Об искусстве, и только.
Среди сталинского искусства - увольте, я сейчас не о политике, я строго об искусстве - особое место занимали предметы роскоши.
Понятно, что культ скромности и равенства, который тогда был, роскоши не подразумевал, поэтому вещи эти не были общедоступными предметами купли-продажи.
Машины ЗИС, в частности, были аналогами американских автомобилей, предназначенных для высшей страты общества (Бьюик). Люстры, светильники, приборы для письма, мебель, к примеру, столы, вазы, статуэтки и т .д. были недалеки от лучших образцов на Западе, но 1) делались сравнительно малыми партиями и 2) распределялись, но не продавались 3) прообразами выступали строго американские образцы, а не, скажем, французские.
Та же фигня и с жильём - советские трудяги ютились в разных коммуналках, но было и штучное жильё премиум-класса. К примеру, в Ленинграде - дом работников Ленсовета. Квартиры повышенной комфортности в этом доме не уступали таковым на Манхеттене. Так что равенства не было, и не было никогда.
А вот теперь о политике. В СССР, я заметил, те, кто держал в кармане фигу, кто ни единому слову властей не верил, не воспринимал совковую пропаганду и высмеивал совковые нравы - жили лучше, безопаснее, и они были успешнее убеждённых совков - тех, кто принимал на веру содержание советских газет, и сполна разделял то, о чём говорилось в "программе "Время". Я помню обывателей, с сочувственным возмущением пересказывавших советские новости и проклинавших "империалистов" и "сионистов" - это были дурно одетые бедняки со скверными зубами, часто пьющие. В этом смысле путинское время есть квинтэссенция, этакая выжимка совка - те, кто свято верит в ватно-православную трескотню и обожает любимого руководителя, не просто много беднее цинично настроенного "среднего класса" - сама их жизнь уже ни гроша не стоит.
А основной переход, совершившийся после 20-го съезда - это не переход от "Белой берёзы" к "Брусков" к стихам Евтушенко и прозе Тендрякова, или - от постконструктивизма к "советскому модернизму", и не, упаси бог - от бараков к пятиэтажкам, и уж точно это не переход от помпезного кинематографа сталинской поры - к "душевному кино", типа "весны на заречной улице". Это переход от состояния, когда твоя внутренняя лояльность советскому строю прямо пропорциональна уровню твоих доходов - к состоянию, когда она обратно пропорциональна.
Однако, я о другом.
Сейчас реставрированы фонтаны ВДНХ - плоды фантазии архитектора Котэ Топуридзе.
Но был ещё один. Его не помнят, поскольку демонтирован был аж в 1954 году, через год после смерти Сталина - фонтан главного здания выставочного комплекса. Демонтирован и исчез, следы его теряются.
А дело было так. Ко Всемирной выставке в Нью-Йорке было решено создать советский павильон таким, чтобы поразить капиталистов. Проект павильонного фонтана предложил Иосиф Моисеевич Чайков, выдающийся скульптор 30-х,. Проблема была лишь в одном - в том, что чаша фонтана слишком велика, и выдуть пузырь из жидкого хрусталя такого размера в середине 30-х было невозможно. Чайков нашёл исполнителя на Украине - технолога по стеклу Энтелиса.
Энтелис был мастером в своём деле. Сын первого в провинциальном Каменец-Подольске дантиста, Энтелис был главтехом завода в донецкой Константиновке, позднее - в Ленинграде и Ереване. В 1949 году в Ереване им была создана самая большая в мире (по сей день) хрустальная ваза - подарок Сталину от Армянской ССР (хранится в запасниках музея истории России, после 1953 года её показывали, по моему, один раз, в начале 90-х).
Энтелис придумал новый способ литья - на никелевых матрицах, когда стеклянный пузырь сразу после выдувания раскатывается вручную целой бригадой мастеров на круговом стане. Во время войны Энтелис придумал хрустальные бомбы, которые, впрочем, не были использованы, участвовал в создании "сталинита" - сверхпрочного и жаропрочного стекла, и "расколол" секреты античной стеклянной массы, сотрудничая с директором Эрмитажа Орбели.
