Давид Дектор
СОН И ЯВЬ
Крысы:
В старой бане в одном из районов Стамбула ночевали два жулика. Баня не топилась со времен Сулеймана Великолепного, а с тех пор немало голов слетело в Топ Капи Сарае, и не только там. Воры легли спать голодные. Народ вокруг чего-то сильно поумнел, а до месяца Рамадана, когда мусульманин мог подкормиться ради страха божия, было еще далеко. Нынешний султан, как и подобает его величию, вел войны на земле и на море, но жулики знали цену военному счастью, где бичи янычар гонят тебя на вражьи мушкеты, короче, жизнь впроголодь в Царьграде была им милей изрыгающих ядра пушек венецианцев.
Их планы:
Устроившись кое-как на холодном мраморе и пожелав друг другу спокойных снов, оба задумали в общем одно и то же - обокрасть соседа, пока тот спит, а там Аллах знает лучше. Кроме сапог, красть было особо нечего, но это лишь с виду, ибо всякий порядочный вор имеет заначку или две, чтоб откупиться от начальника стражи в злую минуту. Вора, схваченного без монеты, ждали тюрьма и плети, а то и чего похуже. Воззвав каждый к своему шейху и покровителю, оба притворно захрапели. Орхан Бей (эти нищие жулики носили довольно пышные имена от случая к случаю), итак, Орхан Бей первый не выдержал и полез обшаривать Хасан Бека. Со стучащим сердцем Орхан прощупывал складки одежд своего друга и названого брата, но недолго - спящий прянул, схватил вора за бороду, и тот кожей учуял лезвие ножа, готовое вонзиться.
Планы меняются:
- Аман, аман, брат! - завопил схваченный. - Ради Бога и его посланника, ради благословенного дома Али прости, брат, мою нужду и глупость.
Оба стучали зубами от ужаса в этой древней, пустой и холодной бане. Успокоившись и придя в себя, братья по ремеслу решили, что, чем резать друг друга, лучше напасть на первого встречного, кто б он ни оказался, будь то сам шейх уль-ислам или ага янычар, и будь что будет. Скрепив столь мужественное решение клятвами, злодеи провели остаток ночи в обнимку, чтоб согреться, а заодно и следить, не лезет ли другой за ножиком. Разомкнуть объятия им было слишком страшно.
Святой приходит на помощь:
Незадолго до рассвета явился святой шейх Зайн эд-Дин аль-Джунайди аль-Исфахани, обладатель чуда и заступничества, и смежил веки усталому Хасан Беку. Проверив, что его сторож и вправду спит, Орхан неслышно поднялся и канул прочь. Удача была с ним и дальше - ему удалось увести с тележки куртку краснорожего продавца огурцов, пока тот ругался с кричавшими про обвес покупателями. В тот же день его видели за Кучук-базаром, где он ел чорбу с требухой, миску за миской и несколько иносказательно излагал, как его кинул дружок, сукин сын, в одном весьма важном деле, на что слушатели больше помалкивали.
Святой не приходит на помощь:
- Пора, брат, - сказал Хасан.
Прокричал муэдзин, а за ним другой. Мрак заметно поредел. Они привычно стряхнули одежды и тех чертенят, которые любят забираться к людям, ночующим в пустом месте. Потом отлили каждый в своем углу, стараясь не садиться спиной друг к другу. Ночью они обсудили будущее ограбление, и вышло, что каждый из них зарезал по десятку, если не больше сынов Адама, но оба тосковали и знали, что все вранье, а нынче им взаправду идти на мокрое, а там и на меч палача в случае провала.
Облом:
Все-таки они оказались не самыми большими неудачниками в Стамбуле, и первым мимо их засады прошел не силач и не воин, а мирный лавочник, которого дернула нелегкая встать в такую рань на молитву. Тыча в спешке ножами и мешая друг другу, злодеи стали сдирать с него плащ и шарить по телу в поисках кошелька и чего там случится ценного. Лавочник же, вместо того, чтоб расстаться со своим барахлом, вертелся у них в руках, увеличивал путаницу и причитал: “Это ошибка, благодетели мои, львы и тигры ислама! Я нищий каландар, к тому ж я друг и слуга Аслан Бека и Явуз Хана, живи они триста лет!” Имена этих почтенных мародеров ничего не говорили нашим разбойникам, поэтому Хасан-бек, ухватив жертву за горло, пригрозил шепотом: “Заткнись, собачий сын, и давай деньги, пока жив!” Может, они б и добыли свою мзду, но в переулке показались люди, и жулики пустились бегом, что, впрочем, случается в лихом промысле.
