Анна.
- Берта, что несем?
- Да сковороду. Завтра ничего не жарим.
- Хорошо! Анна вынула сковородку, проверила, чистая ли - и понесла за порог.
- Анче, ты со своим договорись: пускай нам не стучат.
- Почему? Они добрые, не воруют, все после них чисто.
- Да всё так, вот только без их стуков спокойнее.
- Праздник у ребят. Порадуйся за них. У нас всё будни да будни, работы да тревоги. А у хинцелей
радость.
- Э, у них войны нет.
- Как так нет? живем в одном городе: у нас война, и у хинцелей. Даже у птиц война, а всё равно
не унывают.
- Птицам-то зачем? Это люди с ума сходят.
- У вяхирей война была, город делили. Потом помирились.
- А дрозды твои?
- Не, дрозды город держат, недругов не пустят.
- Ишь ты, вроде птички божьи - а как люди. А хинцели чего воюют?
- А, они как мы, только маленькие.
- У них бабы есть?
- Как без женщин. Может, они под землей живут, на свет божий носу не кажут.
- Тяжело им, бедненьким: вечно в темноте да сырости. Ты спроси своего: у тебя жена есть?
- Спрошу-спрошу.
У Города собираются французские войска.
А в "Дикаре" вечером солдаты сидят. Начальство так и сказало: последний спокойный день,
отдыхайте. В шинке сидят, дочек шинкарских щиплют, пьют да поют. Много пить не велено: вдруг
неприятель сегодня появится. А немного, за удачу - сам Бог велел.
Один солдат черный, усатый, звать его Ремигий. Второй: лысый, в усах да бородке - Йонатан. Друзья зовут их Миги и Йона.
- Говорят, тут духи какие.
- Что за духи?
- Местные. Мелкие, бородатые, людям помогают.
- Как домовые?
- Да вроде того.
- И что? Ты их видел?
- Я-то нет, да все кругом говорят: праздник там у них.
- У кого, у домовых?
- У них самых. Говорят, стучат - посуду просят.
- И чего?
- Выносят домовым кастрюльки.
- Слышь, нам посуда нужна? Давай постучим - и нам вынесут.
- А, говорят, они все заберут - а утром вернут.
- А мы нет. Мне завтра таз нужен, толстый. От пуль.
- Лучше не надо: засядешь с тазом - французы быстренько тебя заметят.
- Согласен.
Миги и Йона сидят за столом, а хозяин лавки несет за порог миски да ложки.
- Эй, дружище, выходи к духам! Попируешь с ними! - Миги смеется.
Хозяин улыбнулся: "Солдатики, если не боитесь - выходите".
Посуду у порога оставил, а сам быстренько назад...
Зажигались окна. В алые облака садилось солнце. Дрозды допевали свои дневные песни, а над
соломенными крышами летали первые вечерние летучие мыши. Пахло дымом, навозом, немытым бельем и
лошадьми.
А Реми с Йоной вынесли кружки на порог: сидят, пиво потягивают.
- Ждём домовых!
- Они лучше французов, не стреляют.
- Кто их знает. Ты смотри внимательно! Шапки желтые, бороды нечесаны.
- Как у Дикаря? - Йона кивнул на дверь пивной.
- Вроде так. Только у них у всех шапки.
- Как у евреев?
Реми усмехнулся: "Именно. Слышь, а вдруг они евреи?"
- Кто их знает.
На северо-западе, за городскими стенами - одинокая лысая гора. За горой этой - алое сияние. Двое
солдат сидят у порога, допивают большие кружки пива...
- Да сковороду. Завтра ничего не жарим.
- Хорошо! Анна вынула сковородку, проверила, чистая ли - и понесла за порог.
- Анче, ты со своим договорись: пускай нам не стучат.
- Почему? Они добрые, не воруют, все после них чисто.
- Да всё так, вот только без их стуков спокойнее.
- Праздник у ребят. Порадуйся за них. У нас всё будни да будни, работы да тревоги. А у хинцелей
радость.
- Э, у них войны нет.
- Как так нет? живем в одном городе: у нас война, и у хинцелей. Даже у птиц война, а всё равно
не унывают.
- Птицам-то зачем? Это люди с ума сходят.
- У вяхирей война была, город делили. Потом помирились.
- А дрозды твои?
- Не, дрозды город держат, недругов не пустят.
- Ишь ты, вроде птички божьи - а как люди. А хинцели чего воюют?
- А, они как мы, только маленькие.
- У них бабы есть?
- Как без женщин. Может, они под землей живут, на свет божий носу не кажут.
- Тяжело им, бедненьким: вечно в темноте да сырости. Ты спроси своего: у тебя жена есть?
- Спрошу-спрошу.
У Города собираются французские войска.
А в "Дикаре" вечером солдаты сидят. Начальство так и сказало: последний спокойный день,
отдыхайте. В шинке сидят, дочек шинкарских щиплют, пьют да поют. Много пить не велено: вдруг
неприятель сегодня появится. А немного, за удачу - сам Бог велел.
Один солдат черный, усатый, звать его Ремигий. Второй: лысый, в усах да бородке - Йонатан. Друзья зовут их Миги и Йона.
- Говорят, тут духи какие.
- Что за духи?
- Местные. Мелкие, бородатые, людям помогают.
- Как домовые?
- Да вроде того.
- И что? Ты их видел?
- Я-то нет, да все кругом говорят: праздник там у них.
- У кого, у домовых?
- У них самых. Говорят, стучат - посуду просят.
- И чего?
- Выносят домовым кастрюльки.
- Слышь, нам посуда нужна? Давай постучим - и нам вынесут.
- А, говорят, они все заберут - а утром вернут.
- А мы нет. Мне завтра таз нужен, толстый. От пуль.
- Лучше не надо: засядешь с тазом - французы быстренько тебя заметят.
- Согласен.
Миги и Йона сидят за столом, а хозяин лавки несет за порог миски да ложки.
- Эй, дружище, выходи к духам! Попируешь с ними! - Миги смеется.
Хозяин улыбнулся: "Солдатики, если не боитесь - выходите".
Посуду у порога оставил, а сам быстренько назад...
Зажигались окна. В алые облака садилось солнце. Дрозды допевали свои дневные песни, а над
соломенными крышами летали первые вечерние летучие мыши. Пахло дымом, навозом, немытым бельем и
лошадьми.
А Реми с Йоной вынесли кружки на порог: сидят, пиво потягивают.
- Ждём домовых!
- Они лучше французов, не стреляют.
- Кто их знает. Ты смотри внимательно! Шапки желтые, бороды нечесаны.
- Как у Дикаря? - Йона кивнул на дверь пивной.
- Вроде так. Только у них у всех шапки.
- Как у евреев?
Реми усмехнулся: "Именно. Слышь, а вдруг они евреи?"
- Кто их знает.
На северо-западе, за городскими стенами - одинокая лысая гора. За горой этой - алое сияние. Двое
солдат сидят у порога, допивают большие кружки пива...