Д.Л. Быков в Вене
Посреди рабочей недели сорвались с работы и помчались на скором поезде в Вену. Вернулись уже за полночь. А всё потому, что к нам* приехал Дмитрий Быков собственной персоной**. Прослушав несколько дюжин его литературных лекций, пусть избирательно, пусть беря под сомнение некоторые факты и выводы, решила, что мне очень интересно посмотреть вживую на человека, чьи мысли обдумываются, рекомендации внимательно изучаются, чей голос звучит в ушах так привычно, будто речь идёт о дикторе ЦТ. Впрочем, о телевидении я не вспоминаю уже без малого лет десять, поэтому вернее будет сравнить с любимым радиоведущим, только в данном случае не проводником в мир музыки, но в мир литературы. Который, увы, такими недоучками как я познан, мягко говоря, не в полной мере. Встреча с этим, на мой взгляд, гением культурно-просветительной деятельности если не входила в список обязательных мероприятий для обогащения когнитивной картины мира, то хотя бы попадала в реестр шансов, которые нельзя упускать.
Творческий вечер проходил в центре Вены, в зале заседаний городского совета старой венской Ратуши - барочном зале XIX века*** с позолотой и огромными хрустальными люстрами, статуями греческих богинь, гербами различных профессий и деревянными столами со скамьями, расположенными полукругом. Каждая скамья рассчитана на пять человек, но при желании может поместиться и больше.
Мы пришли на полчаса раньше, чтобы занять подходящие места, откуда будет хорошо видно и слышно, и не прогадали: оказалось, что в старинном зале есть также "галёрка", которая перед самым началом встречи уже была заполнена под завязку. За эти полчаса ожидания мы, кажется, узнали все основные новости и сплетни венского русскоязычного сообщества - о том, кто и как воспринимает политическую ситуацию в России, о том, чьи дети какие экзамены сдали, кто приезжал в Вену раньше, в общем, зал гудел многоголосием. Было очевидно, что многие знакомы между собой. Из этой назойливой какофонии (мы так привыкли прислушиваться к чешскому, что не успеваем перенастроить уши при внезапном погружении в русскоязычную среду) мне удалось выловить лишь крупицу полезной информации - собственно, об истории здания Ратуши.
Пока добирались на метро - обратили внимание, насколько разные лица, а главное - разные формы носов у венских горожан. Маленькие узкие носики, огромные шнобели, мясистые и орлиные, ровные римские и с изломанными силуэтами причудливых форм - на любой вкус. Пожалуй, меньше всего было вздёрнутых, но у нас и свои имелись. Однако в зале, где преобладала русскоязычная аудитория, черты лиц стали более привычными, причём дополнительно прибавилась немного вычурная манерность, особо бросавшаяся в глаза после наблюдения за австрийцами и чехами. Немного спустя, конечно, привыкаешь и перестаёшь замечать отличия, но эти мгновения первого впечатления запоминаются ярко.
Наконец, появился главный виновник вечера с пузатым рыжим саквояжем в руках. Поприветствовав зал, он разместился за столом, между статуями двух богинь (предположительно, Афиной и Фортуной). Добавлю для полноты картины, что за спиной Дмитрия Львовича висел огромный портрет строгого бородача, видимо, Карла Люгера, бывшего бургомистром Вены с 1897 по 1910 годы. Всем было объявлено, что, к огорчению публики, не будет презентации новой книги "Июнь", ни политики, а будет несколько часов поэзии в авторском исполнении. Публике, впрочем, заранее был анонсирован именно такой поворот событий, поэтому разочарованных вздохов не послышалось.
Дмитрий Львович достал из саквояжа несколько книг со своими стихами и сообщил, что заранее не знает, в каком порядке стихи прозвучат. Обещал ориентироваться исключительно на своё настроение. Что, по-моему, очень для него типично - не пытаться подстроиться под аудиторию, а без ограничений вовлекать в процесс повествования своё богатое ассоциативное мышление и плыть по волнам куда глаза глядят, как корабль на полных парусах. Взрослой аудитории это не всегда понятно, ведь солидные люди, достигшие чего-то в жизни, обычно ждут, что их будут хотя бы иметь в виду. Полагаю, имено поэтому Быков и говорит, что его любимые слушатели - подростки 12-18 лет, видимо, жадно ему внимающие безо всяких условностей. Тем не менее, автор пообещал лиричное начало и крайне оптимистичный финал, то есть некоторые рамки всё же себе установил. Также было обещано отвести немного времени на записки.
