Демонион. Или про бессознательную тягу к саморазрушению.
Видимо, никто из числа учеников и последователей Фрейда не разрабатывал теорию психического мазохизма так скрупулезно - можно даже сказать одержимо - как Эдмунд Берглер (1899-1962). То, что Берглер во всех своих работах, насчитывающих в общей сложности двадцать четыре книги и около 300 научных публикаций, развивал идею, состоящую в том, что ядром всех неврозов является самоповреждение, которое наносит садистическое суперэ-го, заставляет отнестись к ней гораздо серьезней, чем до сих пор это делали другие исследователи. Суперэго, по Берглеру, не демонстрирующее, в целом, благожелательности, является неким монстром - внутренним "демоническим" фактором, развязавшим по отношению к беспомощному мазохистичному эго тотальную кампанию истязаний и абьюза, длящуюся всю жизнь (см. Bergler, 1958).
В основе модели этой мучительной ситуации лежит теория развития, содержащая элементы поздней идеи Кляйн об исходных (доэдиповых) коллизиях, к которым Берглер относит магическое всемогущество или мегаломанию младенца. Когда могущественное инфантильное желание сталкивается с "нет" реальности, ребенок испытывает фрустрацию, вызывающую приступ неконтролируемой ярости - агрессии, не находящей адекватного выражения в силу того, что моторные навыки младенца еще не вполне развиты. Изначально эта агрессия проецируется за пределы "я" и приписывается Плохой Матери, однако впоследствии она возвращается и "бумерангом" ударяет по эго, инкорпорируясь в садистическом суперэго, безжалостно атакующем "я" изнутри. Ребенок, бессознательно защищая свою мегаломанию и самодостаточность перед лицом внешнего окружения, которое кажется враждебным любому его желанию, формирует внутренний источник самоистязания, предпочитая свою собственную депрессию "унизительному" состоянию подчинения чьей-то воле. Заключительным элементом в этом ряду является либидинизация боли, причиненной суперэго, т. е. защитная конверсия боли в удовольствие (психический мазохизм). Пациенты с такой подоплекой будут представлять себя как невинных жертв, ищущих поддержки, однако в действительности они сами бессознательно создают причиняющую им самим вред ситуацию, которой они внутренне наслаждаются. Поддерживающая психотерапия не будет помогать им до тех пор, пока они не осознают этот самодеструктивный паттерн и не откажутся от него.
В теории Берглера, помимо суперэго, есть еще один внутренний психический фактор, который помогает ребенку защитить иллюзию всемогущества, а именно эго-идеал. Эго-идеал дает ребенку возможность цепляться за архаичный образ совершенства и самовосхваление, которые, будучи фрустрированными реальностью, теперь укрыты в этом внутреннем убежище, являясь одной из основных составляющих детского нарциссизма. Так как ребенку никогда не удается достичь эго-идеала, этот фактор становится основным орудием пытки садистического суперэго.
Мы подходим к итоговой идее Берглера. Аккумуляцию жестокости и агрессии, направленных против эго, он назвал "Демонион" ("Daimonion"), этот термин он заимствовал у Сократа, который толкует его в "Апологии" Платона как "нечто богоподобное и демоническое... некий голос, удерживающий меня от того, что я хочу сделать, но никогда не дающий позитивного совета"(Bergler, 1959:46). Берглер говорит, что Демонион является злобным духом, внутренним антагонистом, наделенным сверхъестественной силой, который обманом заставил Сократа выпить чашу с цикутой (храня молчание), тогда как тот имел возможность бежать из тюрьмы.
Выражаясь психоаналитически, Демонион - это внутреннее "нечто", являющееся наихудшим врагом индивида. Он - жестокий тюремщик и мучитель, образовавшийся из несвязанной агрессии ребенка. Он всегда активен во внутреннем мире человека, несмотря на то, что все сознательные устремления индивида направлены на достижение счастья или удовольствия. Он - не вызывающий подозрений обитатель человеческой психики - отравляет радость жизни, удовольствия и успеха, всегда нацелен на невзгоды, несчастье и саморазрушение.
Альянс этих двух бессознательных сил - эго-идеала и Демониона - образует бессознательную совесть (суперэго). Демонион использует эго-идеал в своей компании пыток, постоянно предъявляя эго раздутые инфантильные требования всемогущества и грандиозных достижений эго-идеала, от него исходит неизменный вопрос: "Достиг ли ты всех тех целей, которые ты поставил перед собой в детстве?" Если ответ на этот вопрос негативный, то в результате возникает чувство вины (там же: 46-7).
Идея Берглера о том, что "Демонические" голоса суперэго используют образы эго-идеала для создания перфекционизма, преследующего эго, поднимающего планку требований все выше, нашла подтверждение в многочисленных современных клинических работах. Марион Вуд-ман (Marion Woodman, 1982) считает, что в большинстве случаев расстройств приема пищи причину следует искать в "пагубном пристрастии к перфекционизму", а Сидни Блатт (Sidney Blatt, 1995) убедительно показала, что в истоках многих самоубийств, совершенных казалось бы здоровыми, состоявшимися людьми, лежит "невротический перфекционизм", в котором самокритичный, часто чрезмерно уверенный в себе индивид "руководствуется собственными недостижимыми стандартами совершенства" (там же: 1003). Действительно, строгое карающее суперэго представляет собой ужасную "силу" в психике мужчин и женщин на всем континууме психологической адаптации-дезадаптации.
