мой текст об итогах 2014 года в "Ведомостях".
Александр Морозов
ДРУГОЕ ОБЩЕСТВО
2014 год в российской политической истории поражает неожиданностью и масштабом событий. Покинув рутинизированный мир рейтингов, экономических мотиваций, стандартов сотрудничества - весь скучный антураж современной глобальной иерархии - Россия, ведомая Кремлем, снялась с якоря и вышла в открытые воды истории. Российский философ Михаил Ямпольский написал об этом: "Из мира постмодерна Россия двинулась в модерн", т.е. в первую половину ХХ века. После того как между 26 февраля и 16 марта Россия присоединила Крым, на Юго-Востоке Украины разразился короткий и жесткий кризис. Переход Крыма под Россию качнул общественные настроения части населения в пяти областях Украины. Как позднее рассказал Игорь Гиркин в те дни в Крым непрерывно приезжали представители различных групп из Украины, царила атмосфера ажиотажа, возникла "Русская весна". Подогреваемая из России различными политическими группами, эта атмосфера и привела к военной экспедиции отряда Гиркина в Славянск, с которого которой и началась "донбасская война". Повороты ее сюжета были главными событиями российской внутренней политики в 2014 году. В результате 2015 год Россия встречает с результатами, которые не привидились бы Кремлю и в страшном сне двумя годами ранее. Россия покинула G8, глубокий кризис в отношениях с Германией, санкции США и Евросоюза, разрыв многих направлений высокотехнологической кооперации российских и европейских фирм.
Россия теряет место восьмой экономики мира, ее ждут "мусорные рейтинги" в 2015 году, из привлекательного для инвестиций развивающегося рынка, какой Россия была более десятилетия, мы превращаемся в крайне уязвимую экономику. Падение цены на нефть и курса рубля отбрасывает Россию с 700 долл. средней зарплаты - в конец 90-х, к средней зарплате в 200 долл. Путинский turn 2014 года привлекает колоссальное внимание мира к России. Теперь все российское - резервы, характер проникновения в экономику европейских стран, внешнеполитическая активность - попала из зоны полутьмы прямо под вспыхнувшие софиты. Теперь все считают российские резервы и строят графики их таяния. Каждая транзакция попадает под микроскоп. США следуют курсу, объявленному Обамой: "Все имеет цену и ее надо платить". Но сколько платить? Цена Крыма неизвестна, поскольку Кремль не вступает в переговоры. В результате осуществляется курс на "обезжиривание" Кремля, результатом чего станет выжигание резервов до нуля. Большинство экономических аналитиков считает, что резервы кончатся до того, как российская экономика сможет диверсифицироваться. Таким образом, возникает безнадежная ситуация: население должно понести тяготы рецессии и кризиса в течение двух лет, имея в перспективе лишь "отложенную катастрофу".
2
Для политического историка в будущем будет чрезычайно интересно узнать - как принималось решение по Крыму. По всей видимости, оно принималось в расчете на распад Украины и стратегическую перспективу возникновения большого нового государства Новороссия. Лишь в этом случае, решение об аннексии Крыма растворилось бы в более масштабном процессе перекройки границ в этой части Восточной Европы. Но этот план авантюристический провалился. И теперь Кремль в трудном положении. Видно, что Кремль напрягает все дипломатические возможности, внешнеполитическую пропаганду, пророссийские бизнес-круги в Европе для того, чтобы создать ощутимое движение за признание Крыма. Кремль готов за это платить. Имеются многочисленные заявления европейских политиков и предпринимателей, призывающих понять действия России, как проявление обоснованной тревоги, страха или даже как результат ошибочной политики самого Запада весь постсоветский период. Но эти заявления "putins-versteers" Путину удалось бы капитализировать только в том случае, если бы в феврале и далее он не совершал бы аннексии, а продолжал бы дестабилизировать обстановку в Украине, не нарушая границ. Очевидно, что и после гибели боинга, у Путина имелась возможность обменять полное прекращение боевых действий в Донбассе на схему, которую озвучивал бывший американский посол в России Дж.Мэтлок и ряд европейских политиков: Запад мог бы согласиться на восстановление досанкционного режима экономического сотрудничества, не признавая де-факто присоединения Крыма, а рассматривая его как "замороженный конфликт". Но этим Путин не воспользовался.