Чайков с Энтелисом пару лет экспериментировали. Ничего подобного ещё не делалось - высота фонтана - более 4 метров, диаметр чаши 2,5 метра, всё из чистого хрусталя. В помощь стеклодувам Константиновки был приглашён консультантом 80-летний мастер Назаров с Дядьковского завода, до революции делавший сравнительно небольшие чаши для Зимнего дворца (дед, хоть и довольно сердито ругался, оказал помощь, в частности, подсказал температурный режим, при котором масса затвердевала равномерно, при этом с рабочих из-за жары сходило семь потов). Работала сборная СССР - евреи, украинцы, армяне, грузины, русские и даже китайцы. Для шлифования деталей фонтана применялась, вместо травления, обработка стекла победитовым резцом.
Фонтан был сдан в срок, и отправился в Нью-Йорк на выставку. Принимал работу Сталин - постучал трубкой по чаше, услышал характерный для материала нежный звон и принял.
Верхушку фонтана украшали полые хрустальные насадки, стилизованные под колосья пшеницы. Из колосьев вода стекала в малую чашу, после чего медленно перетекала в большую. Отзывы американцев были восторженные - игра света на струях и чашах превращала фонтан в сияющий сноп.
Американцы несколько раз предлагали продать, назначая миллионы, но советские, само собой, вежливо отказали, фонтан вернули, после войны установили в главном павильоне ВДНХ.
Убран он был после посещения выставки Н. С. Хрущёвым. Есть версия, что чаша была разбита пьяными рабочими на складе, уже в брежневские времена. Всё, что уцелело - несколько фотографий. Лучшие были сделаны в Америке.
Но стоит добавить последнее - хоть чаши, вазы и прочие штучные изделия и были созданы со вкусом и выдумкой, интерьеры домов сталинского "среднего класса" представляли собой образцы или клептоэклектики, или выдающейся, неперебиваемой мещанской пошлости - но тут уж вина не творцов, типа Энтелиса, а корней. Корней этого самого "среднего класса" - службанов, стукачей и солдафонов, происходивших от зависимых земледельцев, ремесленников, городских мещан и прочих трудяг - потомственных низов дореволюционного общества. И, как не пытались в те времена этот генезис скомпенсировать - ничего не вышло. Да так ещё не вышло, что вся эта подлость и пошлость нас в конце концов настигла и захватила.
Понятно, что культ скромности и равенства, который тогда был, роскоши не подразумевал, поэтому вещи эти не были общедоступными предметами купли-продажи.
Машины ЗИС, в частности, были аналогами американских автомобилей, предназначенных для высшей страты общества (Бьюик). Люстры, светильники, приборы для письма, мебель, к примеру, столы, вазы, статуэтки и т .д. были недалеки от лучших образцов на Западе, но 1) делались сравнительно малыми партиями и 2) распределялись, но не продавались 3) прообразами выступали строго американские образцы, а не, скажем, французские.
Та же фигня и с жильём - советские трудяги ютились в разных коммуналках, но было и штучное жильё премиум-класса. К примеру, в Ленинграде - дом работников Ленсовета. Квартиры повышенной комфортности в этом доме не уступали таковым на Манхеттене. Так что равенства не было, и не было никогда.
А вот теперь о политике. В СССР, я заметил, те, кто держал в кармане фигу, кто ни единому слову властей не верил, не воспринимал совковую пропаганду и высмеивал совковые нравы - жили лучше, безопаснее, и они были успешнее убеждённых совков - тех, кто принимал на веру содержание советских газет, и сполна разделял то, о чём говорилось в "программе "Время". Я помню обывателей, с сочувственным возмущением пересказывавших советские новости и проклинавших "империалистов" и "сионистов" - это были дурно одетые бедняки со скверными зубами, часто пьющие. В этом смысле путинское время есть квинтэссенция, этакая выжимка совка - те, кто свято верит в ватно-православную трескотню и обожает любимого руководителя, не просто много беднее цинично настроенного "среднего класса" - сама их жизнь уже ни гроша не стоит.
А основной переход, совершившийся после 20-го съезда - это не переход от "Белой берёзы" к "Брусков" к стихам Евтушенко и прозе Тендрякова, или - от постконструктивизма к "советскому модернизму", и не, упаси бог - от бараков к пятиэтажкам, и уж точно это не переход от помпезного кинематографа сталинской поры - к "душевному кино", типа "весны на заречной улице". Это переход от состояния, когда твоя внутренняя лояльность советскому строю прямо пропорциональна уровню твоих доходов - к состоянию, когда она обратно пропорциональна.
