"Мальчик и птица" Миядзаки
Прекрасный прощальный шаманско-юнгианский трип:) По отношению к другим работам Миядзаки - примерно как "Буря" по отношению к другим работам Шекспира. И монолог Просперо сюда подходит как ничто:)
Мой милый сын, ты выглядишь смущенным
И опечаленным. Развеселись!
Окончен праздник. В этом представленье
Актерами, сказал я, были духи.
И в воздухе, и в воздухе прозрачном,
Свершив свой труд, растаяли они.
В общем, это медленный, бесконечно красивый фильм. Герои, конечно, оставляют полное впечатление, что "где-то мы все это уже видели", и интересны не сами по себе, а, скорее, как символы, выражающие какие-то принципы мироздания.
Так что, я бы сказала, самый подходящий способ просмотра - это воспринимать фильм как нечто среднее между визуальной поэзией и лично миядзаковским трипом по нижним мирам японщины, который проходит именно по той самой тонкой грани, где чье-то личное подсознание переходит уже в коллективное - и, соответственно, нажористую такую архаику.Фильм прекрасный, с полным атмосферным погружением. О нем отзываются как о фантасмагоричном, но у меня как раз от него было острое чувство полного реализма. Ну, какая реальность, такой и реализм, да, как всегда. Ну, кам он, ну у всех же был в детстве вот этот момент, когда тебе шесть (десять, двенадцать), ты страаашной темной ночью пробираешься между грядок к нужнику, и тут каааак видишь звездное небо над головой:)))
Вообще, я бы сказала, что одна из самых больших прелестей этого фильма - как Миядзаки умеет делать одновременно смешно, страшно и трогательно. Вот, например, какой был шикарный момент, когда папаша глав.героя с катаной наперевес мчится к заколдованной башне всех спасать, сыночка его вместе с собственной маменькой (которая еще в модусе девочки-волшебницы) висят на ручке двери снаружи, потому что с другой стороны рвутся полчища попугаев-людоедов, сын с отцом друг друга видят, сыночка понимает, что он должен спасти из башни мачеху, нынешнюю жену отца (потому что кто же, если не он), пытается рвануть в башню обратно, открывает дверь, оттуда вываливается толпа монстров, папаша начинает их героически рубить... иииии они все в "настоящем мире" стремительно превращаются просто в попугайчиков! Сыночка, пользуясь суматохой, сбегает приключаться дальше, а папаша, целый, невредимый, но обляпанный гуано и перьями, не находит ребенка, и падает на колени с рыданиями - "мой сын превратился в попугая!"
И вот весь фильм там, в общем, именно такой - смешной, страшный и трогательный одновременно.
Тут можно было бы, конечно, еще порассуждать о юнгианской стороне фильма - образ матери, распадающийся у подростка на прекрасную девочку-волшебницу-аниму и непонятную незнакомую тетку, которая ждет какого-то другого ребенка, образ отца, который тоже распадается на конкретного неидеального папашу (доброго, но тщеславного, и в основном заливающего проблемы деньгами) и совсем уже хтонического прапрадеда, который сошел с ума, выбиваясь из сил, строит свой идеальный мир, и конечно, именно ради этого похищает из "реального несовершенного" детей и беременных женщин - надо же семейное дело кому-то продолжать, надо же волшебному миру силы-то откуда-то брать! Но лично мне, конечно, гораздо интересней было смотреть, как тот же самый сюжет смыкается с японской мифологией и шаманизмом - и метеорит, дающий волшебные силы (в бурятском шаманизме такое есть, кто нашел метеорит, становится шаманом!), и предок, заведующий "миром мертвых" и собирающий себе под крыло потомков, и стремные духи, которых, как всегда у Миядзаки, просто не надо кормить! И в реальном мире они будут просто милыми птичками! Ну и души, которые кто-то должен кормить (например, потрохами), и которых, в свою очередь, тоже кто-то может съесть, причем не из мистических соображений, а потому что экологическая обстановка плохая и рыбы в море нет - это тоже чистая архаика.
Что касается цитаты из Данте на воротах "Я высшей силой вдохновлен" - то Миядзаки, конечно, обыгрывает ее в ключе "хотели как лучше, а вышло как всегда". Прадед-волшебник (такая сильно взрослая версия Хаула) хотел создать "идеальный мир" - и, конечно, ничего у него не вышло. Одна из самых запомнившихся сцен в фильме - это как дед предлагает мальчику Махито, как "чистой, безгрешной душе" строить совершенный мир - и как мальчик Махито (в начале истории от общей безнадежности долбанувший себя камнем по голове) показывает на свой шрам и говорит - "я сам несовершенен, куда уж мне". И после этого случается финал, очень сильно напоминающий "Алису" - "вы же всего-навсего колода карт!" Мир-внутри-башни распадается, птицы вырываются наружу - и оказывается, что они не злобное зло, а просто милые попугайчики.