Д.Калшед.
В основе модели этой мучительной ситуации лежит теория развития, содержащая элементы поздней идеи Кляйн об исходных (доэдиповых) коллизиях, к которым Берглер относит магическое всемогущество или мегаломанию младенца. Когда могущественное инфантильное желание сталкивается с "нет" реальности, ребенок испытывает фрустрацию, вызывающую приступ неконтролируемой ярости - агрессии, не находящей адекватного выражения в силу того, что моторные навыки младенца еще не вполне развиты. Изначально эта агрессия проецируется за пределы "я" и приписывается Плохой Матери, однако впоследствии она возвращается и "бумерангом" ударяет по эго, инкорпорируясь в садистическом суперэго, безжалостно атакующем "я" изнутри. Ребенок, бессознательно защищая свою мегаломанию и самодостаточность перед лицом внешнего окружения, которое кажется враждебным любому его желанию, формирует внутренний источник самоистязания, предпочитая свою собственную депрессию "унизительному" состоянию подчинения чьей-то воле. Заключительным элементом в этом ряду является либидинизация боли, причиненной суперэго, т. е. защитная конверсия боли в удовольствие (психический мазохизм). Пациенты с такой подоплекой будут представлять себя как невинных жертв, ищущих поддержки, однако в действительности они сами бессознательно создают причиняющую им самим вред ситуацию, которой они внутренне наслаждаются. Поддерживающая психотерапия не будет помогать им до тех пор, пока они не осознают этот самодеструктивный паттерн и не откажутся от него.
В теории Берглера, помимо суперэго, есть еще один внутренний психический фактор, который помогает ребенку защитить иллюзию всемогущества, а именно эго-идеал. Эго-идеал дает ребенку возможность цепляться за архаичный образ совершенства и самовосхваление, которые, будучи фрустрированными реальностью, теперь укрыты в этом внутреннем убежище, являясь одной из основных составляющих детского нарциссизма. Так как ребенку никогда не удается достичь эго-идеала, этот фактор становится основным орудием пытки садистического суперэго.
Мы подходим к итоговой идее Берглера. Аккумуляцию жестокости и агрессии, направленных против эго, он назвал "Демонион" ("Daimonion"), этот термин он заимствовал у Сократа, который толкует его в "Апологии" Платона как "нечто богоподобное и демоническое... некий голос, удерживающий меня от того, что я хочу сделать, но никогда не дающий позитивного совета"(Bergler, 1959:46). Берглер говорит, что Демонион является злобным духом, внутренним антагонистом, наделенным сверхъестественной силой, который обманом заставил Сократа выпить чашу с цикутой (храня молчание), тогда как тот имел возможность бежать из тюрьмы.
Выражаясь психоаналитически, Демонион - это внутреннее "нечто", являющееся наихудшим врагом индивида. Он - жестокий тюремщик и мучитель, образовавшийся из несвязанной агрессии ребенка. Он всегда активен во внутреннем мире человека, несмотря на то, что все сознательные устремления индивида направлены на достижение счастья или удовольствия. Он - не вызывающий подозрений обитатель человеческой психики - отравляет радость жизни, удовольствия и успеха, всегда нацелен на невзгоды, несчастье и саморазрушение.
Альянс этих двух бессознательных сил - эго-идеала и Демониона - образует бессознательную совесть (суперэго). Демонион использует эго-идеал в своей компании пыток, постоянно предъявляя эго раздутые инфантильные требования всемогущества и грандиозных достижений эго-идеала, от него исходит неизменный вопрос: "Достиг ли ты всех тех целей, которые ты поставил перед собой в детстве?" Если ответ на этот вопрос негативный, то в результате возникает чувство вины (там же: 46-7).
Идея Берглера о том, что "Демонические" голоса суперэго используют образы эго-идеала для создания перфекционизма, преследующего эго, поднимающего планку требований все выше, нашла подтверждение в многочисленных современных клинических работах. Марион Вуд-ман (Marion Woodman, 1982) считает, что в большинстве случаев расстройств приема пищи причину следует искать в "пагубном пристрастии к перфекционизму", а Сидни Блатт (Sidney Blatt, 1995) убедительно показала, что в истоках многих самоубийств, совершенных казалось бы здоровыми, состоявшимися людьми, лежит "невротический перфекционизм", в котором самокритичный, часто чрезмерно уверенный в себе индивид "руководствуется собственными недостижимыми стандартами совершенства" (там же: 1003). Действительно, строгое карающее суперэго представляет собой ужасную "силу" в психике мужчин и женщин на всем континууме психологической адаптации-дезадаптации.
Д.Калшед.