В результате переход в 2015 год происходит в атмосфере полного тупика, отсутствия каких-либо стратегий урегулирования и нарастания конфронтационной риторики. Теперь риторика Путина о желательном пересмотре концепции европейской безопасности уже не имеет значения. Наоборот: общее место сегодняшних экспертных оценок в Европе: крымская авантюра Кремля лишает Россию даже того статуса "региональной державы", который был ранее признан в результате десятилетних усилий В.Путина и его политического окружения. Что уж говорить о претензиях Кремля выступать «ревизионистским» лидером, предлагающим новые схемы европейской или глобальной политической архитектура.
3
Но внешнеполитические и экономические текущие потери - это половина дела. И даже не самая главная. Главным событием года надо признать «самообнаружение» российского общества, загнанного крымской авантюрой в узкий коридор «новой лояльности». Кремль перезаключил «социальный контракт». «Украинизация» внутренней политики произвела быструю переконфигурацию всего социального пространства. Десятки миллионов чиновников, сотрудников госкорпораций, предпринимателей, чей бизнес связан с госбюджетом - ранее имевших разные взгляды на будущее России - теперь повязаны Крымом. Такая же ситуация с гуманитарным сообществом: историками, журналистами, преподавателями высшей и средней школы. Не менее 20 тыс. федеральных журналистов включены в орбиту обслуживания войны Кремля с остальным миром. Система образования должна принять в себя не только обоснование конфликта России и Украины, но и всю мифологизированную картину глобальной схватки России с Западом в целом. Последствия «Украины» пришли и в каждую российскую семью. Те, кто сомневается в правильности курса Кремля вынуждены замолчать, избегая конфликта с родителями или - наоборот - с собственными детьми. Символической цифрой нового социального контракта являются пресловутые «87%» - такова фиксируемая социологами поддержка Путина и его курса. Но в чем содержание нового контракта между Кремлем и населением? В нем три пункта. Первый: переход от «путина» к «непутину» при жизни В.В.Путина более невозможен («Нет Путина - нет России»). Второй: изоляционизм является курсом, который будет поддерживаться до конца жизни В.В.Путина («Россия в кольце врагов»). Третий пункт контракта предлагает признать, что итогом 25-летнего постсоветского транзита стала система, не имеющая опции «самореформируемость». Очевидно, что «посткрымский социальный контракт» окончательно переводит Россию из статуса «слабой демократии» в «персоналистский режим» и тем самым производит переформатирование будущего. Теперь мы - страна, полностью поставившая свое будущее в зависимость от ухода или смерти вождя. По социальным сетям видно, что тысячи и тысячи людей прекрасно понимают, что этот контракт содержит в себе «отложенную катастрофу». Теперь возвращение к «самореформируемости», выход из изоляции возможны только в результате крупного гражданского конфликта, военного поражения или глубокого экономического коллапса. «Украинизация» российской политики сожрала будущее РФ.
4
Хотя мы должны надеяться на поддержание перемирия в Донбассе, но надо понимать, что это уже не изменит состояния российского общества. Так называемый «Запад» сконструирован в новой политической риторике так, что с его стороны не может быть никакого рационального ответа, предполагающего восстановление диалога. Запад должен «куда-то деться», исчезнуть. Перед этим он должен покаяться за многовековую антироссийскую политику, начиная с «гибели Византии» и до «организации госпереворота в Киеве». Меньшего Кремль и наше новое посткрымское общество принять не готовы. Внутри «нового социального контракта» нет также и пространства для прекращения конфликта с Киевом. Украина тоже должна «куда-то деться» вместе с Западом. Изнутри этого контракта, как это ясно показывает риторика В.Путина второй половины года, вообще не существует рационального предложения со стороны Кремля для имеющегося в наличии Запада. Предложения есть только для «другого», воображаемого Запада. Новый социальный контракт предполагает плотную оболочку мифологии, которую должно само производить и само потреблять российское общество. Очевидно, что охваченность такой мифологией не сдержит в себе никакого обратного хода. Сам факт охваченности является свидетельством того, что перегорели предохранители. Механизмы «саморефлексии» отказали. А это означает, что посткрымский социальный контракт не предполагает окончания - в отличие от контракта первого срока В.Путина и контракта 2003-2011 гг. Теперь неизвестно где и при каких обстоятельствах будут сформированы заново механизмы саморефлексии, предохранящие общество от деградации. Это самый тяжелый итог 2014 года.
