УЧИТЕЛЬСКОЙ ГОРДОСТИ ПОСТ: МАРИНА МАРТОВА, «ОРАНЖЕВОЕ НЕБО»
Ура, ура, ура, наконец-то я могу рассказать об этой книге в открытую - и приступаю, честно говоря, с трепетом, потому что это один из самых потрясающих текстов, к работе над которыми мне повезло быть причастной.
Это книга воспоминаний - об «особом» детстве девочки в маленьком советском городе (когда-то, давным-давно, в одной далекой-далекой галактике…) Сама Марина сравнивает ее с «Завтра я всегда бывала львом» Арнхильд Лаувенг, а я бы, наверное, сравнила с книгой воспоминаний саванта Дэниэла Теммета - и еще с бесчисленными рассказами Брэдбери о детстве как о грани, на которой сходится радостное и безмерно страшное, и о том, каково быть тем, внутри кого эта граница то подступает, как прилив, то отходит обратно.
Эта двойственность, неразделенность мира, инь и янь, диалектическое единство и борьба противоположностей дышит в «Оранжевом небе» во всем - в смешении города и леса, в двух ипостасях самого города, в двойственности всех людей вокруг - злых и великодушных, героических и несчастных, любящих и эгоистичных. В видимом и невидимом, называемом и неназываемом - и сквозь это, сквозь огромный, страшный, непонятный и прекрасный мир прорастает человеческая судьба, как одна из диких трав на улицах Города.
В книге есть рисунки - и самой девочки Марины, как подлинный взгляд там-и-тогда, и отличные иллюстрации Вероники Титовой. Но я первый раз читала этот текст без них, и для меня он сплелся с фантастическими рисунками Симона Сталенхага - с их бесконечными полями и лесами, с детьми, играющими рядом с обломками военной техники, с зыбким, странным, притягательным уютом, возникшим на руинах войны-о-которой-не-говорят.
«Сама по себе физика была удивительно красива, почти как математика. И наука, и те силы, которые она изучала. Нас возили на атомную станцию. Она была первой в мире, и в Городе этим гордились. До Чернобыля, разгребать последствия которого пришлось многим моим землякам, было ещё далеко. Мы одни из немногих, кто ещё подростками видел свечение Вавилова-Черенкова в огромном столбе воды, охлаждавшей реактор. Это ударная волна фотонов, которая возникает при движении очень быстрых заряженных частиц. Черенковское свечение было игрой могущественных сил, как молния, как ураган, полярное сияние или разлив большой реки.
Иногда мне кажется, что, как в каком-нибудь фантастическом кино, мощь, бушевавшая рядом с нами, искажала в городе и вокруг пространство, время и нас самих. По заливному лугу, вдоль кромки нашего леса, шла дорога, по которой я проходила сотни раз. Одна из опушек на краю леса, на которую всего лишь надо было свернуть с дороги, то обнаруживалась и открывалась, то нет. Говорят, она и до сих пор так чудит. Невыносимый ужас и едва выносимый восторг тех лет до сих пор со мной, в костях и крови».
Невыносимый ужас и едва выносимый восторг бытия, то, что в английском языке называется словом awe, и честное свидетельство о нем; кропотливая, терпеливая работа по вживанию в мир и признание, какой это большой труд; и, в конце концов, мужество смотреть в лицо миру, каким бы страшным оно ни было временами - вот про что для меня эта книга.
Прочитайте ее - вы не пожалеете.
Книга с рисунками
Книга с рисунками автора и иллюстрациями Вероники Титовой
Только текст