О том, как ненцы Крузенштерна спасли
Был в истории России знаменитый кругосветный мореплаватель Иван Федорович Крузенштерн .
Но в этом материале речь не о нём, а о его внуке Павле Павловиче Крузенштерне . Родился он в Ревеле 7 августа 1834 года. Навещая знаменитого деда в Петербурге, внук слышал немало захватывающих дух рассказов о дальнем вояже, о заморских странах и неведомых народах.
[Далее]
Маленький Павел рос подвижным ребенком. Смелость его граничила с безрассудством. Однажды с четырьмя товарищами он обнаружил подземный ход в заброшенных старинных укреплениях Ревеля. Мальчики пришли в восторг. Вход был наполовину заполнен замерзшей водой. Освещая путь фонарями, они двинулись вперед, решив выяснить, куда же он ведет. Прошли несколько сотен метров. Лед под ногами подозрительно потрескивал, но никто не обращал на это внимания. И вдруг двое оказались в воде. Фонари потухли. Павел, успевший прыгнуть на выступ каменной стены, услышал крик товарищей и бросился им на помощь. Этот случай принес ему медаль за спасение утопающих, но не уменьшил его неустрашимость. Пятнадцати лет Павел впервые увидел Белое море. Он плавал вместе с отцом на шхуне «Ермак», той самой, на которой спустя 13 лет решится совершить смелое плавание к устью Енисея. Он не был безучастным наблюдателем. С разрешения отца мальчик исполнял обязанности марсового. Он был отличным гребцом, умел управлять оленями в упряжке. Когда Павлу шел 16-й год, его взяли в далекое плавание. Много месяцев он плыл на военном транспорте «Двина» теми же морями и океанами, через которые около полувека тому назад его дед впервые пронес российский флаг на кораблях «Надежда» и «Нева». Его первое путешествие закончилось в Петропавловске-Камчатском. Он сражался с англичанами в Балтийском море (около Або) и заслужил славу лихого офицера. Павел Крузенштерн успешно продвигался по службе, но больше всего его привлекал Север, с которым он впервые познакомился в детстве. Летом 1860 года на шхуне «Ермак» он исследовал устье Печоры, ставил береговые навигационные знаки, измерял глубины и фарватер, обозначая, где могут заходить в устье реки Печоры корабли. Затем направился в пролив Карские Ворота, несколько дней исследуя его, надеясь увидеть Карское море. Но испортилась погода: пошел дождь со снегом и градом. Павел хотел исполнить мечту отца о плавании в неисследованном Карском море.
В начале 1862 года Павел Павлович Крузенштерн был назначен начальником экспедиции задачей, которой было исследование Карского моря, «имеющих важность не для одних гидрографических и морских метеорологических наблюдений, но и для цели торговой, именно достижением морем устья реки Енисей».
1 августа 1862 года шхуна «Ермак» покинула деревню Кую на Печоре. Их путь лежал на северо-восток, к проливу Югорский Шар и дальше в Карское море, в которое после экспедиции Петра Пахтусова на протяжении последних 30 лет не проникало ни одно судно.
Когда экспедиция находилась около Болванского Носа, наплыл густой туман. С большими трудностями в течение трех дней шхуна, искусно управляемая Павлом Петровичем, пробиралась между мелями в устье Печоры. Затем разыгралась непогода. «Ермак» укрылся за Черной лопаткой, ожидая окончания бури. 14 августа экспедиция достигла Югорского Шара. В проливе, в особенности под берегом, густой массой держался лед. Через несколько часов открылось Карское море. Насколько мог видеть глаз, оно было заполнено ледяными полями, среди которых возвышались подобные горам торосы.
Крузенштерн приказал подойти к берегу острова Вайгач и отдать якорь. Он рассчитывал дождаться здесь рассвета. Место стоянки казалось защищенным от ветра, незаметны были и сильные течения. Однако спокойствие оказалось непродолжительным. «Вода стала прибывать, - писал Крузенштерн, - и сделалось весьма сильное течение из океана в Карское море. Оно доходило до четырех узлов. Лед начал валить огромными массами через Югорский Шар в Карское море. От первого же напора льда шхуна начала дрейфовать. Минут через десять другая льдина подхватила и понесла ее». Лед окружил судно. В тумане потеряли бот «Эмбрио», который также был в составе экспедиции. 21 августа начались подвижки льда. «Некоторое время я думал,- писал Крузенштерн,- что нас раздавит совершенно, но ледяные горы, столкнувшиеся за кормою и перед носом шхуны, спасли нас, хотя и оставляли нам свободным лишь небольшое пространство. Шхуну совершенно накренило льдом на левый бок, но не причинило важных повреждений».
На следующий день сжатие льдов возобновилось. Каждый час можно было ждать гибели «Ермака». Крузенштерн распорядился: команде быть готовой в любой момент покинуть судно.