Проспал:
Хасан очнулся в сером полумраке бани, понял, что он один и проспал, и ему стало легче. Ночью он просил у шейха заступничества перед Аллахом всевышним, обещая невесть что, лишь бы пережить это утро невредимым. Так и вышло, а там - Господь велик и не даст ему умереть с голоду, но сначала надо было найти этого сукина сына Орхана, предателя и клятвопреступника, и содрать с него отступного.
http://magazines.russ.ru/zerkalo/2004/24/dd5.html
Крысы:
В старой бане в одном из районов Стамбула ночевали два жулика. Баня не топилась со времен Сулеймана Великолепного, а с тех пор немало голов слетело в Топ Капи Сарае, и не только там. Воры легли спать голодные. Народ вокруг чего-то сильно поумнел, а до месяца Рамадана, когда мусульманин мог подкормиться ради страха божия, было еще далеко. Нынешний султан, как и подобает его величию, вел войны на земле и на море, но жулики знали цену военному счастью, где бичи янычар гонят тебя на вражьи мушкеты, короче, жизнь впроголодь в Царьграде была им милей изрыгающих ядра пушек венецианцев.
Их планы:
Устроившись кое-как на холодном мраморе и пожелав друг другу спокойных снов, оба задумали в общем одно и то же - обокрасть соседа, пока тот спит, а там Аллах знает лучше. Кроме сапог, красть было особо нечего, но это лишь с виду, ибо всякий порядочный вор имеет заначку или две, чтоб откупиться от начальника стражи в злую минуту. Вора, схваченного без монеты, ждали тюрьма и плети, а то и чего похуже. Воззвав каждый к своему шейху и покровителю, оба притворно захрапели. Орхан Бей (эти нищие жулики носили довольно пышные имена от случая к случаю), итак, Орхан Бей первый не выдержал и полез обшаривать Хасан Бека. Со стучащим сердцем Орхан прощупывал складки одежд своего друга и названого брата, но недолго - спящий прянул, схватил вора за бороду, и тот кожей учуял лезвие ножа, готовое вонзиться.
Планы меняются:
- Аман, аман, брат! - завопил схваченный. - Ради Бога и его посланника, ради благословенного дома Али прости, брат, мою нужду и глупость.
Оба стучали зубами от ужаса в этой древней, пустой и холодной бане. Успокоившись и придя в себя, братья по ремеслу решили, что, чем резать друг друга, лучше напасть на первого встречного, кто б он ни оказался, будь то сам шейх уль-ислам или ага янычар, и будь что будет. Скрепив столь мужественное решение клятвами, злодеи провели остаток ночи в обнимку, чтоб согреться, а заодно и следить, не лезет ли другой за ножиком. Разомкнуть объятия им было слишком страшно.
Святой приходит на помощь:
Незадолго до рассвета явился святой шейх Зайн эд-Дин аль-Джунайди аль-Исфахани, обладатель чуда и заступничества, и смежил веки усталому Хасан Беку. Проверив, что его сторож и вправду спит, Орхан неслышно поднялся и канул прочь. Удача была с ним и дальше - ему удалось увести с тележки куртку краснорожего продавца огурцов, пока тот ругался с кричавшими про обвес покупателями. В тот же день его видели за Кучук-базаром, где он ел чорбу с требухой, миску за миской и несколько иносказательно излагал, как его кинул дружок, сукин сын, в одном весьма важном деле, на что слушатели больше помалкивали.
Святой не приходит на помощь:
- Пора, брат, - сказал Хасан.
Прокричал муэдзин, а за ним другой. Мрак заметно поредел. Они привычно стряхнули одежды и тех чертенят, которые любят забираться к людям, ночующим в пустом месте. Потом отлили каждый в своем углу, стараясь не садиться спиной друг к другу. Ночью они обсудили будущее ограбление, и вышло, что каждый из них зарезал по десятку, если не больше сынов Адама, но оба тосковали и знали, что все вранье, а нынче им взаправду идти на мокрое, а там и на меч палача в случае провала.
Облом:
Все-таки они оказались не самыми большими неудачниками в Стамбуле, и первым мимо их засады прошел не силач и не воин, а мирный лавочник, которого дернула нелегкая встать в такую рань на молитву. Тыча в спешке ножами и мешая друг другу, злодеи стали сдирать с него плащ и шарить по телу в поисках кошелька и чего там случится ценного. Лавочник же, вместо того, чтоб расстаться со своим барахлом, вертелся у них в руках, увеличивал путаницу и причитал: “Это ошибка, благодетели мои, львы и тигры ислама! Я нищий каландар, к тому ж я друг и слуга Аслан Бека и Явуз Хана, живи они триста лет!” Имена этих почтенных мародеров ничего не говорили нашим разбойникам, поэтому Хасан-бек, ухватив жертву за горло, пригрозил шепотом: “Заткнись, собачий сын, и давай деньги, пока жив!” Может, они б и добыли свою мзду, но в переулке показались люди, и жулики пустились бегом, что, впрочем, случается в лихом промысле.
Проспал:
Хасан очнулся в сером полумраке бани, понял, что он один и проспал, и ему стало легче. Ночью он просил у шейха заступничества перед Аллахом всевышним, обещая невесть что, лишь бы пережить это утро невредимым. Так и вышло, а там - Господь велик и не даст ему умереть с голоду, но сначала надо было найти этого сукина сына Орхана, предателя и клятвопреступника, и содрать с него отступного.
http://magazines.russ.ru/zerkalo/2004/24/dd5.html