"Это сражение плохо с двух сторон...."
"Кассандра, мифический персонаж, используемый юнгианской глубинной психологией в качестве прообраза истерической женщины, считает себя любимицей отца. Криста Вольф в одноименной повести (Wolf, 1984) подробно описывает историю отношений Кассандры и ее отца, основанную на литературном прочтении мифологических фактов. Рассказывая об отце, Кассандра говорит: «Наша близость, как это часто бывает между мужчинами и женщинами, была основана на том, что я его знала, а он меня не знал. Он видел во мне свой идеал; предполагалось, что так будет всегда» (Wolf, 1984, pp.50). Но это отцовское ожидание оказывается для дочери непосильной ношей. Она (хотя и только иногда) не соответствует его желаниям и ожиданиям. И когда она с ним не соглашается, все, как в мифе, так и в реальной жизни, обращается против дочери.
Дело осложняется еще тем, что мать выступает, скорее, в роли неистовой соперницы, испытывающей по отношению к дочери зависть и ярость в связи со сложившейся близостью ее взаимоотношений с отцом. Атмосферу крайне напряженного соперничества между дочерью и матерью, порой переходящего в войну, достаточно точно описывает и Карен Хорни в своей «Переоценке любви…» (Хорни, 1997).
Сложившаяся внутрисемейная ситуация неумолимо приводит душевное состояние девочки к бессознательно переживаемому и полностью завладевающему ей фантазму внутренней борьбы между «мужским» и «женским». Сражение полов между родительскими фигурами, представляющими приматы объектов «мужского» и «женского», которое имеет место быть во внутриличностном мире женщины, с наибольшей выразительностью звучит в словах Кассандры (вновь обращаюсь к повести Кристы Вольф): «Внутри меня постоянно происходила борьба. Я считала, так и должно быть. Два непримиримых врага выбрали мертвый ландшафт моей души в качестве поля битвы и вступили в сражение не на жизнь, а на смерть. Между мной и невыносимой болью оказалось только сумасшествие» (Wolf, 1984, pp.60).
Моя пациентка об отношениях с отцом и матерью (и даже другими людьми) тоже говорит, используя метафору гладиаторского боя. «Это сражение плохо с двух сторон: либо умираю я, либо я убиваю их. И выбираю: лучше «умереть» самой. Я «умираю» и становлюсь безвольной куклой, и они ведут меня, куда хотят, и если я скажу, что я не пойду, я не хочу туда, - я точно их потеряю. Я не хочу так. Хочется на своих, а не только на их условиях».
Возможно, такое сражение полов возникает в попытке уничтожить устрашающее, насилующее мужское начало. Для этой составляющей внутриличностного объектного поля я выбрала используемое в психоанализе название - «мужское» (Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б., 1996, с.232). Девочка смотрит на отца глазами матери и защищается, пытаясь сохранить себя. Одно из двух - либо она будет вынуждена уничтожить «мужское» внутри себя либо «психологически умрет», аннигилируется сама. Страх перед собственной агрессией, исходящий из ее внутренних объектов «мужского», обращает женщину к воинствующей женственности. Она становится властной, истребляющей мужчин Медеей, валькирией.
Если же «военная кампания» поиграна и не «мужское», а именно «женское» (воинствующее «женское») внутри уничтожено, остается еще одна возможность продолжить жизнь после аварии в «энергосберегающем режиме», сохраняя в себе остатки женственности. Разворачивающиеся внутрипсихические действия в «войне полов», приводят к регрессу на начало фаллической стадии «открытия» различия полов, на «фазу отказа от признания этих различий» (Узер М., 2001, с.39). Подобрать соответствующие слова или метафоры, для точного описания переживания женщиной бессознательных фантазмов спутанного состояния сексуальной идентичности оказывается непросто. Нашим сознанием это может быть воспринято двояко: «не женщина и не мужчина» или, напротив, «и женщина и мужчина». Может быть более ясными для понимания этого состояния инкапсулированной в самом ее зачаточном состоянии женственности окажутся слова самих моих пациенток, сказанных с горечью о себе: я - «женщина - вещь», «маленькая бесполая куколка», «ненастоящая девочка».
Таковы метаморфозы «женского» и их внутренняя динамика."
автор О.Н.Павлова
Дело осложняется еще тем, что мать выступает, скорее, в роли неистовой соперницы, испытывающей по отношению к дочери зависть и ярость в связи со сложившейся близостью ее взаимоотношений с отцом. Атмосферу крайне напряженного соперничества между дочерью и матерью, порой переходящего в войну, достаточно точно описывает и Карен Хорни в своей «Переоценке любви…» (Хорни, 1997).
Сложившаяся внутрисемейная ситуация неумолимо приводит душевное состояние девочки к бессознательно переживаемому и полностью завладевающему ей фантазму внутренней борьбы между «мужским» и «женским». Сражение полов между родительскими фигурами, представляющими приматы объектов «мужского» и «женского», которое имеет место быть во внутриличностном мире женщины, с наибольшей выразительностью звучит в словах Кассандры (вновь обращаюсь к повести Кристы Вольф): «Внутри меня постоянно происходила борьба. Я считала, так и должно быть. Два непримиримых врага выбрали мертвый ландшафт моей души в качестве поля битвы и вступили в сражение не на жизнь, а на смерть. Между мной и невыносимой болью оказалось только сумасшествие» (Wolf, 1984, pp.60).
Моя пациентка об отношениях с отцом и матерью (и даже другими людьми) тоже говорит, используя метафору гладиаторского боя. «Это сражение плохо с двух сторон: либо умираю я, либо я убиваю их. И выбираю: лучше «умереть» самой. Я «умираю» и становлюсь безвольной куклой, и они ведут меня, куда хотят, и если я скажу, что я не пойду, я не хочу туда, - я точно их потеряю. Я не хочу так. Хочется на своих, а не только на их условиях».
Возможно, такое сражение полов возникает в попытке уничтожить устрашающее, насилующее мужское начало. Для этой составляющей внутриличностного объектного поля я выбрала используемое в психоанализе название - «мужское» (Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б., 1996, с.232). Девочка смотрит на отца глазами матери и защищается, пытаясь сохранить себя. Одно из двух - либо она будет вынуждена уничтожить «мужское» внутри себя либо «психологически умрет», аннигилируется сама. Страх перед собственной агрессией, исходящий из ее внутренних объектов «мужского», обращает женщину к воинствующей женственности. Она становится властной, истребляющей мужчин Медеей, валькирией.
Если же «военная кампания» поиграна и не «мужское», а именно «женское» (воинствующее «женское») внутри уничтожено, остается еще одна возможность продолжить жизнь после аварии в «энергосберегающем режиме», сохраняя в себе остатки женственности. Разворачивающиеся внутрипсихические действия в «войне полов», приводят к регрессу на начало фаллической стадии «открытия» различия полов, на «фазу отказа от признания этих различий» (Узер М., 2001, с.39). Подобрать соответствующие слова или метафоры, для точного описания переживания женщиной бессознательных фантазмов спутанного состояния сексуальной идентичности оказывается непросто. Нашим сознанием это может быть воспринято двояко: «не женщина и не мужчина» или, напротив, «и женщина и мужчина». Может быть более ясными для понимания этого состояния инкапсулированной в самом ее зачаточном состоянии женственности окажутся слова самих моих пациенток, сказанных с горечью о себе: я - «женщина - вещь», «маленькая бесполая куколка», «ненастоящая девочка».
Таковы метаморфозы «женского» и их внутренняя динамика."
автор О.Н.Павлова