецы!
Под впечатлением галицийской резни Юзеф Николович (1827-1890) написал траурный хорал. Текст написал знаменитый Корнель Уэйский (1823-1897). Христианского ничего почти нет в этом протяжном стоне в духе Плача Иеремии. Так, злобствуя, плакать, и плача, верить умели только древние пророки («Мы уже без жалоб не знаем песен, венец терновый врос в наше чело. Вечно, как память о Твоем гневе, простерты к Тебе с мольбою длани»). Песнь кончается пророчеством. «И с Твоим архангелом во главе, пойдем потом на великий бой и на трепещущем теле сатаны водрузим Твой победный стяг. Заблудшим братьям раскроем наши сердца; вину их смоет крещение свободы. Тогда-то услышит гнусный богохульник ответ наш: «Бог был и есть!»»
Click to viewПодстрочный перевод:
С дымом пожаров и пролитой крови братьев, к Тебе, Господи, вопиет этот голос. Жалоба эта страшная, вопль последний; от таких молений седеют волосы. Мы уже без жалоб не знаем песен, венец терновый врос в наше чело. Вечно, как память Твоего гнева, простерты к Тебе с мольбою длани.
Сколько раз Ты нас ни наказывал, а мы же, имея свежие, не обмытые раны, снова взываем: «Он умилосердился, ибо Он наш Отец, ибо Он наш Господь!» И опять восстаем преисполненные верою. И по Твоей воле угнетает нас враг. И бросает нам насмешку, как камень на грудь: «Где ж этот Отец? Где ж этот Бог?»
Смотрим на небо: не обрушится ли оттуда сто солнц на врагов? Тихо… и тихо, посреди лазури по-прежнему парит в воздухе свободный птах. И вот, среди сомнений и несогласий, пока приобретем снова веру, уста Тебя оскорбляют, хотя плачет сердце - суди нас по сердцу, а не по словам!
Господи, Господи! ужасные деяния совершаются в настоящее время- сын убил отца, брат убил брата, множество Каинов есть среди нас. Но, Господи, они невиновны, хоть они наше будущее отбрасывают назад, - иные дьяволы были там деятелями. Руку карай (то есть руководителей), а не слепой меч (то есть исполнителей)!
И с Твоим архангелом во главе, пойдем потом на великий бой и на трепещущем теле сатаны водрузим Твой победный стяг. Заблудшим братьям раскроем наши сердца; вину их смоет крещение свободы. Тогда-то услышит гнусный богохульник ответ наш: «Бог был и есть!»).
Выше приведено эмоциональное исполнение хорала. А вот хорал в традиционном исполнении:
Замечательна по силе выражений четвертая строфа хорала. Она, как нельзя более, подходит к современному положению дел в нашем отечестве:
O, Panie, Panie! Ze zgrozą świata!
Okropne dzieje przyniósł nam czas:
Syn zabił ojca, brat zabił brata,
Mnóstwo Kainów jest pośród nas!
Ależ, o Panie, oni niewinni,
Choć naszą przyszłość cofnęli wstecz,
Inni szatani byli tam czynni!
O, rękę karaj, nie ślepy miecz!
Во время Второй мировой войны условным сигналом к началу Варшавского восстания была мелодия «Хорала», которую транслировало Лондонское радио .
Мусоргский в цикле «Песни и пляски смерти» на слова А.А. Голенищева-Кутузова в четвертой части «Полководец» цитирует «Z dymem pożarów». Потом музыкальное наследие Мусоргского было обработано Римским-Корсаковым, так что первоначальный хорал трудно узнать.
В исполнении Хворостовского:
Кончена битва - я всех победила!
Все предо мной вы склонились, бойцы,
Жизнь вас поссорила - я помирила.
Дружно вставайте на смотр, мертвецы!