И вновь молчание
Дипломаты в XVI веке (впрочем, и раньше, и позже) были лизенцированными шпиенами. Они искали доброхотов, собирали развединформацию, распрашивая обо всяких подробностях местных жителей и иностранцев. Как крымские послы в России, так и русские послы в Крыму были для своих правительств важным источником информации о происходящем. Другим источником были показания выходцев из плена. Те же, кто еще оставался в плену, могли, улучив момент, поговорить с послами.
Русские послы в Крыму регулярно собирали информацию о потерях, которые несли крымские татары в военных походах. Данные, как правило, были страшно завышенные (вообще сложилось впечатление, что собеседники дипломатов «работали на клиента»: если московам хочется слышать кулстори про огромные потери, пусть приготовят уши). Например, потери в венгерском походе 1594 года русский посол оценил по данным крымского собеседника в 30 тысяч.
Еще пример. Отпущенные для выкупа с крымским посольством дети боярские Иван Трофимов и Богдан Шелонин рассказывали, что в Судбищенской битве хан понес большие потери («на бою с ним Русские немногие люди билися и побили у него многых людей». ПСРЛ. Том 13, с. 260).
Внимание, вопрос. При всем огромном множестве информации, собранной русскими послами, о больших потерях крымских татар в кампаниях XVI-XVIII веков, есть ли сообщения русских послов уровня «татарин на двор к нам приходил и говорил, что царь слил под Молодями 100500 тыщ наших»? По многим походам, часто вообще второстепенным, такая информация есть, а по Молодям... В общем, все как обычно.