Однако, я о другом.
Сейчас реставрированы фонтаны ВДНХ - плоды фантазии архитектора Котэ Топуридзе.
Но был ещё один. Его не помнят, поскольку демонтирован был аж в 1954 году, через год после смерти Сталина - фонтан главного здания выставочного комплекса. Демонтирован и исчез, следы его теряются.
А дело было так. Ко Всемирной выставке в Нью-Йорке было решено создать советский павильон таким, чтобы поразить капиталистов. Проект павильонного фонтана предложил Иосиф Моисеевич Чайков, выдающийся скульптор 30-х,. Проблема была лишь в одном - в том, что чаша фонтана слишком велика, и выдуть пузырь из жидкого хрусталя такого размера в середине 30-х было невозможно. Чайков нашёл исполнителя на Украине - технолога по стеклу Энтелиса.
Энтелис был мастером в своём деле. Сын первого в провинциальном Каменец-Подольске дантиста, Энтелис был главтехом завода в донецкой Константиновке, позднее - в Ленинграде и Ереване. В 1949 году в Ереване им была создана самая большая в мире (по сей день) хрустальная ваза - подарок Сталину от Армянской ССР (хранится в запасниках музея истории России, после 1953 года её показывали, по моему, один раз, в начале 90-х).
Энтелис придумал новый способ литья - на никелевых матрицах, когда стеклянный пузырь сразу после выдувания раскатывается вручную целой бригадой мастеров на круговом стане. Во время войны Энтелис придумал хрустальные бомбы, которые, впрочем, не были использованы, участвовал в создании "сталинита" - сверхпрочного и жаропрочного стекла, и "расколол" секреты античной стеклянной массы, сотрудничая с директором Эрмитажа Орбели.
Чайков с Энтелисом пару лет экспериментировали. Ничего подобного ещё не делалось - высота фонтана - более 4 метров, диаметр чаши 2,5 метра, всё из чистого хрусталя. В помощь стеклодувам Константиновки был приглашён консультантом 80-летний мастер Назаров с Дядьковского завода, до революции делавший сравнительно небольшие чаши для Зимнего дворца (дед, хоть и довольно сердито ругался, оказал помощь, в частности, подсказал температурный режим, при котором масса затвердевала равномерно, при этом с рабочих из-за жары сходило семь потов). Работала сборная СССР - евреи, украинцы, армяне, грузины, русские и даже китайцы. Для шлифования деталей фонтана применялась, вместо травления, обработка стекла победитовым резцом.
Фонтан был сдан в срок, и отправился в Нью-Йорк на выставку. Принимал работу Сталин - постучал трубкой по чаше, услышал характерный для материала нежный звон и принял.
Верхушку фонтана украшали полые хрустальные насадки, стилизованные под колосья пшеницы. Из колосьев вода стекала в малую чашу, после чего медленно перетекала в большую. Отзывы американцев были восторженные - игра света на струях и чашах превращала фонтан в сияющий сноп.
Американцы несколько раз предлагали продать, назначая миллионы, но советские, само собой, вежливо отказали, фонтан вернули, после войны установили в главном павильоне ВДНХ.
Убран он был после посещения выставки Н. С. Хрущёвым. Есть версия, что чаша была разбита пьяными рабочими на складе, уже в брежневские времена. Всё, что уцелело - несколько фотографий. Лучшие были сделаны в Америке.
Но стоит добавить последнее - хоть чаши, вазы и прочие штучные изделия и были созданы со вкусом и выдумкой, интерьеры домов сталинского "среднего класса" представляли собой образцы или клептоэклектики, или выдающейся, неперебиваемой мещанской пошлости - но тут уж вина не творцов, типа Энтелиса, а корней. Корней этого самого "среднего класса" - службанов, стукачей и солдафонов, происходивших от зависимых земледельцев, ремесленников, городских мещан и прочих трудяг - потомственных низов дореволюционного общества. И, как не пытались в те времена этот генезис скомпенсировать - ничего не вышло. Да так ещё не вышло, что вся эта подлость и пошлость нас в конце концов настигла и захватила.