ДРУГОЕ ОБЩЕСТВО
2014 год в российской политической истории поражает неожиданностью и масштабом событий. Покинув рутинизированный мир рейтингов, экономических мотиваций, стандартов сотрудничества - весь скучный антураж современной глобальной иерархии - Россия, ведомая Кремлем, снялась с якоря и вышла в открытые воды истории. Российский философ Михаил Ямпольский написал об этом: "Из мира постмодерна Россия двинулась в модерн", т.е. в первую половину ХХ века. После того как между 26 февраля и 16 марта Россия присоединила Крым, на Юго-Востоке Украины разразился короткий и жесткий кризис. Переход Крыма под Россию качнул общественные настроения части населения в пяти областях Украины. Как позднее рассказал Игорь Гиркин в те дни в Крым непрерывно приезжали представители различных групп из Украины, царила атмосфера ажиотажа, возникла "Русская весна". Подогреваемая из России различными политическими группами, эта атмосфера и привела к военной экспедиции отряда Гиркина в Славянск, с которого которой и началась "донбасская война". Повороты ее сюжета были главными событиями российской внутренней политики в 2014 году. В результате 2015 год Россия встречает с результатами, которые не привидились бы Кремлю и в страшном сне двумя годами ранее. Россия покинула G8, глубокий кризис в отношениях с Германией, санкции США и Евросоюза, разрыв многих направлений высокотехнологической кооперации российских и европейских фирм.
Россия теряет место восьмой экономики мира, ее ждут "мусорные рейтинги" в 2015 году, из привлекательного для инвестиций развивающегося рынка, какой Россия была более десятилетия, мы превращаемся в крайне уязвимую экономику. Падение цены на нефть и курса рубля отбрасывает Россию с 700 долл. средней зарплаты - в конец 90-х, к средней зарплате в 200 долл. Путинский turn 2014 года привлекает колоссальное внимание мира к России. Теперь все российское - резервы, характер проникновения в экономику европейских стран, внешнеполитическая активность - попала из зоны полутьмы прямо под вспыхнувшие софиты. Теперь все считают российские резервы и строят графики их таяния. Каждая транзакция попадает под микроскоп. США следуют курсу, объявленному Обамой: "Все имеет цену и ее надо платить". Но сколько платить? Цена Крыма неизвестна, поскольку Кремль не вступает в переговоры. В результате осуществляется курс на "обезжиривание" Кремля, результатом чего станет выжигание резервов до нуля. Большинство экономических аналитиков считает, что резервы кончатся до того, как российская экономика сможет диверсифицироваться. Таким образом, возникает безнадежная ситуация: население должно понести тяготы рецессии и кризиса в течение двух лет, имея в перспективе лишь "отложенную катастрофу".
2
Для политического историка в будущем будет чрезычайно интересно узнать - как принималось решение по Крыму. По всей видимости, оно принималось в расчете на распад Украины и стратегическую перспективу возникновения большого нового государства Новороссия. Лишь в этом случае, решение об аннексии Крыма растворилось бы в более масштабном процессе перекройки границ в этой части Восточной Европы. Но этот план авантюристический провалился. И теперь Кремль в трудном положении. Видно, что Кремль напрягает все дипломатические возможности, внешнеполитическую пропаганду, пророссийские бизнес-круги в Европе для того, чтобы создать ощутимое движение за признание Крыма. Кремль готов за это платить. Имеются многочисленные заявления европейских политиков и предпринимателей, призывающих понять действия России, как проявление обоснованной тревоги, страха или даже как результат ошибочной политики самого Запада весь постсоветский период. Но эти заявления "putins-versteers" Путину удалось бы капитализировать только в том случае, если бы в феврале и далее он не совершал бы аннексии, а продолжал бы дестабилизировать обстановку в Украине, не нарушая границ. Очевидно, что и после гибели боинга, у Путина имелась возможность обменять полное прекращение боевых действий в Донбассе на схему, которую озвучивал бывший американский посол в России Дж.Мэтлок и ряд европейских политиков: Запад мог бы согласиться на восстановление досанкционного режима экономического сотрудничества, не признавая де-факто присоединения Крыма, а рассматривая его как "замороженный конфликт". Но этим Путин не воспользовался.