По воспоминаниям одного из участников экспедиции, в эти дни моряки ежеминутно ожидали, что «масса льда раздавит шхуну: смерть смотрела нам в глаза со всех сторон».
Крузенштерн держался мужественно. Он продолжал вести метеорологические и гидрологические наблюдения. Подвижка льдов не прекращалась. Когда в ночь на 2 сентября шхуну приподняло на 150 сантиметров и повалило снова на левый борт, Крузенштерн отдал команду спускаться на лед, но во время шторма льдина начала ломаться. Он все чаще думал о необходимости покинуть судно и направиться с командой по льду к берегу, который хоть и не виден, но по его расчетам, должен находиться где-то недалеко. Он послал двух человек на поиски берега, но они его не обнаружили, хотя прошли 20 километров.
Положение экспедиции с каждым днем становилось все более сложным. Начали готовиться к походу на восток, к берегам полуострова Ямал. В лодку погрузили сухари, окорока, карты и журналы. Каждый моряк должен был взять с собой в котомке 35 фунтов сухарей, 2 фунта шоколаду, одну бутылку рома, белье, ненецкие малицы и пимы и вооружиться багром. На одного человека приходилось 28 килограммов. На шхуне ведь был более чем годовой запас продуктов, но дров хватило бы только на 4 месяца.
Павел Павлович Крузенштерн .
9 сентября утром тронулись в путь. Первым шел Крузенштерн, держа курс на восток по компасу. Многочисленные торосы и трещины пересекали путь. Многие выкупались в ледяной воде. Лодка и двое санок, на которых везли дрова и часть провизии, сломались. Пришлось их бросить. Крузенштерн распорядился, чтобы каждый взял с собой сухарей на 20 дней, а повар приготовил обед и выдал каждому по стакану рома. В этот день моряки в последний раз наелись досыта. Вечером встретилась огромная полынья. До темноты так и не удалось найти удобной переправы. Наутро Крузенштерн организовал переправу на льдине, которая вмещала только двоих человек. Полыньи и разводья встречались все чаще.
Лишь в восемь часов вечера 16 сентября все 25 человек были на твердой земле. На них не было сухой нитки. В темноте было невозможно найти дрова, чтобы обсушиться. «Утром, когда рассвело, каменья под нами чуть ли не были теплее наших тел»,- отмечал Крузенштерн в своем рапорте. С наступлением дня были найдены дрова, развели огромный костер на холме. Немного подкрепились и обогрелись, и тут старший штурман в зрительную трубу ясно различил чумы ненцев. Не прошло и часа, как моряки сидели у очага богатого оленевода Сейч Сэротэтто. Несмотря на все трудности, Крузенштерн не потерял ни одного человека.
В роду Сэротэтто передают легенду о спасении экспедиции из поколения в поколение . По рассказам потомков Сэротэтто чужие люди появились с западной стороны. Старший спросил, знают ли они, где Обдорск, и смогут ли проводить их. Сейч ответил, что знают и по крепкому льду их проводят туда. Гости жили больше трех месяцев.
(6-ая картинка )
Прямой потомок оленевода Владимир Сэротэтто рассказал, что команда шхуны «Ермак» вышла на остров Литке (земли рода Сэротэтто), через два-три месяца по крепкому льду в Обдорск их повел брат Сейча - молодой Паднана Сэротэтто. Паднана долго не возвращался, все думали, что он умер. Но через три года его привезли прямо к стойбищу. Паднана рассказал, что был в самом большом городе Луце (русских). Скорее всего, это был Санкт-Петербург. Он привез Сейчу медаль и кафтан, документ о награждении, что давало ему право собирать ясак, разбирать жалобы и т. д. Ненцы говорили про него, что он тундровой царь. О том, что Сейч стал одним из главных, говорит документ - прошение, поданное Обдорскому участковому заседателю. Вместо подписи стоит родовое клеймо (тамга) Сейча.
Позднее Сейчу были переданы портреты императора Александра II, его жены Марии Александровны. В то время портреты были большой редкостью, их дарили ограниченному кругу и в небольшом количестве. Может быть, доброе дело этих людей помнили и решили еще раз подтвердить хорошее отношение к ним.
А Павел Павлович подорвал здоровье. Его направили на реку Сыр-Дарья, где он командовал пароходом «Арал». Он сильно болел и взял отпуск. В это время затонул пароход «Самарканд», и Павел Павлович в течение месяца проводил операцию по подъему парохода, иногда стоя по пояс в ледяной воде. «Самарканд» подняли, но Крузенштерн застудил легкие. В ноябре 1870 года он вернулся в Петербург и слег. Скончался после неудачной операции в возрасте 37 лет, не успев увидеть присланный ему орден за поднятие «Самарканда». Незадолго до смерти его произвели в чин капитан-лейтенанта.
по материалам: http://uhta.bezformata.ru/listnews/ili-ekspeditciya-pavla-kruzenshterna/6287168/