Специально не ознакомилась с поэзией Быкова заранее, чтобы оставить простор для сюрприза (чешское слово překvapení тут даже подойдёт больше). И действительно, эпитет выдающегося литератора современности он для меня неожиданно подтвердил. Стихи оказались замечательными, богатыми на образы, рифмы и отсылки к различным литературным произведениям и персонажам. Поскольку Дмитрий Львович много ссылался на других авторов, которые оказали влияние на формирование того или иного сюжета, одним из первых моих вопросов был: считает ли он себя подражателем или новатором. "Естественно подражателем, - ответил он. Если я вам скажу, что я - новатор, вы же спать не будете". Ответы его, надо сказать, были лаконичны и остры, разбивая в пух и прах любую попытку поиронизировать и поёрничать будто ловким взмахом волшебной палочки. Таким образом, несмотря на то, что уважаемый автор открыто ждал критики, у аудитории при таком подходе не было ни шанса позубоскалить, любые нападки были бы отбиты влёт.
Чтение стихотворных произведений Быков начал тихо и вкрадчиво, словно подходя к зрительному залу на мягких лапах, но после записки о том, почему его произведения такие длинные, он воскликнул: "Вы ещё не знаете, что такое длинные стихи! И что такое быстые стихи!" И разошёлся. И расходился.
"Виноград растёт на крутой горе, непохожей на Арарат. Над приморским городом в сентябре виноград растёт, виноград", - гремело над аудиторией. "За всё платить - моя прерогатива. Мой прототип - персидская княжна. А ежели судьба мне чем платила, то лучше бы она была должна".
Почти все были прочитаны наизусть, но иногда Дмитрий Львович подглядывал в разложенные на столе книжицы.
***
- Как к Вам приходит муза?
- У меня с ней простые отношения, она появляется, когда мне нужно.
- В Ваших стихах много обращений к Богу. Это Ваш единственный способ общения с ним или есть и другие?
- Конечно, именно так я с ним и общаюсь. Но да, есть и другие способы.
- Можно ли поэтический текст выразить прозой?
- Ни в коем случае, это совершенно отдельная форма. Как-то я спросил Александра Градского, можно ли симфонию записать текстом. Тот ответил - нет, это невозможно вербализировать, эта идея родилась именно для того, чтобы стать симфонией.
***
Меня, честно говоря, немного расстроило ключевое направление эмигрантского любопытства. Вопросов о Собчак было больше, чем позволяло приличие, среди них более уместные на поэтическом вечере вопросы тонули, потому приходилось писать больше записок, чтобы увести тему в более тематическое русло. Но я понимаю - Быкова многие считают экспертом в политической сфере, потому жаждут услышать от него хотя бы какой-то прогноз. Почему махровых эмигрантов, укоренившихся на австрийской земле, это интересует - другой вопрос. На этот случай у Дмитрия Львовича тоже было припасено стихотворение, о болезненной привязанности к родине, а также слова о рабском конформизме русского народа, преданного традициям и догмам.
Душа под счастьем спит, как спит земля под снегом.
Ей снится дождь в Москве или весна в Крыму.
Пускает пузыри и предаётся негам,
Не помня ни о чём, глухая ко всему.
К тому же Быков довольно резко отзывался о немецкой культуре, так как считает, что она началась Нибелунгами и завершилась Вагнером, и что хотелось бы некоторые эпизоды из Фауста отыграть назад (насколько я помню, Быков считает этот текст основопологающим для развития немецкого менталитета), но уже ничего не попишешь.
Кто-то умудрился задать вопрос про американцев, которые совершенно не читают и, следовательно, не пишут, на что Быков разразился тирадой о том, что американцы-де - чуть ли не самая читающая и пишущая нация, которая по качеству текстов давно обогнала русских. По мнению писателя, сейчас наиболее востребованы авторы, умеющие писать коротко, ёмко, остроумно и современно (например, George Saunders, выпустивший в этом году экспериментальную новеллу Lincoln in the Bardo).
Пожалуй, впечатления мои всё ещё не улеглись. Рабочая неделя взяла нахрапом и наложила поверх несколько пластов обыденных земных дел и только сейчас, в относительно выходной день, я начала немного оттаивать и вспоминать, что, собственно, происходило в среду, в небольшой паузе посреди этой гонки.
Но в этой жизни проклятой надеемся мы порой,
Что некий пятидесятый, а может быть, сто второй,
Которого глаза краем мы видели пару раз,
Которого мы не знаем, который не знает нас,-
Подвержен высшей опеке, и слышит ангельский смех,
И потому навеки останется после всех.
***
Фразы, которые запомнились:
✓ Я созрел поздно. В одном из поздних трактатов Честертон писал: «...чем выше организация существа, тем длиннее его детство».