В результате переход в 2015 год происходит в атмосфере полного тупика, отсутствия каких-либо стратегий урегулирования и нарастания конфронтационной риторики. Теперь риторика Путина о желательном пересмотре концепции европейской безопасности уже не имеет значения. Наоборот: общее место сегодняшних экспертных оценок в Европе: крымская авантюра Кремля лишает Россию даже того статуса "региональной державы", который был ранее признан в результате десятилетних усилий В.Путина и его политического окружения. Что уж говорить о претензиях Кремля выступать «ревизионистским» лидером, предлагающим новые схемы европейской или глобальной политической архитектура.
3
Но внешнеполитические и экономические текущие потери - это половина дела. И даже не самая главная. Главным событием года надо признать «самообнаружение» российского общества, загнанного крымской авантюрой в узкий коридор «новой лояльности». Кремль перезаключил «социальный контракт». «Украинизация» внутренней политики произвела быструю переконфигурацию всего социального пространства. Десятки миллионов чиновников, сотрудников госкорпораций, предпринимателей, чей бизнес связан с госбюджетом - ранее имевших разные взгляды на будущее России - теперь повязаны Крымом. Такая же ситуация с гуманитарным сообществом: историками, журналистами, преподавателями высшей и средней школы. Не менее 20 тыс. федеральных журналистов включены в орбиту обслуживания войны Кремля с остальным миром. Система образования должна принять в себя не только обоснование конфликта России и Украины, но и всю мифологизированную картину глобальной схватки России с Западом в целом. Последствия «Украины» пришли и в каждую российскую семью. Те, кто сомневается в правильности курса Кремля вынуждены замолчать, избегая конфликта с родителями или - наоборот - с собственными детьми. Символической цифрой нового социального контракта являются пресловутые «87%» - такова фиксируемая социологами поддержка Путина и его курса. Но в чем содержание нового контракта между Кремлем и населением? В нем три пункта. Первый: переход от «путина» к «непутину» при жизни В.В.Путина более невозможен («Нет Путина - нет России»). Второй: изоляционизм является курсом, который будет поддерживаться до конца жизни В.В.Путина («Россия в кольце врагов»). Третий пункт контракта предлагает признать, что итогом 25-летнего постсоветского транзита стала система, не имеющая опции «самореформируемость». Очевидно, что «посткрымский социальный контракт» окончательно переводит Россию из статуса «слабой демократии» в «персоналистский режим» и тем самым производит переформатирование будущего. Теперь мы - страна, полностью поставившая свое будущее в зависимость от ухода или смерти вождя. По социальным сетям видно, что тысячи и тысячи людей прекрасно понимают, что этот контракт содержит в себе «отложенную катастрофу». Теперь возвращение к «самореформируемости», выход из изоляции возможны только в результате крупного гражданского конфликта, военного поражения или глубокого экономического коллапса. «Украинизация» российской политики сожрала будущее РФ.
4
Хотя мы должны надеяться на поддержание перемирия в Донбассе, но надо понимать, что это уже не изменит состояния российского общества. Так называемый «Запад» сконструирован в новой политической риторике так, что с его стороны не может быть никакого рационального ответа, предполагающего восстановление диалога. Запад должен «куда-то деться», исчезнуть. Перед этим он должен покаяться за многовековую антироссийскую политику, начиная с «гибели Византии» и до «организации госпереворота в Киеве». Меньшего Кремль и наше новое посткрымское общество принять не готовы. Внутри «нового социального контракта» нет также и пространства для прекращения конфликта с Киевом. Украина тоже должна «куда-то деться» вместе с Западом. Изнутри этого контракта, как это ясно показывает риторика В.Путина второй половины года, вообще не существует рационального предложения со стороны Кремля для имеющегося в наличии Запада. Предложения есть только для «другого», воображаемого Запада. Новый социальный контракт предполагает плотную оболочку мифологии, которую должно само производить и само потреблять российское общество. Очевидно, что охваченность такой мифологией не сдержит в себе никакого обратного хода. Сам факт охваченности является свидетельством того, что перегорели предохранители. Механизмы «саморефлексии» отказали. А это означает, что посткрымский социальный контракт не предполагает окончания - в отличие от контракта первого срока В.Путина и контракта 2003-2011 гг. Теперь неизвестно где и при каких обстоятельствах будут сформированы заново механизмы саморефлексии, предохранящие общество от деградации. Это самый тяжелый итог 2014 года.