30 лет назад умер Брежнев
Отмечусь и я несколькими словами воспоминаний.
Этой смерти ждали. Слухи возникали с начала года несколько раз, но не подтверждались. Хотя пациент, демонстрируемый по телевизору как бы "в опровержение", в полном смысле живым уже не казался. А тут накануне, без всяких объяснений, не показали традиционный концерт Дня Милиции - вроде, неспроста.
Телевидение в те годы начинало работать около десяти утра; отсутствия утренних газет я не могла заметить: за ними выходили только скучающие от бессонницы пенсионеры. Новость я узнала в вестибюле Университета. Занятия отменили, в стране объявлен траур.
Домой я не поехала. Мне на дорогу минимум полтора часа, если не ждать автобусов, а поди знай, не соберут ли водителей автопарков на политинформации. Не помню, где я встретила Фаню - возможно, прошла из нашего корпуса на мех-мат, или она ждала меня (я же всегда опаздывала). Откуда потом взялся Найман с газетой в руках, тоже не помню. Он сказал, что новым генсеком станет тот, кто будет назначен председателем похоронной комиссии. Непонятно, откуда он это знал, ведь нам до тех пор не приходилось ещё хоронить ни одного генсека, мы практически всю жизнь жили при Брежневе.
Мне вдруг стало жаль старика. Кажется, впервые я тогда подумала о нём даже без раздражения.
До этого - лет с 12-ти, что ли, с визита Брежнева в Бухарест - напоминание о "дорогом Леониде Ильиче" вызывало во мне лишь досадное чувство стыда за свою страну. Страна и сама по себе мало чем радовала, но руководитель, с каждым годом всё более похожий на затасканную куклу в руках бездарного пьяного актёра - это уже был позор, вошедший в привычку.
Но мне расхотелось посылать ему вслед всё, что накопилось за долгие годы. Надоел, конечно. До чёртиков. Но, всё же, он был не страшным, а только смешным. И на Малой Земле он, всё-таки, воевал. А не тырил в тылу продовольствие по складам, к примеру. Тупой и необразованный? Господи, да кто же из них был умным-то, не говоря уж о культуре элементарной. Все лаптем щи хлебали. По сравнению с Хрущёвым, на лице Брежнева читалось хоть что-то вроде следов начальной школы.
Но больше ничего хорошего о нём на ум не приходило. Разве что, слова бабушки Игоря Коваленко о том, что молодой Л.И. был красавец. Ну, дело вкуса.
Репетицию вечером тоже отменили, конечно. Макаричев (помреж), серьёзно сдвинув брови, настоятельно рекомендовал "больше трёх не собираться" на улице, не хохмить и не ржать, быть внимательными, и иметь в виду, что возможны всякие провокации. Мы сдавленно хихикали: каким образом мы должны рассредоточиться, выходя толпой из Дворца студентов? По одному, что ли, молчком просачиваться к транспорту, озираясь в поисках "провокаций"?
Какие, блин, провокации? - думала я - шпионы по дороге пристанут и военную тайну у нас выведают? Ах, да - телегу кто-нибудь напишет ректору и в партком, что народный театр "Юность" в полном составе радовался смерти генерального секретаря. Это запросто, чего только уже ни писали. И потом долго доказывай, что ты не верблюд, виновато соглашаясь с партийными товарищами, что оба горба имеют место. Не страна, а цирк бесплатный - одно пишем, другое говорим, третье на уме...
Кажется, больше ни о чём я не думала тогда. Прогнозируемый всеми приход Андропова к власти меня, в отличие от многих, не пугал. Никаких перемен я не ждала. Казалось, что их вообще никогда не будет.
Этой смерти ждали. Слухи возникали с начала года несколько раз, но не подтверждались. Хотя пациент, демонстрируемый по телевизору как бы "в опровержение", в полном смысле живым уже не казался. А тут накануне, без всяких объяснений, не показали традиционный концерт Дня Милиции - вроде, неспроста.
Телевидение в те годы начинало работать около десяти утра; отсутствия утренних газет я не могла заметить: за ними выходили только скучающие от бессонницы пенсионеры. Новость я узнала в вестибюле Университета. Занятия отменили, в стране объявлен траур.
Домой я не поехала. Мне на дорогу минимум полтора часа, если не ждать автобусов, а поди знай, не соберут ли водителей автопарков на политинформации. Не помню, где я встретила Фаню - возможно, прошла из нашего корпуса на мех-мат, или она ждала меня (я же всегда опаздывала). Откуда потом взялся Найман с газетой в руках, тоже не помню. Он сказал, что новым генсеком станет тот, кто будет назначен председателем похоронной комиссии. Непонятно, откуда он это знал, ведь нам до тех пор не приходилось ещё хоронить ни одного генсека, мы практически всю жизнь жили при Брежневе.
Мне вдруг стало жаль старика. Кажется, впервые я тогда подумала о нём даже без раздражения.
До этого - лет с 12-ти, что ли, с визита Брежнева в Бухарест - напоминание о "дорогом Леониде Ильиче" вызывало во мне лишь досадное чувство стыда за свою страну. Страна и сама по себе мало чем радовала, но руководитель, с каждым годом всё более похожий на затасканную куклу в руках бездарного пьяного актёра - это уже был позор, вошедший в привычку.
Но мне расхотелось посылать ему вслед всё, что накопилось за долгие годы. Надоел, конечно. До чёртиков. Но, всё же, он был не страшным, а только смешным. И на Малой Земле он, всё-таки, воевал. А не тырил в тылу продовольствие по складам, к примеру. Тупой и необразованный? Господи, да кто же из них был умным-то, не говоря уж о культуре элементарной. Все лаптем щи хлебали. По сравнению с Хрущёвым, на лице Брежнева читалось хоть что-то вроде следов начальной школы.
Но больше ничего хорошего о нём на ум не приходило. Разве что, слова бабушки Игоря Коваленко о том, что молодой Л.И. был красавец. Ну, дело вкуса.
Репетицию вечером тоже отменили, конечно. Макаричев (помреж), серьёзно сдвинув брови, настоятельно рекомендовал "больше трёх не собираться" на улице, не хохмить и не ржать, быть внимательными, и иметь в виду, что возможны всякие провокации. Мы сдавленно хихикали: каким образом мы должны рассредоточиться, выходя толпой из Дворца студентов? По одному, что ли, молчком просачиваться к транспорту, озираясь в поисках "провокаций"?
Какие, блин, провокации? - думала я - шпионы по дороге пристанут и военную тайну у нас выведают? Ах, да - телегу кто-нибудь напишет ректору и в партком, что народный театр "Юность" в полном составе радовался смерти генерального секретаря. Это запросто, чего только уже ни писали. И потом долго доказывай, что ты не верблюд, виновато соглашаясь с партийными товарищами, что оба горба имеют место. Не страна, а цирк бесплатный - одно пишем, другое говорим, третье на уме...
Кажется, больше ни о чём я не думала тогда. Прогнозируемый всеми приход Андропова к власти меня, в отличие от многих, не пугал. Никаких перемен я не ждала. Казалось, что их вообще никогда не будет.