✓ Если ваш подросток не читает - скажите ему, что чтение - это элитарное занятие, оно не для всех, и потому совершенно нет ничего страшного в том, что он - не книголюб.
✓ Мужчина-интеллектуал - явление интернациональное. Нет понятия русского мужчины-интеллектуала.
✓ Погибнуть в фарсе обидней, чем погибнуть в трагедии.
✓ Пост-модерн - это освоение модерна трешем.
✓ Заниматься литературой - естественно. Кто не занимается - жизнь того лишена смысла.
Вот такой он, Быков, - насыщенный, прямолинейный, спорный. Но всегда актуальный и интересный. Гордый и непобеждённый. :) Ради которого стоит вот так вот срываться и ехать.
Спасибо организаторам за такой подарок. Но не рекомендую больше вести беседу с дорогим гостем напротив дамской комнаты. Барышни, выпархивающие из её кафельного нутра, очень смущаются, знаете ли. Хотелось бы надеяться, что Дмитрий Львович не побрезгует снова появиться в наших краях.
Из интервью:
- В последнее время вы не писали прозу, тогда как в других жанрах работали активно. Стоит ли после «Июня» вновь ждать прозаического затишья?
- Как это не писал? 2014 год - «Квартал», а роман я пишу примерно раз в два-три года. «Маяковский» - тоже не такая уж чистая биография, там большие прозаические куски. Рассказов штук пять. Я опубликую еще одну подростковую повесть, она почти готова, а потом, наверное, буду писать большой и важный для меня роман, одну из главных и заранее любимых книг, которую предвкушаю с наслаждением (а «Июнь» писал довольно мучительно, стараясь отфильтровать нежелательных читателей). Но этот роман я намерен писать по-английски, а где печатать - подумаю. Вообще издать английский роман в российском издательстве было бы забавно. При этом у меня нет никаких планов насчёт отъезда, никакого желания окончательно переходить на другой язык, никаких набоковских ассоциаций и т.д. Просто есть вещи, которые надо писать в определённой традиции - как итальянскую оперу желательно петь по-итальянски, а кофе по-венски пить в Вене.
- Есть ли в современной прозе что-то более-менее близкое по духу роману «Июнь»?
- В современной - нет. Сравнивать его будут, думаю, с «Детьми Арбата» и с «Домом на набережной» - говорю не о качестве и не о стиле, а о материале. Сравнения эти, по-моему, естественны, но поверхностны. Любая книга о предвоенном времени затрагивает одни и те же приметы этой эпохи, но для меня важны были не они. Мне важно было написать о том, как три героя - каждый по-своему - приближают катастрофу, а расплачивается за них четвертый, ни в чём не виноватый. Этот четвёртый - мой дед.
***
Неоднократно обсуждаемая в кулуарах мысль о феномене Быкова дала новые ростки при ознакомлении с очередной антинаучной ересью о происхождении русского языка и его влиянии на мировые процессы. Полагаю, что Быкову удался интересный трюк: совместить основательный подход, метод погружения учёного, и дар убеждения, как у отъявленного шарлатана. Методами поп-культуры сеет разумное, вечное и, если не доброе, то злободневное, что не менее ценно. Как много скучных лекторов, не умеющих увлечь даже самыми убедительными результатами исследований, и как много зажигательных, заставляющих поверить в абсолютно недоказанные, умозрительные теории. И, разумеется, преуспевающих.
Слово «популяризатор» вполне может звучать гордо. И те, кто его обеляет, заслуживают особого внимания и уважения, даже если они не организуют семинары о смысле жизни, сермяжной правде и базовой плазме.
Нет, не читайте не только советских газет, не читайте и того, где под «Как вы все знаете» и «Это подтверждено научно» - пустышка, а не доказательство. Хотя каждый демагог, несомненно, несёт в себе жемчужное зерно той или иной величины. Зависит от того, чем и в каком контексте сей самородок рассматривать.
Широкий круг людей, привет! И я, конечно, тоже часть этого самого круга. Хорошо бы окончательно не затонуть в информационном потоке. Приходится плыть в колбе.
«Этот звёрек жил теперь в банке из-под кофе, ну, той, что голубого цвета, и коллекционировал главным образом пуговицы».
Не скажу, что в лекциях Быкова не найдётся несоответствий и притянутх за уши теорий, хвастовства и позёрства, но на его подиуме больше ни одного толкового болтуна, увы, не наблюдается.======
* «К нам» будет справедливо в случае не только с Брно, но и с Прагой, Веной и Братиславой, до которых рукой подать.
** Пытаюсь вычищать шаблоны и штампы из записей, но не всегда успешно. Что поделать, если я действительно так разговариваю.
*** Altes Rathaus Sitzungssaal