В общем, рекомендую всем как возможность посмотреть чужой сон. Да еще не просто чужой, а самого Миядзаки:))
Мой милый сын, ты выглядишь смущенным
И опечаленным. Развеселись!
Окончен праздник. В этом представленье
Актерами, сказал я, были духи.
И в воздухе, и в воздухе прозрачном,
Свершив свой труд, растаяли они.
В общем, это медленный, бесконечно красивый фильм. Герои, конечно, оставляют полное впечатление, что "где-то мы все это уже видели", и интересны не сами по себе, а, скорее, как символы, выражающие какие-то принципы мироздания.
Так что, я бы сказала, самый подходящий способ просмотра - это воспринимать фильм как нечто среднее между визуальной поэзией и лично миядзаковским трипом по нижним мирам японщины, который проходит именно по той самой тонкой грани, где чье-то личное подсознание переходит уже в коллективное - и, соответственно, нажористую такую архаику.Фильм прекрасный, с полным атмосферным погружением. О нем отзываются как о фантасмагоричном, но у меня как раз от него было острое чувство полного реализма. Ну, какая реальность, такой и реализм, да, как всегда. Ну, кам он, ну у всех же был в детстве вот этот момент, когда тебе шесть (десять, двенадцать), ты страаашной темной ночью пробираешься между грядок к нужнику, и тут каааак видишь звездное небо над головой:)))
Вообще, я бы сказала, что одна из самых больших прелестей этого фильма - как Миядзаки умеет делать одновременно смешно, страшно и трогательно. Вот, например, какой был шикарный момент, когда папаша глав.героя с катаной наперевес мчится к заколдованной башне всех спасать, сыночка его вместе с собственной маменькой (которая еще в модусе девочки-волшебницы) висят на ручке двери снаружи, потому что с другой стороны рвутся полчища попугаев-людоедов, сын с отцом друг друга видят, сыночка понимает, что он должен спасти из башни мачеху, нынешнюю жену отца (потому что кто же, если не он), пытается рвануть в башню обратно, открывает дверь, оттуда вываливается толпа монстров, папаша начинает их героически рубить... иииии они все в "настоящем мире" стремительно превращаются просто в попугайчиков! Сыночка, пользуясь суматохой, сбегает приключаться дальше, а папаша, целый, невредимый, но обляпанный гуано и перьями, не находит ребенка, и падает на колени с рыданиями - "мой сын превратился в попугая!"
И вот весь фильм там, в общем, именно такой - смешной, страшный и трогательный одновременно.
Тут можно было бы, конечно, еще порассуждать о юнгианской стороне фильма - образ матери, распадающийся у подростка на прекрасную девочку-волшебницу-аниму и непонятную незнакомую тетку, которая ждет какого-то другого ребенка, образ отца, который тоже распадается на конкретного неидеального папашу (доброго, но тщеславного, и в основном заливающего проблемы деньгами) и совсем уже хтонического прапрадеда, который сошел с ума, выбиваясь из сил, строит свой идеальный мир, и конечно, именно ради этого похищает из "реального несовершенного" детей и беременных женщин - надо же семейное дело кому-то продолжать, надо же волшебному миру силы-то откуда-то брать! Но лично мне, конечно, гораздо интересней было смотреть, как тот же самый сюжет смыкается с японской мифологией и шаманизмом - и метеорит, дающий волшебные силы (в бурятском шаманизме такое есть, кто нашел метеорит, становится шаманом!), и предок, заведующий "миром мертвых" и собирающий себе под крыло потомков, и стремные духи, которых, как всегда у Миядзаки, просто не надо кормить! И в реальном мире они будут просто милыми птичками! Ну и души, которые кто-то должен кормить (например, потрохами), и которых, в свою очередь, тоже кто-то может съесть, причем не из мистических соображений, а потому что экологическая обстановка плохая и рыбы в море нет - это тоже чистая архаика.
Что касается цитаты из Данте на воротах "Я высшей силой вдохновлен" - то Миядзаки, конечно, обыгрывает ее в ключе "хотели как лучше, а вышло как всегда". Прадед-волшебник (такая сильно взрослая версия Хаула) хотел создать "идеальный мир" - и, конечно, ничего у него не вышло. Одна из самых запомнившихся сцен в фильме - это как дед предлагает мальчику Махито, как "чистой, безгрешной душе" строить совершенный мир - и как мальчик Махито (в начале истории от общей безнадежности долбанувший себя камнем по голове) показывает на свой шрам и говорит - "я сам несовершенен, куда уж мне". И после этого случается финал, очень сильно напоминающий "Алису" - "вы же всего-навсего колода карт!" Мир-внутри-башни распадается, птицы вырываются наружу - и оказывается, что они не злобное зло, а просто милые попугайчики.
В общем, рекомендую всем как возможность посмотреть чужой сон. Да еще не просто чужой, а самого Миядзаки:))